Для падчерицы нет ничего вкуснее чем член отчима

⚡ ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻

Для падчерицы нет ничего вкуснее чем член отчима
Содержание Fine HTML Printed version txt(Word,КПК) Lib.ru html


Содержание Fine HTML Printed version txt(Word,КПК) Lib.ru html

                                        
         Телеграмма кричала: «Срочно приезжай, Лида опасно больна. Антон». Анна Васильевна Вальчук тяжело опустилась на стул. Серый листок выпал из дрожащих пальцев. Она машинально подняла его, разгладила ладонью на поверхности стола. Взгляд остановился на пугающих словах «опасно больна». «Значит, совсем сестре  худо,— подумала женщина. — Сдержанный, не подверженный панике, муж сестры Антон обычно лишний раз не побеспокоил. Видимо, исход предрешен, иначе бы он не стал бить тревогу. То-то, неспроста всю неделю сердце щемило, родная кровь подавала сигнал беды. А я думала-гадала к чему бы это? Верно, говорят, что между родными людьми существует незримая связь, вроде телепатии. Спросила у Федора, а он в ответ — к перемене погоды. Причем здесь погода, климатические условия, если во дворе благодать — начало июля, почти макушка лета».
 — Что с тобой, мамочка? Лицо бледное,— Вальчук не сразу расслышала голос дочери шестнадцатилетней Светланы, вошедшей в летнюю кухню и заставшую мать в отрешенном состоянии. Она обратила на дочь свой печальный со слезами взгляд.
— Вот телеграмма от Антона, — и уронила руки на передник. — Ох, беда, Света, большое горе. Сестричка родная, Лидочка...
— Мамочка, родненькая, успокойся, а то я тоже разревусь, — Светлана бережно прижалась к ней телом.— Может все обойдется. Тетя Лида терпеливая, она — оптимистка.
 — Нет-нет, это конец, — обреченно произнесла Анна Васильевна. — Еще год назад врачи подозревали у нее рак печени. После химической терапии предлагали согласиться на операцию, но сестра отказалась, решив, что лучше умереть собственной смертью. Да и то сказать от судьбы не спрячешься, кому, что на роду написано, так тому и быть.
— Мама, сколько ей лет? — сорвалось у Светланы.
— В октябре тридцать восемь исполнится,— ответила мать, решив, было упрекнуть дочь за забывчивость, но передумала, сейчас не до этого.— На два года меня младше. Жить бы ей еще, да жить.           
— Что ты, ее заранее оплакиваешь. Дурная примета.
— Больно ты разбираешься  в приметах,— Анна Васильевна с досадой махнула рукой.— Будет яйцу курицу учить. На экзаменах в техникум провалилась. Никакие приметы и заклинания не помогли. А здесь другое дело — предчувствие. Всю ночь не могла заснуть и Федору спать мешала. А потом сердце, как защемило и все оборвалось. Пустота какая-то, словно в пропасть провалилась. Лишь под утро задремала и услышала Лидин голос: «Прости меня, сестрица». Неспроста все это, есть на свете Бог и он все зрит. Только Лиду безгрешную он почему-то не уберег.
— Мам, какие ты страхи рассказываешь, — испуганно поглядела на нее Светлана. Анна Васильевна вдруг спохватилась:
 — Что же я сижу, в дорогу надо собраться. Каждая минута на счету.
Она вспомнила, что поезд отправляется поздно вечером. Федор успеет возвратиться с работы и проводить на железнодорожную станцию, что в райцентре в семи километрах от Романовки.
 Анна Васильевна отправила Светлану в машинно-тракторный парк, чтобы предупредила Федора о телеграмме. Он нередко после вспашки поля задерживался в парке, хлопотал возле трактора. «Хозяйственный, надежный человек, я за ним, как за каменной стеной, — рассуждала она, укладывая в небольшой чемодан вещи в дорогу. — На Федю со спокойной душой можно оставить дом. И за коровой Майкой лучше любой доярки присмотрит, кабанчика Борьку и птицу голодной не оставит. На Светку надежды мало, еще ветер в голове гуляет. Думала ее осенью в Керчь отвезти, в медицинское училище на медсестру или в политехнический техникум устроить. А оно вон, как обернулось. Человек предполагает, а Господь решает. Зачем теперь Антону чужая обуза, дай силы самому с детьми управиться. В селе для дочки нет приличной работы. Молодежь, едва школу закончит, норовит в город податься. Там работа, женихи и развлечения, дискотеки, бары, компьютерные клубы, а в селе одни старики, да глушь не то, что прежде. Окна клуба забиты досками, библиотека в запустении, фельдшерский пункт на ладан дышит.
 Одна дорога для девчат — на ферму коров доить, а для ребят — быкам хвосты крутить или за рычаги трактора, как мой Федор. Пахарь, неутомимый труженик. Может орден или медаль заработает, погреюсь в лучах его трудовой славы. С ним мне здорово повезло. Бабы завидуют, что такого работящего мужика отхватила. Мастеровой, пьет умеренно, только по большим праздникам».
Первый муж Анны Степан Ермаков, отец Светланы, мужик добрый и покладистый, работая то шофером, то механизатором. Поначалу они жили, душа в душу и жена им восхищалась: «Мал золотник, да дорог». Но вскоре, оказывая односельчанам транспортные услуги за самогон, вино и брагу, постепенно спился. И когда подруги напоминали Анне о малом золотнике, она с обидой заявляла: «Это вы, стервы, его испортили, самогоном расплачиваясь». «А ты  хотела, чтобы натурой?— уколола ее доярка. черноглазая и смуглая, словно цыганка, Евдокия. «Не телом, а деньгами! — возразила тогда Вальчук. «Так Степан все равно пустил бы их на пропой», — усмехнулась подруга.
Действительно, со Степаном  Анна Васильевна не жила, а страдала. Правда, до рукоприкладства дело не доходило, но перед тем, как отправить Степана на два года в лечебно-трудовой профилакторий, она получила официальный развод. Обменяла паспорт на свою девичью фамилию Вальчук, а дочь осталась на отцовской Ермакова.
Светлана молча осуждала мать за развод, неделю ходила хмурой. Жаль ей было отца, давила обида за его неудавшуюся судьбу. Отправляясь в сопровождении участкового, лейтенанта Николая Удода в керченский ЛТП, Ермаков строго наказал Анне не обижать Светку, иначе он за себя не ручается. Прибыв на место, написал дочери трогательное письмо, обещал, что с пьянством покончит и, когда возвратиться, то заберет ее к себе. Вдвоем начнут новую жизнь, так как в верности женщин он разочаровался, не собирается вновь связывать с ними свою судьбу.
Прежде Вальчук интересовалась письмами Степана, но после того, как в их доме поселился Федор Головин, стала к ним равнодушна. Лишь иногда укоряла дочь, мол, на что надеешься, твой отец неисправимый алкаш, а вот отчим Федор — золотой, душевный, редкий человек. Я за ним, как за каменной стеной. Невелика птичка, хоть разочек назови его папой, язык не отсохнет. Зато Феде будет приятно, какую-нибудь цацку подарит…
«Не надо от него никаких цацек. Для тебя он может и золотой, — отвечала‚ в таких случаях Светлана.— А я родного отца  не предам. Он у меня один и никого другого не собираюсь называть папой. Дети родителей не выбирают».
Появление в Романовке статного, двухметрового роста, породистого с сорок шестым размером обуви механизатора Федора Егоровича Головина произвело настоящий фурор. Особенно среди доярок, а точнее, операторов машинного доения молочно-товарной фермы (МТФ). На работу они приходили напудренные с накрашенными ресницами и очерченными красной и алой помадой губами. От них веяло неказистыми духами, неспособными перебить бражно-навозный запах фермы. Анна Вальчук, прежде зачуханная в выцветших и застиранных халатах, тоже внешне преобразилась. Все чаще представала в разноцветных блузках и коротких юбках, демонстрируя содержимое своего гардероба. К тому времени ее бывший супруг Степан Ермаков уже более полугода пребывал на принудительном лечении в ЛТП. Анне, истосковавшейся по мужской ласке, в отличие от настойчиво домогавшегося ее тела скотника Леньки Щербухи, Федор ей очень понравился. Среди одиноких и овдовевших женщин разгорелось соревнование с интрижками, кознями, сплетнями и разного рода шпильками за место фаворитки. Лишь замужняя мать троих детишек доярка Зоя Растопырина, верная своему супругу энергетику Семену, с усмешкой наблюдала за сыр-бором. Подсказывала подруге Анне, как лучше привлечь внимание Головина и под убедительным предлогом заманить его в гости
Поселили Федора в комнате старого заброшенного общежития, в котором обитали десятка два одиноких постояльцев. Свой спартанский быт они скрашивали застольями с мутным самогоном или прокисшей брагой. Общежитие оживало лишь осенью, когда из города на месяц прибывали студенты на уборку фруктов, овощей и винограда. Тогда культурная жизнь в Романовке била ключом. Студенты устраивали концерты художественной самодеятельности, вокально-инструментального ансамбля, норовили испортить сельских не целованных красавиц. Матерей охватывала тревога за своих наивно-доверчивых дочерей, пропадавших на дискотеке и танцах. Для девиц и ребят в каждой семье устанавливали режим — быть дома не позже десяти вечера. Но редко, кто ему следовал. Тогда в семьях с помощью ремня проводилась воспитательная работа. После прошлогоднего пребывания студентов три шестнадцати – семнадцатилетние девицы, любительницы дискотеки, забеременели.
Нередко происходили потасовки с местными ребятами из-за приглянувшихся девушек. Светлана вместе с подругами тоже бегала на танцы и теперь томилась в ожидания приезда студентов. Головин с первых же дней работы в КСП проявил свой бойцовский характер. Невозмутимо восседая за рулем колесного трактора МТЗ в сцепке с кормораздатчиком он развозил по коровникам молочно-товарной фермы (МТФ) силос, сено, солому и мелкие корнеплоды для дойного стада Там его впервые и приметила Вальчук. Оценив усердие Федора и первую очередь его трезвый образ жизни, управляющий отделением с согласия директора КСП «Светлый путь» Якова Абрамовича Дягеля, перевел за рычаги гусеничного трактора. За смену на вспашке почвы Головин выполнял по две-три нормы. Механизаторы над ним подтрунивали, называя наследником, внуком Паши Ангелиной, стахановцем-пахарем, но Федор предпочитал, чтобы его называли универсальным солдатом. Возгордился, когда в районной газете «Луч маяка» о нем была опубликована зарисовка «Борозда знатного пахаря».
Трудился, словно запрограммированный робот, даже обедал за рычагами Т-74 на вспашке или Т-150 на подъеме плантажа. Похвалялся, что обедает без отрыва от производства, а то и на голодный желудок. Зарплата с премией была больше оклада бригадира Хвыли. Несмотря на требования членов бригады выставиться, то есть накрыть «поляну» или хотя бы маленькую «лужайку» с самогоном и нехитрой закусью, был непреклонен. Держался отчужденно и поэтому прослыл жлобом.
Через два месяца идиллия кончилась. Толстозадые «конторские крысы» из финотдела подсчитали, что Головин своими рекордами основательно подрывает фонд заработной платы и премий. Денег может не хватить даже на третий квартал, а значит, счетоводам о премии за экономию средств придется забыть.                                                                                        
Финансисты, не мудрствуя лукаво, в два раза увеличили для тракторной бригады нормы выработки на плантаже, вспашке, культивации и других видах полевых работ. Все равно, поднатужившись, Федор, не оставался без премии. Механизаторы, которым за ним было не угнаться, потеряли в заработках, а премия вообще не «светила», глубоко задумались, почесывали затылки, сердито косясь на стахановца. Просили, требовали, чтобы он сбавил обороты. Головин, прикинувшись простаком, скалил по лошадиному крупные зубы с золотой фиксой в верхнем ряду. Тогда долго решали, искали случая, чтобы устроить ему «темную». Инициатором экзекуции должен был стать Иван Колупай. Но подходящего момента все не было, а скорее всего трактористы, взирая на крепкую богатырскую фигуру Головина, не были уверены в успехе, опасались за последствия. Но терпению механизаторов наступал предел и рано или поздно коррида группы тореадоров с «быком- стахановцем», нарушившим их покой, становилась неизбежной. 
Однажды Анна Васильевна, еще до знакомства с Федором, работая дояркой, пожаловалась подругам, что тяжело жить без хозяина в доме. Забор из штакетника подгнил от дождей, того и гляди, рухнет. Головин, подвозивший на тракторе «Беларусь» корм животным, подслушал этот разговор и в воскресный день зашел к Вальчук на подворье. Он подметил для себя кареглазую со смуглым загаром женщину с юной симпатичной дочерью, но не мог найти повода для близкого знакомства. И такой неожиданный повод появился. Предложил Анне свои услуги, та с радостью согласилась, так как и сама проявила интерес к трактористу. В воскресенье спозаранку, он с ящиком инструментов, ножовкой, топором, молотком и клещами появился у нее на подворье.
— Доброе, очень доброе, Федор Егорович!
—Называй меня просто Федором или Федей без отчества, а то возгоржусь, — пошутил Головин. — Показывай, что надо отремонтировать, а то руки по домашней работе истосковались?
— Штакетник покосился, кое-где подгнил, крыша, на бане, как решето, прохудилась, — посетовала женщина. — Без заботливого хозяина все рушится.
— Не беда, быстро отремонтируем, поправим, — заверил он, ласково глядя ей в глаза. Вальчук покраснела, смущенно опустила голову. Он понял, что она давно томиться в ожидании мужской ласки.
— Федя, шо вам приготовить на обед? — спросила женщина.
— Обед? Так я еще и пальцем не пошевелил, а уже предлагаешь ложкой поработать? — удивился он. — Сначала дело, а потом гуляй смело.
—Гостя, работника, положено сытно потчевать.
— Я не привередливый, что сготовишь, то и съем, — усмехнулся Головин.
— Спасибо, но прежде работа. Мне с детства внушили: кто не работает, тот не ест, —отозвался он. Анна отправилась на кухню. Хлопоча у плиты, она посматривала в окно, наблюдая, как ловко, умело работает Головин. К тому времени от подруг она узнала, что Федор развелся с женой, застав ее с любовником при совокуплении. Но сдержал себя, не дал воли рукам. Измены простить не смог и уехал подальше, чтобы, как говорится, с глаз долой, из сердца — вон.
Между тем Федор играючи отремонтировал штакетник, вкопал новые, взамен подгнивших, железобетонные столбики от виноградной шпалеры. Заменил треснувший лист шифера на крыше бани и с озорством признался:
—С удовольствием бы попарился в баньке.
— Приходи, — прошептала она с загадочным блеском в глазах. — Только чтобы никто из соседей не видел, а то по селу сплетни поползут.
—Не боюсь, перед дочкой, Светкой стыдно будет.
—Ладно, не робей, я тебя в обиду не дам, любой черный рот заткну, — пообещал он. — Если не возражаешь, то я тебя буду звать Анютой? Анна звучит слишком официально, холодно, как на кладбище. Анюта звучит нежно, ласково, сразу напоминает о ранних весенних цветочках анютиных глазках.
— Господь с тобой, называй, как тебе удобно, — согласилась она. — только не напоминай о кладбище, а то негатив пристанет, как дрысня. Врачи, особенно психотерапевты рекомендуют думать о чем-то приятном, светлом, тогда в жизни будет сплошной позитив.
— Не верь эскулапам, этим ангелам смерти, — заметил гость. — Жизнь, словно морская тельняшка, состоит из черных и белых полос. У нас с тобой как раз белая полоса…
— Упаси нас от черных полос, — Анна перекрестилась и пригласила его на веранду. —Федя, вымой руки и за стол. Отведай, что Бог послал.
Головин последовал за ней и замер на пороге. Стол был накрыт белой с набивными розами скатертью. Над тарелками с украинским борщом с чесночными пампушками, пловом и картофельным пюре клубился пар. На блюдах были бутерброды с колбасой, салом и сыром, сливочное масло, сметана, творог, соленые огурчики, помидоры, салат из свежих овощей, крынка с парным молоком. Посреди стола возвышалась литровая бутылка с прозрачным, как слеза, первачом.
—Ну, хозяюшка, вот мастерица, царский обед! — восхитился Федор. — Всю жизнь о такой жене мечтал. Надоело питаться в сухомятку, наживать гастрит и язву.
— Кушай, смакуй, Федя, что Бог послал, — с поклоном предложила она. — Все свежее, домашнее, без нитратов и сульфатов. Молочные продукты от нашей кормилицы и поилицы коровки Майки. Так назвали, потому, что в мае родилась. Выручает, когда деньги кончаются.
— Корова, коза и свинья в хозяйстве — главные кормильцы, а собака — защитник и сторож, но и з мелкой живности, кролей, гусей, уток, цесарок и кур не обойтись — со знанием дела заметил гость. — Тебе надо пса завести, что какой вор или маньяк ночью не забрел. А то ведь ограбит и снасильничает.
— Была у нас лайка Диана. Отпустила ее на прогулку, какая-то сволочь ее на дороге задавила.
— Никто не сознается, а транспорт у многих. У Дягеля, который носится, как летчик, аж пыль столбом, у Хвыли — мотоцикл, у других тоже колеса…
— Да, жаль суку. Если бы знать, кто ее задавил, то руки и ноги повыдергивал бы, —пригрозил Федор.
 — А, а отболело, а Светка до сих пор печалится, — вздохнула она и, указав на стол, предложила. — Отведай картошечки с грибочками и сметаной. Вкуснятина, за уши не оттащишь.
— С грибочками ядовитыми, бледной поганкой, мухомором?
— Что вы, храни Господь?! — удивилась и смутилась она. — Даже в мыслях такого не было. Грибочки-однобочки, сама их собирала в степи и на холмах. Съедобные,, полезные, почитай, не уступают мясу.
В подтверждение не ядовитости, наколола на вилку пару грибов и отправила их в рот, усердно пережевала.
— Верю, верю, — рассмеялся Головин. — Шуток не понимаешь? Не бзди, Анюта, можно было обойтись без пробы,— усмехнулся Головин и последовал ее примеру. Вульгарно-пошлое «не бзди», что значило «не пускай дроздов», резануло ее слух, но Вальчук сделала вид, что не услышала, а для Федора оно было в порядке вещей. Он, работая желваками, будто жерновами, охотно уминал картошечку с грибами и сметаной. Пережевав, пищу и заметил:
— Хотя еще не перевелись стервы, готовые отправить на тот свет и сплясать на крышке гроба.
— Скажи, кто такая? Я ей глаза выцарапаю, — возмутилась Анна.
— Она отсюда далеко. Бывшая жена, как собака на сене, и сам не гам и другому не дам. Не хочет разводиться, поэтому нахожусь в подвешенном положении. Без развода не могу заключить новый брак. Это мусульманам по Корану разрешено иметь четыре жены, а у нас многоженство запрещено. Церковь осуждает распутство и блуд.
Это известие женщину огорчило. Головин уловил перемену в ее настроении и с оптимизмом заявил:
— Не трусь, Анюта, для настоящей любви не существует преград. Обязательно прорвемся! Главное, чтобы здоровье не подвело.
— Поэтому, Федя, не робей, будь, как дома, Откушай, что пожелаешь? Сливочное маслице, творожок и сырок для укрепления мужской силы, — предложила она и загадочно улыбнулась.
 — На этот счет не журись. Мужской силы у меня, как у быка Демона, на всех коровушек и телушек хватит, — с бравадой промолвил он.
— Растрачивать силы, здоровье на всех не надо, — ревностно посоветовала Анна. — Следует найти свою единственную и неповторимую.
— Умница, прямо прочитала мои мысли, — похвалил Головин. — Дай я тебя, голубушка моя, обниму, и зацелую допьяна.
Не дожидаясь ответа, поднялся и страстно заключил ее в крепкие объятия. Ощутил, как затрепетало ее истосковавшееся по мужским ласкам тело, поцеловал в полуоткрытые мягкие губы.
— Ой, Федя, так и согрешить недолго, — Анна стыдливо одернула задравшуюся на бедре юбку.
— Согрешили, покаялись, и полный ажур, — усмехнулся он и поинтересовался. — Где твоя дочка?
—Как и Светка восьмой закончила. Она продолжит учебу в школе, а дочку хочу устроить в техникум, чтобы и профессию, и среднее образование получила.
— Правильное, разумное решение, — похвалил он.
— Садись Федя за стол, в ногах правды нет.
Она наполнила хрустальные фужеры самогоном.
— Эту гадость я не потребляю, но за твою неземную красоту и сладкие губы выпью! — произнес он тост. — Давно горячего не хлебал, перебиваюсь в сухомятку. При холостяцкой жизни меню однообразное, не до разносолов.
— Почему не женишься? — озвучила она, донимавший ее вопрос. — По тебе половина доярок, телятниц и птичниц сохнут.
—Половина, это мало. Свинаркам, наверное, не приглянулся?
—Приглянулся. Но ты чаще на МТФ, чем на СТФ работаешь.
—Тебе разве не приглянулся? — спросил он в лоб.
Вальчук смущенно отвела взгляд в сторону и призналась:
— Одиноко, тоскливо без муж
Мама Согласилась Сделать Отцу Минет На Камеру
Отсосала Своему Боссу На Работе
Райан Кили принимает в подарок молоденького парнишку