Диван Сосисыч идёт на выборы

Диван Сосисыч пил крепкий кофе. Пил большими глотками. Его жена Ангелина всегда варила кофе в семистаграммовом сотейнике. Можно было бы варить его в предназначенной для этих дел турке, привезённой из дешевого тура еще до начала санкций и политических пластических вмешательств, однако, у столь влиятельного коммуниста, должна быть влиятельная кружка с влиятельным количеством кофе. Без этого никак. А как же ещё пережить недосып от ночного спора в интернете?

Не мог же Диван Сосисыч спокойно стоять в стороне от такого явления как выборы. Он при каждом удобном случае пытался пробудить всех ото сна, доказать всем, что выборы — это фикция, что пора прекратить этот маскарад. Всё свободное время он проводил в спорах в интернете, потому что таким способом он пробудит больше людей. Но люди по-прежнему упрямо хотели идти выбирать. Некоторые, конечно из-под палки, но всё же. Последней каплей стало то, что официальная партия лицензированных коммунистов надругалась над заветной идеей Дивана Сосисыча: они посмели привезти скамейки для бабушек в сквер. Они лишили последней возможности вождя мировой революции набрать политические очки. Это нельзя было оставлять без внимания — нужно было действовать и сказать «твёрдое НЕТ всем!»

Диван Сосисыч всю ночь рисовал плакат. Это было его мощнейшее оружие на предстоящем одиночном пикете. Плакат должен был быть красивым. Такова была идея. Всю ночь он рисовал контур букв. Но потом в интернете оказался кто-то не прав. Было принято решение отстоять свою точку зрения в дискуссии, поскольку буквы на плакате были уже обозначены. Да и плакат для пикета не важен. Главное была идея — пойти на выборы, чтобы рассказать людям, что на выборы ходить не надо.

Кофе был допит. Чубайс смотрел на Сосисыча и думал: как бы ещё приватизировать немного корма из общей хозяйской кладовки в свою личную миску. Диван прочитал его мысли и дал ему тапком по толстым ляжкам — днём можно было использовать красный террор в отношении буржуев, поскольку электорат Сосисыча в виде домочадцев был разбужен и не возмущался бы прерванным правом на сон. 

Диван ахнул. Вчерашний плакат с выделенным контуром букв был превращён в коллаж из детских рисунков. Тут были нарисованы: домики с дымком, животные, мама, папа, бабушка, дети из детсада, мороженое, большие кляксы и абстракции и пр. Финалом авангардной живописи была каляка-маляка черного цвета, наклейки пони и единорогов, принцесс и фей и густо размазанный клей с блестками. В этом всём плавали контуры букв, сложившиеся в слоган «не иди на выборы». Сопротивленец было расстроился, Но посмотрел на плакат взглядом топ менеджера и решил, что яркое продается лучше. Взяв плакат под мышку, он отправился к избирательному участку.

На подходе к цели толпились подростки кучками. Их Диван Сосисыч побоялся. Он знал, что некоторые школьники могут поддерживать Педального и в знак протеста выкинуть что нибудь «эдакое». Сопротивленец затаился. Через 15 минут к молодым людям подошли черные карандаши и попросили разойтись. Путь для Дивана был свободен. На всякий случай он спрятал плакат за пазуху своей необъёмной куртки.  

В метрах тридцати от входа стоял тощий мужчина в очках с плакатом : Свободу Анджеле Дэвис! «Конкурент» — подумал Сосисыч. И вот он уже готов был пойти на радикальный шаг и устроить пикет, как двери избирательной комиссии открылись и два здоровых мужчины поволокли заломанную барышню в патрульную машину. Сосисыч с тревожностью бросился в эпицентр событий со словами — «да чёж вы делаете?». Его окликнул еще один подоспевший полицейский – «Уважаемый гражданин, не мешайте проводить задержание подозреваемой. Идёт правоохранительная процедура, не вмешивайтесь». Диван понял, что пикет сорвался окончательно и что его могут заподозрить в крупной провокации, а у него под курткой лежит плакат. Пришьют соучастие. Страх наполнил тело Сосисыча. «Нужно отвезти от себя подозрение. Замаскироваться под избирателя» — лихорадочно думал сопротивленец. Он прошёл в помещения.

На Дивана Сосисыча смотрели председатели и охранники. Обстановка была наэлектролизована. Он подошёл к столику для регистрации и подал документы. 

— А что у вас тут произошло? – спросил сопротивленец тоном олуха у сидящей немолодой мадам.

— Ничего страшного. Просто есть психически ненормальные, которые мешают людям работать и исполнять свой гражданский долг. — спокойно, но холодно ответила тётя-жаба .

Диван Сосисыч вспомнил времена, когда он был мальчишкой-хулиганом. Даже за самую дерзкую пакость, его всегда ловил один участковый и приводил за ухо в школу или к родителям. Девушка была весом, наверное, таким же, как когда он хулиганил по глупости. А тут два здоровых мужика заломили и тащат. Что-то дёрнулось внутри у Сосисыча. Он захотел дальше раскручивать.

— А что она сделала? — кивнул Диван в сторону двери.

Тётя-жаба-питбуль приняла вопрос как команду «апорт». Она уже не первый год в большой политике. У неё тут связи, подработка, авторитет. Она не позволит какой-нибудь случайности подорвать накопленный ресурс доверия.

— Она пыталась испортить выборы. Она пыталась отнять у избирателей право определять курс развития. Продалась зарубежным врагам и творит бесчинства. Хочет подорвать конституционный строй. А вы зачем интересуетесь? — каждым словом, как гвоздь молотком, забивала защитница прав и свобод желание Сосисыча к сопротивлению.

Диван понял, что его раскололи. Игра проиграна. Его ждет тюрьма. Надо в последний раз заявить о себе.

— Я коммунист! — выдавил из себя сопротивленец тихим голосом, полным раскаянья.

— Понятно. Идите, голосуйте. Ваш кандидат номер пять — голосом расстроившегося хулигана, которому обломилось подраться, дала инструкции жаба.

Диван поплелся в кабинку. Ему дали еще один шанс. Ему стало легче. Диван судорожно думал: осталось не спалиться. Меня все видели, поэтому бюллетень портить нельзя. Скажут, что я пособник Педального. За мной следят. Камеры и микрофоны записывают. Я сказал, что я коммунист. Зачем сказал? Осталось проголосовать за лидера «легальных сертифицированных коммунистов». Ну, в принципе они заслужили. Хоть что-то сделали. Да и выбора у меня нет.

Диван Сосисыч поставил галочку и вышел. Он еще тридцать минут торговался сам собой на крыльце избирательного участка. Диван не был приверженцем злоупотребить, но сейчас от досады ему хотелось выпить. На глаза попался плакат «Свободу Анджеле Дэвис!».

— Выпить хошь? — странной манерой и странным голосом спросил Диван у очкарика.

— А вы не провокатор? — спросил олдовый борец за права чернокожих женщин.

— Нет. А ты? — решил уточнить сопротивленец.

— Нет. — утвердительно заявил очкарик.

Они пошли в наливайку. По дороге ещё раз друг друга переспросили.

Прошло полчаса. Очкарик оказался учителем истории и литературы, Прокопием Андроновичем. Сильно подогретые мужики спорили.

— Хороший ты мужик, Прокопушка. Но вот ты мне скажи: нахрена ты стоял там с плакатом? — Диван понял, что пришло время для откровений.

— Если честно, не знаю. Вышел потому что страшно, потому что уже не могу. — с какой-то горечью сказал очкарик.

— А Дэвис тут причём?

— За неё уже ничего не будет. С этим лозунгом можно безопасно стоять.

— И зачем тогда? — отуплённо посмотрел Диван на своего собеседника.

— Не зачем, а «почему»? Я каждый день выполняю кучу бессмысленных поручений, ненужных установок, ради чего? Что бы быть ненужным министерству, назойливым молодежи и ненавистным родителям. И ради чего всё это? А самое главное, что я вру детям. Мне положено по методичке это делать. А дети они не взрослые — они не могут принять обман. Это мы уже приучены к тому, что есть. Это мы можем все подстраивать под формулировку «так надо и так принято». А у них, у детей, в голове не срастается это. У них «дебет с кредитом не срастается и происходит коллапс», как говорит моя жена бухгалтер.

— Чего?

— Ну вот смотри: на уроке истории проходим Вторую мировую. Говорю о том, что советский народ под гнётом большевиков выиграл войну. Потом проходим архипелаг ГУЛАГ, отрывок, где «за три колоска расстреливали». А знаешь, что дальше происходит? Меня спрашивают: «Если большевики были тиранами и расстреливали за три колоска, то что они сделали бы с нынешними взяточниками?» Ну, формулировка другая — суть та же. И что мне ответить? Да ничего. Потому что ответ сейчас — сплошная дискредитация. 

— Понял — сказал, но суть не понял Диван Сосисыч.

— Да и жизнь вокруг страшная. Вот пошёл, думал — посмотрю, может, что-нибудь другое увижу.

Тут Диван достал из под куртки плакат.

— Смотри, чё. — сказал Диван, открывая драгоценность.

— Дети помогали рисовать? — вежливо спросил очкарик.

— Ага.

Выпили.

— Скажите, любезный Диван Сосисыч, а вы из «Педальных? — заговорчески проговорил Прокопий Андронович.

— Я коммунист! — гордо ответил Диван Сосисыч — А ты коммунист?

— Даже не знаю, не согласен с манифестом коммунистической партии.

— С чем?

— С программой коммунистической, говорю, там много утопического.

— Ааааааааааааа. — одобрительно сказал Диваныч и сделал вид, что читал манифест.

Помолчали.

— Слыш, Прокопушка, ты вот человек умный, ответь мне: все понимают, что выборы «липа». Так зачем люди туда ходют, протестуют, зачем этот цирк?

— Ну, я думаю, что это как условия «пользовательского соглашения». Ты принимаешь их, потому что продукт необходим тебе. А когда тебе что-то не нравиться в продукте, то тебе указывают, что ты согласился, когда принимал условия, и теперь ты должен подчиняться. С выборами так же. Только в масштабах общества. Ты по-любому подпишешь соглашение, потому что иначе не сможешь пользоваться обществом. А это невозможно.

— А шумиха зачем?

— Шумиха — это время для таких, как мы. Сильные показывают силу, слабые показывают, что могут быть сильными, мы смотрим — что будет и ищем другого. Это повод, и к выборам он не имеет отношения. Политика.

— Я коммунист! Я двигаю политику! — вдрызг пьяный Сосисыч начал быковать.

— Да хватит о политике. Рыбалку любишь? — ушёл от ответа ушлый интеллигент.

— Я вот на полынью ходил рюши ставить, дак там такие подлещики. А потом на десять утра….. — с охотой и жадностью Диван Сосисыч начал рассказывать свои приключения на той неделе.