Девушка в костюме единорога случайно залетела
Девушка в костюме единорога случайно залетела
Осёдланный радужный единорог
Роман
***
- Уф-ф-ф … там чудовище привезли. –
Августа Михайловна обречённо плюхнулась на стул перед психиатром Колтуновым.
Заслонила собой белый свет.
Докторский кабинет был уютный, но маленький: в одно окно, да и то исхлёстанное апрельской метелью. А тут ещё Августа на фоне окна нарисовалась.
Сидела. Сгущала краски.
– Натуральное чудовище!.. Конец рабочей смены. Оно мне надо?
***
Колтунов оторвался от заполнения документов.
Поднял глаза на Августу.
Внутренне брезгливо передёрнулся.
Врача –педиатра, Августу Михайловну он терпеть не мог. Сильнее всего доктора раздражала манера коллеги выносить резкие оценочные суждения касательно других людей, пусть даже не вполне психически здоровых.
Так, как она это сделала только что.
Колтунов считал врачиху хабалкой.
И, для собственного утешения, предпочёл бы думать, что Августа - женщина глупая.
Но это было не так.
***
Дело осложнялось ещё и тем, что педиатриня внешне напоминала Колтунову зрелого Ломоносова.
Именно в том виде, в каком учёного изобразил художник на известном портрете: круглолицего, румяного и в белых буклях по бокам головы.
Вот и теперь, грузная Августа сидела перед Колтуновым, раздваивая его сознание, запыхавшаяся от быстрого шага, с раскрасневшимся потным лицом, впитавшим, как губка, пудру цвета спелого абрикоса, с копной пергидролем облондиненных сухих волос.
- Сергей Андреич, что с чудовищем делать будем? – Вновь вопросила женщина.
***
Августа Михайловна была та ещё командирша!
Любила власть.
И требовала к себе почтения.
Как будто она, и впрямь, была Ломоносовым.
Августа крайне болезненно реагировала на невнимательность к ней Колтунова. Чувствовала, что психиатр её не жалует.
А заставить его уважать себя - она не могла.
Женщина – «Ломоносов» чувствовала беспомощность. И каждый божий день скатывалась до несуразных душевных обид.
Вот и сегодня повод нашёлся.
Она принесла Колтунову экстренную новость.
А он сидит, куча кучей.
–Сергей Андреич! –
Влекомая волной нахлынувшего раздражения, тряхнула буклями Августа. –
Вас ждут в дошкольной группе… пойдём, посмотрим?
- Чудовище говорите? –
Колтунов, наконец, опомнился от бессмысленного блуждания глазами по обширному телу Августы, и вник в смысл её слов. – Пойдём, посмотрим.
***
Колтунов поспешно встал из-за стола.
Шагая с Августой вдоль длинного казённого коридора, теперь он сосредоточенно вслушивался в рассказ мед. работницы о ребёнке, поступившем в дошкольную группу интерната для детей-сирот с задержкой психического развития.
Колтунов хмурился.
Сейчас, в момент сосредоточенности его большеротое, мужицкое лицо, перестало казаться простым.
В серых глазах блеснул металл, застилая ровным серым светом оттопыренные уши.
Колтунов в свои 50-т, выглядел очень уставшим от жизни человеком, но «металл» его ожесточал.
Омолаживал.
Преобразовывал из стареющего человека с ёжиком седых волос, в доктора с блестящим умом и опытом.
***
- Вот полюбуйтесь. –
Августа остановилась, не заходя в помещение, где находились малыши 2-3 лет, жестом предложив взглянуть на происходящее через стеклянный проём в стене.
Там, туда-сюда сновали ребятишки с заметными дефектами ума и внешности.
А в одной из зарешёченных кроваток, вцепившись за поручень, зарёванное и притихшее, стояло недавно поступившее трёхлетнее дитя.
- Так вот оно какое… Я представлял себе пень с корявым носом! – Остолбенев, признался врачихе Колтунов. – Это оно?
- Кто оно?
- Ну… Чудовище ваше.
- Почему моё? – Резко вздёрнулась Августа. – Оно ваше… Ему психиатр нужен. А не я.
***
- Так это ж девочка! И прехорошенькая! – Войдя в группу, неподдельно оживился Колтунов. – Здравствуй, красавица!
- Эта красавица всё здесь «на уши поставила». –
Хорошенькая, всегда «свеженькая», облачённая в белый, удачно скроенный халатик и косыночку, с красным крестиком во лбу, сестра милосердия Ниночка, беззлобно рассмеялась. –
Она из шкафов книги выбросила; цветок с подоконника уронила, скатерть с обедом на пол стянула… Короче, полный дебош учинила... Как пьяный мужик, ей богу…
И Ниночка в знак подтверждения своих слов указала на мусорную корзину.
Там, вперемешку с землёй, ждали своей унылой участи черепки цветочного горшка, укокошенного дебоширкой.
- Я понимаю. -
Сестра милосердия, резко сменив весёлость на печаль, теперь участливо смотрела на подопечную. –
Ведь девочка лишилась матери...
Говорят, та совсем молоденькой была… уличной художницей подрабатывала.
***
- А почему девочка в шапочке? –
Спросил Колтунов, имея ввиду, кокетливый красный беретик, который делал девочку похожей на куколку.
- Так не даёт снимать. Плачет… Сами попробуйте, если хотите. – Оправдывалась Ниночка.
- Тебе к лицу эта красная шапочка. – Заговорщицки подмигнул девочке доктор, вместо того, чтобы устраивать сцену с раздеванием. – Носи на здоровье.
***
Колтунов, Августа Михайловна и Ниночка продолжали в упор пялиться на девочку.
Малышка держалась.
Уже не плакала.
Хлопала ресничками, не просохшими от слёз.
- Ах, какие у тебя красивые ботиночки… чёрные лаковые! – «Умасливал» девочку доктор, имея ввиду пару обуви, стоящую под кроваткой.
- У неё и пальтишко высший класс! – С пониманием дела одобрила гардероб новой воспитанницы модница и любительница шопинга, Ниночка. – По Парижу может идти гулять.
Вот оно как. - Озадаченно хмыкнул психиатр.
И задумался.
***
- А зовут тебя как? –
Подойдя вплотную к кроватке маленькой пациентки, Колтунов засюсюкал слащавым голосом, как это делают взрослые люди, при виде хорошенького ребёнка. Доктор слегка наклонился. Подался вперёд. – Эй, куколка… что молчишь?
Куколка не ответила.
Резким движением рванула вперёд.
Мёртвой хваткой вцепилась в воротник докторского белого халата.
В голубых невинных глазах кукольной девочки взметнулся недобрый блеск.
- Тише, тише, малышка… Запричитал тихонько доктор. – Я свой.
Ну а малышка, ловко выудив сотовый телефон из нагрудного кармана психиатра, метнулась в дальний угол кроватки с украденной добычей в кукольных руках.
***
- Эй, ты куда? – Воспротивился потере доктор. – Верни телефон!
Девочка крутила сотовый так и этак. Норовила оживить экран.
На врача внимания не обращала.
Доктор вознамерился силой выдрать у девочки сотовый.
Он уж было выволок добычу из объятий маленькой хищницы.
Но неожиданно громко взвил.
Это девочка укусила доктора за палец.
- … А я вам говорила. – Довольно хмыкнула Августа Михайловна, видя, как от боли подпрыгнул психиатр. – Чудовище привезли.
- Чудовище Розой зовут. – Раздражённо вклинилась Ниночка. – А Роза-то с шипами!
- С зубами! – Сквозь слёзы пошутил укушенный доктор. И рукавом халата протёр глаза.
***
- Я знаю, что Лиля раков неоновых любила рисовать. –
Уличный художник демонстративно зажался. Подышал на пальцы и, не глядя на собеседника, начал водить мелком по мольберту, копируя портрет молодой женщины со старой, чёрно-белой фотографии. –
Это всё, что я знаю. Вы, извините, я работать буду. Заказ срочный.
День был апрельский. Ветряный. Промозглый.
Людей на набережной было мало.
Колтунов интуитивно ссутулился.
Понял, что трясти художника, как грушу – толку нет.
- Каких таких раков? – Всё же переспросил он.
- Неоновых раков… знаете, сейчас молодёжь быстрой техникой рисования балуется. –
Художник сделал паузу.
Оценивающе вгляделся в неоформленные пока штрихи своего творения. И удовлетворившись содеянным, наконец, продолжил. –
Из баллончиков краска распыляется. А неоновые раки, они ж как межгалактическое небо с миллиардами мерцающих звёзд, или как тропический закат на фоне синего неба… Красиво, короче говоря, получается.
- Где же живут такие раки? В космосе что ли?
- Ну почему? ... В Индонезии, вроде бы живут.
***
Колтунов, поднял воротник.
Зашагал вдоль набережной.
Широкая река, ещё не согретая солнцем несла на песчаном хребте свинцовые воды. Она подействовала на Колтунова угнетающе.
«А где-то далеко, далеко, в Индонезии, в толще чёрной океанской воды живут неоновые раки. – Подумал доктор.
Он нарочито прибавил шаг, чтоб поскорее проскочить унылое место. – А мать маленькой Розы мечтала их рисовать».
***
На следующий утро Колтунов вошёл в кабинет к заведующей, Надежде Королёвой, чтобы поговорить о Розе.
Королёву он, по-приятельски, в шутку называл железной Надей.
За время её руководства, интернат обзавёлся множеством спонсоров, а дети получили игрушки, необходимое оборудование для боксов, живой уголок и спортивный инвентарь.
У Нади мужской холодный ум.
И она не признаёт комплименты.
Но Колтунов-то доподлинно знает, что под железными латами бьётся горячее женское сердце.
- Надюша… всё цветешь, цветёшь. –
Сергей Андреевич обнял и по-дружески расцеловал в обе щёчки, пышущую здоровьем и сладким парфюмом, приятно полноватую женщину в пиджачном костюме, тугая юбка которого выдавала в «железной Наде» абсолютную женщину. –
Это тебе, дорогая.
Психиатр вынул из-за пазухи элегантного чёрного пальто маленький букетик первых подснежников.
Первоцветы сделали дело.
- Ты меня балуешь, Колтунов. –
Пристраивая букетик в стакан с водой, Надя прикоснулась к натуральным русым волосам, сложенным на затылке в старомодную «корзиночку» . – Ладно уж, рассказывай…Зачем пришёл?
***
- Надь, ты знаешь, к нам вчера девочка новенькая поступила. –
Приступил к делу Колтунов. –
Роза Узорова… Девочка хорошенькая. Но нервная… О матери её хочу узнать подробней. Надюш, расскажешь?
Надя встала из-за стола.
Достала папку из шкафа.
- Мать девочки - Лилия Узорова. –
Порывшись в бумагах, с листа зачитала Надя. – Уличная художница. Возраст – 20 лет. Одна воспитывала дочь, Розу Узорову. 3-х лет.
Несколько дней назад в крайне возбужденном эмоциональном состоянии, Узорова попросила соседку по лестничной площадке присмотреть за дочкой. Час, якобы, не более того.
Соседка согласилась. И приютила девочку в своей квартире. -
Сухо, по – протокольному, продолжила читать Надя. –
На следующий день, так и не дождавшись мать девочки, женщина позвонила в полицию.
Так Роза оказалась у нас.
Такое вот дело.
Надя громко захлопнула папку.
***
- Лилию Узорову ищут?
- Пока без толку.
- Аморальное поведение Узоровой имело место быть?
-Нет… Никакой аморалки… - Опровергла догадку Колтунова Надежда. –
Соседи характеризуют молодую женщину исключительно положительно. Говорят, что Лилия была заботливая мать. Одевала дочку «с иголочки». Баловала, как могла. Короче, любила.
- А родственники есть?
- Слухи приписывают родство девочки с известной художницей Маргаритой Новиковой. Но сама Новикова от такого родства наотрез отказалась.
- Художница значит. … И Узорова художница. Только уличная. Говорят, она раков неоновых любила рисовать. – Колтунов большой растопыренной лапищей взгрёб со лба короткую жёсткую щетину.
Щетина встала дыбом.
Доктор выдал свою уязвимость.
- Опять свою граблю на сеновал закинул? – Надежда резко одёрнула Колтунова, имея ввиду жест, применяемый доктором, в минуты душевного раздрайва. За долгие годы совместной работы Колтунов стал Надежде уже старым добрым приятелем. Она могла себе позволить этот окрик. – Сидишь, себя изводишь. Кто тебе эта девочка? Никто! И звать её - никак.
- Ну, как… никак? Она моя пациентка. Роза Узорова.
- Вот именно! Пациентка! Не первая и не последняя. –
Надя встала из-за стола, чтобы поставить папку на прежнее место. Посчитала разговор оконченным. –
Колтунов, уйди домой пораньше. Поешь, поспи. Утром человеком проснёшься.
***
Пять лет назад Колтунов купил дом.
Второпях, за бесценок, продал квартиру в новой высотке. А на вырученные деньги, к радости риелтора, не теряя времени на выбор, он согласился приобрести первый увиденный вариант жилья за городом.
Им оказался неприметный из белого кирпича, с черепичной красной крышей объект недвижимости, плюс земельный участок.
Колтунов вознамерился разбить цветник.
А въехав в дом, так и сделал.
Усердный физический труд стал спасением доктора от душевного отчаянья и одиночества, в которых тот увяз.
С покупки дома прошло пять лет и доктор превратился в заядлого цветовода.
Вот и сегодня у Колтунова были причины спешить домой.
Его ждал кот по фамилии Боярский, оголодавший за день, и пять ящиков цветочной рассады, ждущих полива.
Выйдя вечером из интерната, Колтунов сел в свою серую, изрядно подержанную «Ниву», и вырулил на загородную трассу.
Врачу, и впрямь, нужно было поесть и поспать.
***
На первом курсе «художки» Лиля Узорова влюбилась.
Роковым увлечением девушки оказался веселый 18-летний мальчик из приличной семьи, Максим Новиков. Максиму нравилась «плюшевая» Лиля, которая, без зазрения совести, ходила на занятия в художественный колледж в матросской тельняшке.
Голубоглазая, светловолосая студентка –первокурсница была из тех девушек, про которых говорят: «Палец покажи – она хохочет».
Место базирования её группы можно было узнать по звенящему смеху-колокольчику Узоровой Лили.
Парни любят весёлых.
Вот и Макс Новиков, сам имея характер лёгкий и беззаботный, постоянно крутился рядом с хохотушкой, с крупными сочными губами.
Любил ли он?
Возможно.
Но свою синюю толстовку с капюшоном, жёлтую резинку для скрепления длинных волос в хвостик на макушке, а также тусовки, суши, мольберт – он любил куда больше.
***
То был осенний капустник.
Вот один день из жизни студентов «художки».
Сценка с участием студента (Максима Новикова) и его мозга (артистичного одногруппника) была продемонстрирована в актовом зале.
Макс (читает рэп):
«Пришёл на пару, стащил чужой мольберт».
Мозг (тоже читает рэп):
«Я ещё сплю. Я ещё сплю».
Макс:
«Сижу рисую, навык практикую».
Мозг:
«Я хочу жрать. Я хочу жрать».
Макс:
«Пришёл в столовую. Очереди нет. Чаёк, салатик… котлета даже есть».
Мозг:
«Я хочу пиво. Я хочу пиво».
Макс:
«После обеда снова пара. Будет обнажёнка».
Мозг:
«Уважаю обнажёнку… Уважаю обнажёнку» …
***
Лиля хохотала так, что упала лицом на колени подруги, сидящей рядом. За что приятельница обозвала Узорову лесбиянкой.
Дескать, та использует любой повод (и даже тупые шутки) чтобы её потрогать.
Но Узорова не была лесбиянкой.
После капустника она пошла с Максом к нему домой.
Матросскую тельняшку в тот вечер ждало бесславное будущее. Через час она будет заброшена под кровать.
***
А вот нижнее бельё супругов Дудиных потеряло крылатость.
Пять лет назад они сыграли пышную свадьбу. А вещи их уже ложилось в правильном месте, на нужных полочках.
А Дудины – по разные стороны, со вкусом выбранной, но опасно большой, двуспальной кровати.
Оля огорчалась.
И орошала подушку слезами.
Кандидат в депутаты, её супруг Игорь, об этом не знал.
Каждый вечер, после череды утомительных общественных дел, он посещал бассейн, поэтому спал крепко.
***
Оле в ту ночь не спалось.
Она размышляла о прожитом дне.
Лежала на спине, с натянутым до подбородка жаккардовым пододеяльником, похожая на белую одомашненную мышь, сложившую безвольно лапки.
У Оли - умные, но не умеющие выдерживать чужой прямой взгляд, глазки.
Две голубенькие «бусинки» на её лице и всегда красный маленький носик, приятно оттеняет светлая, но не богатая на волос, шевелюра.
Оля маленькая и слабая.
Того гляди, забьётся в норку.
В ту, что кроется за стеллажами книжных полок.
Ольга Дудина работает в университетской библиотеке филологического университета. В читальном зале выдаёт толстенные тома.
***
Ольга – папина дочка.
Единственная.
А Олин папа, Пётр Иваныч Дудин – «крупная шишка».
Настолько крупная, что Олин воздыхатель Игорёк, как миленький, пять лет назад, согласился при регистрации брака, взять фамилию свёкра – Дудин.
И не прогадал.
Игорь, заполучив в супруги Ольгу, тут же оперился.
Расправил крылышки.
***
Прошло пять лет.
И «деревянную свадьбу» молодые уже отгрохали, хоть и не было желанья.
Это Пётр Иваныч назвал на дачу толпу гостей.
Его не переспорить.
Те, погуляв, поев и попив, как будто в отместку, дня на три, засадили в башку хозяев, песню Сердючки, «я попала, попала, попала, попала, на любо-о-о-овь…», а дом засрали всяким деревянным хламом: рамками, шкатулками, декоративным коромыслом.
На следующий день после свадьбы, Иваныч коромысло, за ненадобностью, сжёг в камине.
И пошёл ловить рыбу.
***
- Оля и так «не от мира сего». –
Сидя, с удочкой в руках на берегу приусадебного прудика огорчался Иваныч.
Накрапывал дождик. Но на плечи Иваныча была наброшена мужицкая фуфайка. А на ноги напялены болотные сапоги. Он не мёрз. – Дни напролёт торчит в своей библиотеке. А могла бы ого-го! ... А тут ещё этот депутат недоделанный… Мозг девке пудрит!
- Петя, ты не прав. –
Аккуратно воспротивилась резким суждениям, мягкая деликатная жена Петра Иваныча. Она стояла под зонтиком, легко одетая: в цветастое платьице и туфельках на босу ногу. Дрожала. – Игорь – человек хороший… Он любит нашу Олю… Иначе она бы сказала… пожаловалась бы нам… Но Оленька молчит.
- Вот именно, молчит… – Пуще прежнего кручинился Иваныч. – Скажет хоть слово, я Игорёше все рога поотшибаю! Знать будет, в какую семью со свиным рылом влез.
- Да знает он, знает.
- Знает… Потому и женился на Ольге. – Иваныч в сердцах швырнул удочку в камыши. – Почему она «в рот ему смотрит»?
- Так, гены.
- Какие нахер гены?
- Мои гены.
***
Старые книги волшебно пахнут временем.
А студентки, метившие в учителя - дешёвым парфюмом, свободным пагубным уличным воздухом и столовской невкусной едой.
Студенток Оля не уважает.
Они мелькают перед нею пёстрой вереницей одинаково отштукатуренных неинтересных лиц.
Смотреть в них Ольге скучно.
Очередной заявленный к выдаче экземпляр, сопровождается сдержанным Ольгиным вздохом.
Анамнез вздоха описал Крылов.
В известной басне «Мартышка и очки».
***
И только один студент филологического факультета удостоился Олиного уважения.
И только до сегодняшнего дня.
Причина – постыдный Оленькин конфуз в читальном зале.
А дело было так.
Любимчик Оли, филолог Каторжников, положил перед ней квиток с заявкой на ценный том с работой Юрия Лотмана о стихотворце Пушкине. Ольга Дудина, мгновенно смахнув глазами буквы с листа бумажки грубой выделки, сию секунду юркнула за стеллажи.
Ей нравилось угождать Каторжникову.
Она его жалела.
Студент, согласно фамилии, и впрямь, выглядел так, как будто нёс лишения в чертоге.
Был сильно хром.
Тщедушен.
Ещё и мучительно кашлял.
***
Лотман покорно лёг на библиотечную стойку.
Ольга взялась заполнять квиток. И тут ей на руку легла рука студента.
Ольга вздрогнула.
Подняла глаза на филолога Каторжникова.
- Ольга Петровна. – Пылко прошептал студент и оглянулся… Повисла пауза.
Всего на несколько секунд.
Но Ольга умела быстро фантазировать.
Ей представилось: ещё чуть-чуть, и студент, соорудив из громоздкого нескладного тела, мифическую букву «Зю», перепадёт перед ней на оба колена.
Забормочет что-то невнятное.
И всё про любовь… всё про любовь.
***
- Ольга Петровна. – По – чахоточному полыхая щеками, прошептал Каторжников. – Можно я Лотмана домой возьму?
- Зачем? – Как от пощёчины, вздрогнула Ольга.
- Дома лучше… Ковры, чай горячий… кот. – Сведя горячечный шёпот к интимно выведенному голосу, поведал Оле Каторжников. - Кот у меня толстый ласковый... Можно мы с котом дома Лотмана почитаем?
- Нет. – На мелкие кусочки яростно распластала квиток Ольга. – Вы – не Пушкин. И кот ваш не учёный, чтоб в компании Лотмана чаи гонять.
И Ольга, грохая каблуками, и прижимая Лотмана к гр
Горячая мама Рейган Фокс повелась на молодое тело друга своего сына
Похотливая Русская Милфа Обожает Свингерские Оргии Реальное Видео Групповушки Снятое На Скрытую Камеру
Секс Молодого Парня И Его Зрелой Пышной Подружки