Девица разделась на мосту на рассвете

💣 👉🏻👉🏻👉🏻 ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻

Девица разделась на мосту на рассвете
Home ⇒ 📌Американские сказки ⇒ Повелитель волков
Виннебаго с древнейших времен жили в северо-восточной прерии, их соседями на восходе солнца были люди дакота, на севере – черноногие, а на юге – воинственные сиу.
Западной части страны виннебаго не знали. Те края были царством непроходимых лесов, в которых укрывались бритоголовые ирокезы – пожиратели человеческих сердец. Виннебаго занимали земли, богатые охотой, где паслись большие стада бизонов и антилоп, они жили на берегах рек, кишащих разными птицами. Весной они перекочевывали на пограничные с дакота земли, где росли сахарные
Если бы это были индейцы, они бы ехали один за другим, сторонясь холмов, передвигались бы больше долинами, чтобы взгорья скрывали их от нежелательного взгляда. Падающая Звезда резко свистнул и помчался вперед, как осенняя буря. Волки большими прыжками неотступно следовали сбоку. На небольшом пространстве кони белых могли бы легко настичь беглецов, но в широкой прерии он не боялся их. Его дикий мустанг с неутомимым сердцем летел, как вихрь. Белые, увидев, что не догонят индейца, который исчезал, как туман в лучах солнца, остановили коней и, после небольшого совета, разъехались широким полукругом. Но вот их старший выстрелил из карабина. По этому сигналу каждый всадник остановился, поджег траву и торопливо повернул к поселку. Пожар стремительно пожирал высохшую траву и кусты, широкой дугой разливался все дальше и дальше, образуя огромное огненное море. Дым черной тучей поднимался к небу и сбрасывал в огонь летящих птиц. Звери в тревоге убегали от гибели. Антилопы мчались вместе с волками и шакалами, бизоны вместе с медведем спасались бегом от бешеной стихии, которая обгоняла даже самых быстроногих зверей. Падающая Звезда понял, что ему не спастись бегством, что он должен найти другой способ, чтобы спасти жизнь и себе и своим зверям. Он собрал волков в тесный круг, снял лук, к каждой стреле привязал пучок сухой травы, высек огонь и, поочередно поджигая связки травы, пускал перед собой горящие стрелы. Через мгновение прерия полыхала перед ним. Теперь он находился посередине моря огня, как потерпевший крушение корабль на одиноком острове. Огонь, подгоняемый ветром, быстро передвигался вперед оставляя за собой обугленные кусты и травы. Индеец двинулся со своими волками вослед за удаляющейся полосой огня. Он был спасен; знал: настигающий огонь погаснет, не находя уже больше ничего на съедение. Падающая Звезда решил отправиться в страну мандан, чтобы собрать свое племя. Во многих стычках с белыми захватчиками Падающая Звезда возмужал, созрел и понял то, чего не могло понять большинство воинов враждующих между собой племен: чтобы победить белых, необходимо объединение сил всех красных братьев. И большая печаль терзала душу юноши, потому что он видел, что не сумеет помирить враждующие племена и общины, чтобы объединить их против белых. Глазами своей души он уже видел будущее. Видел, что родные земли индейцев обагряются кровью все больше и больше, в конце концов уже не останется места, чтобы поставить типи. Тогда последний индеец отойдет в Страну Покоя… Не имея возможности помочь всем братьям, он решил спасти хоть свое племя. Дозорные племени мандан уже издали узнали Падающую Звезду, и когда он приблизился к селению, услышал голос торжественных барабанов. Возвращение вождя ознаменовали праздничными танцами, причем он сам должен был танцевать небишессе, изображая в этом танце свои последние приключения – плен, побег и пожар прерии. Когда он отдохнул, созвал большой совет. Сошлись старые вожди, уселись у костра, а за ними по кругу – славные воины, согласно заслугам и отличиям. Они были в головных уборах из орлиных перьев, каждое из которых говорило о великом подвиге, в бизоньих скальпах, на которых качались при каждом движении головы гладко отшлифованные рога, выкрашенные в красный цвет, в ожерельях из медвежьих и волчьих клыков и когтей. Колдуй принес Трубку Мира, искусно вырезанную и украшенную орлиными когтями и перьями. Набил ее табаком, зажег, затянулся дымом-пукваной. Выпустил дым на четыре стороны света – туда, где находятся страны четырех ветров. Потом дохнул в небо, а остатки дыма уделил матери-земле. Трубка пошла по кругу, и каждый из вождей исполнил тот же самый обряд. Наконец, когда трубка вернулась в руки колдуна, Падающая Звезда начал речь. – Много зим и много лет я воевал с племенами белых людей. С той поры много воды утекло в реках, но мое плечо не устало от битвы. Белых людей становится все больше – больше, чем травы в прерии, больше, чем деревьев в чаще. Я понял, что я не справлюсь с ними, хотя бы я убивал их ежедневно десять раз по десять. Белые люди умны. Хоть происходят они из разных племен, они всегда быстро объединяются против нас. А мы? Мы живем в непрерывной вражде. Белые используют наши распри и натравливают нас друг на друга, как глупых псов, одурманенных “огненной водой”. Все сидели в молчании, всматриваясь в дрожащее пламя. Но вот встали два вождя из общины юнела и саханазанов и подошли к Падающей Звезде. – Мы идем с тобой. Сегодня же свернем свои шатры, и твой путь будет нашим путем. Возьми наших детей и женщин под свою опеку. Мы будем во всем послушны тебе и сомкнем свои плечи с твоими при защите наших отцов и матерей, наших детей. Костер медленно угасал. По очереди вставали воины с земли и уходили во мрак ночи. На рассвете, прежде чем взошло солнце, Падающая Звезда со своими людьми покинул селение манданов. К нему присоединились Сломанная Стрела и Черный Ворон со своими общинами. Никто не провожал их радостными криками, в молчании они шли вперед. Отряд вел Падающая Звезда со стаей волков. Женщины и дети сидели на навьюченных лошадях. Грудных детей поместили в корзины из березовой коры, притороченные к седлам. Рядом бежали прирученные лисы, медвежата, на скатках шерстяных одеял сидели птицы. За женщинами ехали воины Черного Ворона и Падающей Звезды. Через два дня перехода они приблизились к гряде высоких гор. Шествие приостановилось. Падающая Звезда выпрямился на коне, вознес руки к небу. Из его уст поплыли слова молитвы: Приветствуем вас, поднебесные скалы, Приветствуем тебя, Дух Гор. Примите нас. Только вы можете дать вам убежище, И у тебя, Дух Гор, мы ищем защиты. В стране твоей жить мы хотим, В твоем каменном мире. Выслушай нас, могучей Дух Гор. Повеял ветер со снежных горных вершин, и почудилось, что в шуме его раздался голос: “Идите! Идите!” По знаку Падающей Звезды отряд двинулся дальше и вскоре, как разноцветный уж, исчез среди скал. Ветер утих. Над горами легла тишина. Солнце опускалось все ниже и ниже. Когда оно зашло за вершины, из глубины скал отозвался вой волка – радостный, полный сил и жизни.
Возможно, вам будут интересны и следующие сказки :



Возможно, сайт временно недоступен или перегружен запросами. Подождите некоторое время и попробуйте снова.
Если вы не можете загрузить ни одну страницу – проверьте настройки соединения с Интернетом.
Если ваш компьютер или сеть защищены межсетевым экраном или прокси-сервером – убедитесь, что Firefox разрешён выход в Интернет.


Firefox не может установить соединение с сервером www.you-books.com.


Отправка сообщений о подобных ошибках поможет Mozilla обнаружить и заблокировать вредоносные сайты


Сообщить
Попробовать снова
Отправка сообщения
Сообщение отправлено


использует защитную технологию, которая является устаревшей и уязвимой для атаки. Злоумышленник может легко выявить информацию, которая, как вы думали, находится в безопасности.


--- 1 ---

 Если пройти от рынка метров двести по Пионерской, и у магазина ковров свернуть налево в переулок, то прямо напротив раздвоенного дуба, торчащего посередине лысой клумбы, называемой местными жителями «торчком», можно наткнуться на небольшое, незаметное, но весьма популярное в музыкальных кругах чудо комиссионного торга.
 Почему-то только здесь принимали на комиссию музыкальные инструменты.
 Их было немного, но они были. Солнечно-перламутровые блики на немецких трофейных аккордеонах, выцветшие, но броские клавиши, кнопки, регуляторы и надписи на чудных электроорганах и синтезаторах сворачивали наши мозги набекрень.
 Но самым заветным местом была дальняя от входа, испещрённая трещинами, ободранная стенка, на которой висели вожделенные инструменты: поблескивающая хромом и позолотой на колках перламутровая чешская полуакустическая гитара, и строгий, совершенно недоступный по цене «Сквайр».
 О магазине я впервые узнал во второй день начала учёбы в институте от парня с кликухой Экибастуз. На самом деле его звали Чингизом, но для всех он был Экибастуз. Папа его был крупной «шишкой» на известном месторождении. Деньги в семье водились и Чингиз часто сопровождал свою мамашу в походах по комиссионкам. То-ли монголо-татарское прошлое, то-ли кавказско-семитские гены не давали ему покоя, но пацан рос настоящим ударником. Он стучал везде, где только можно было стучать: в метро, автобусе, троллейбусе, школе, в институте. Он стучал на барабанах, диванах, стучал в ментуру, деканат и даже ректорату. И делал это очень красиво и элегантно.
В один из очередных таких «комиссионных рейдов» Чингиз и открыл для себя, а впоследствии и всего города, это маленькое музыкальное эльдорадо. Они с матерью как раз приехали забирать бронзовое бра для прихожей. Продавец – пожилой, седой дядя Миша, с красивой и известной фамилией Шмайссер, полез за припасённым для мадам светильником, а в это же время скучающий Чингиз взял, да и заглянул в дальнюю комнату магазина. То, что он увидел, буквально раздавило его. Это была почти новая, небесно-голубая с серым отливом, идеально хромированная барабанная установка «Тактон» за семьсот рублей.
 Не знаю, каким из своих многочисленных методов воспользовался Чингиз, но уже через полчаса они вместе с Гришей, – папиным водителем, затаскивали «Тактон» в комнату Чингиза.
 Экибастузиха недовольно сопела, но покорно тащила хет-машинку и колчан с палочками...
 После занятий в институте, уже с первых недель знакомства с Экибастузом, у нас появился ритуал: вместо того, чтобы, как все, глотнув газ-воды из автомата на углу автобусной остановки "Горный институт", и сесть в переполненный автобус, чтобы через семь минут оказаться дома, – мы валили на Пионерскую и часами торчали в этом магазинчике. Разглядывая гитары, параллельно слушали довольно интересный, но уже порядком поднадоевший рассказ дяди Миши о том, как его ближайший родственник изобрёл автомат Калашникова.
Тот, кто первый раз слушал дядю Мишу, обязательно вставлял своё: «Да Вы что?? Да не может быть. Брееед...».
Дядя Миша сделав серьёзное лицо, нагибался, просовывал руку под прилавок, изымал оттуда пыльную папку, сдувал пыль в сторону полосатого дивана, стоявшего в магазине со времён Деникина и вытаскивал из нее цветную вырезку из иностранного журнала, со словами: «Вот, посмотрите. Это АК47, а это немецкий MP43/44, - STG44».
 После этого посетители быстро уходили.
 В 1994 году дядю Мишу насмерть сбил самосвал.


 ---2----

 – Сейчас проедем пост ГАИ, а там пусть нас ищут, – сказал Лёха, сбрасывая скорость перед постом и доставая мятую американскую двадцатку из кармана брюк. Вдалеке уже маячила белая сорочка скучающего мента, оперевшегося на капот такого же белоснежного «Форда».
 Инспектор нехотя ткнул жезлом в сторону допотопной «копейки».
 Лёха послушно вильнул, притормозил и открыл окно.
 – Права, техпаспорт...
 – Пожалуйста. – Лёха достал документы и протянул их гаишнику.
 – Куда спешим? – чуть хамоватая улыбка мелькнула и исчезла с лица представителя дорожного закона.
 – Да вот с братом решили к туркам сгонять, за зимними куртками. Как говорится, – готовь сани летом, – вступил в разговор Жора, чуть сдавливая Лёхин локоть.
 Жора умел врать. Он делал это умно и с удовольствием. Ни один детектор лжи не расколол бы Жорика. Правда, год назад он сам себе дал клятву не врать и до сих пор держался. Так же, как три года назад он пообещал себе бросить курить и действительно бросил, хотя мало кто в это верил. Три года без никотина (правда, алкоголя стало потребляться больше). Курить, сквернословить и онанировать Жорик действительно перестал.
 Сегодня был особый случай. Не станешь же говорить этому дорожному столбу о том, что тебя ещё час назад должны были покрошить в мелкий винегрет или закатать в асфальт московские придурки?
Местный народ таких даже в Загрузинии времён конфликта не видел. Отморозки полные.
- Ладно, проезжайте. Счастливого пути! – почти выкрикнул инспектор и вернул документы.
 Лёха вдавил педаль газа и образ инспектора исчез в зеркале.
 – Что-то не то, – задумчиво произнес Жорик.
 – Ты о чём?
 – Да мент какой-то странный.
 – Почему? – удивился Лёха. – Нормальный мент.
 – Там ведь знак «крутой поворот», но его почти не видно. Кроме того, любой дурак знает, что пустым в Загрузинию никто не поедет. Да любой тут десятку без вопросов бы срубил, а этот даже не попросил. В воскресенье, на пустой трассе?!

 «Копейка» свернула за кирпичный завод и, быстро набирая скорость, вылетела на трассу Черноморск-Бумбум. Справа виднелось синее спокойное море, а вдалеке маячили контуры радиолокационной станции. Промелькнувший дорожный щит попытался убедить путников в том, что это мрачное строение – всего лишь звероводческое хозяйство «Интернорка», но только младенцы и животные во всей округе не знали, что на самом деле это сверхсекретная, наисовременнейшая станция радиолокационного спутникового слежения, построенная после грузинского конфликта и призванная усилить контроль над «прозрачностью» наших южных границ.
 – Лёха! Тормози! Сворачивай! – вдруг истошно заорал Жорик. – Смотри! – и он ткнул пальцем в лобовое стекло.
 Прямо на «копейку» со стороны границы несся чёрный «мерседесовский гроб». Внедорожник надвигался на них почти со скоростью звука.
 Лёха охнул, переложил руку, пересёк двойную сплошную и, с треском ломая кусты ежевики и поднимая клубы песка и пыли, вылетел на ведущую к станции просёлочную дорогу.
 Неизвестно какому дураку в генштабе пришла идея маскировать бетонированную дорогу песком на манер проселочной, но эта маскировка стоила нервов многим любителям пикников. «Копейку» занесло сначала влево, потом вдруг выбросило вправо в заросли кустарника. Мотор хрюкнул и заглох. Из-под капота повалил серо-чёрный дым.
 – Уматываем отсюда, – хрипло прошипел Жорик и, схватив брата, поволок его через кусты к бетонной стене радиолокационной станции. Лёша лихорадочно поправлял съехавшие очки, пытаясь встать на ноги. Сзади что-то хлопнуло.
 – Всё. Стреляют уже, суки.
 Шипы ежевичных кустов больно царапали им лица. Непонятная, знакомая только по снам тяжесть вдруг начала заливать ноги: стараешься бежать быстрее, но не можешь. И наконец наступает момент когда ты понимаешь – все, «приплыли».
 Братья припали к стене. Она была отвесной, железобетонной, мощной и высокой. По всему верху – «колючка», да ещё и под током. Видимо для того, чтобы норки к морю купаться не бегали.
 Братья обнялись. Слева и сзади – стена, справа и впереди – кусты.
 – По-видимому, нам капут, – изрёк Жорик, устало оседая на землю и доставая из кармана «мобилу».
 – Поминки хочешь заказать? – ухмыльнулся Лёха, протирая очки и щурясь.
 – Да нет, – хмыкнул Жорик, – позвоню Ленке, скажу «последнее прости».
 Жорик набрал номер.
 В трубке сначала что-то щелкнуло, потом засвистело и вдруг кааак шарахнет!
 Лёха инстинктивно прильнул к стене, но «прошел» сквозь неё и больно шмякнулся о землю.
 Стены не было. НЕ БЫЛО! Кусты были, небо было, а стены не было.
 Жорик лежал на спине, раскрывая и закрывая рот, словно вынутая из воды рыба.
 – Что это? – прошептал Лёха.
 – Уши заложило.
 – Я про стенку. Где стена?!
 Жорик привстал и оглянулся: стены действительно не было. Из кустов не доносилось никаких посторонних звуков. Вокруг была почти мертвая тишина, нарушаемая лишь треском кузнечиков.
 – Хрен её знает. Может, гранатомётом шарахнули?
 – И придурков этих не видно, – отряхивая джинсы, сказал Лёха. – Пойдём, глянем?
 Братья осторожно начали пробираться сквозь кустарник. После получаса блужданий они вышли на одинокую тропинку, «украшенную» кучками ослиных экскрементов.
 – Гадом буду, если это не то самое место, где нашу машину занесло, – задумчиво прошептал Лёха.
 – За деревьями должна быть трасса. Море видишь?
 – Вижу. Море вижу, а трассу – нет.
 Жорик направился в сторону моря.
 – Куда? Подожди, я с тобой, – испугался Лёха и рванул за братом.
 Через пару минут братья стояли у обочины раздолбанной двухполоски, по которой медленно проезжали редкие машины.
 – Ни хера себе! – завопил Жорик.
 – А? – испуганно отозвался Лёха. – С дорогой что-то произошло...
 – Да хрен с ней, с дорогой, – впервые за три года выругался Жорик. – Ты на машины посмотри!

 По растрескавшейся двухполоске проезжали то «Москвич», то «Запорожец», изредка «Волга». Ни одной иномарки, даже «Лады Калины» не было.…

 ---- 3 ---

 Шёл 1975 год.
 Я сидел на даче в Лесновке. Это было курортное местечко, но туристов не наблюдалось: только ведомственные коттеджи и пара пионерских лагерей в окружении бесчисленных и тогда ещё не совсем загубленных сосновых рощ и смешанных лесов.
 Домики были простые, летние, без отопления, с холодной водой.
На кухне стояли небольшие спиральные печки и рукомойники, с подведёнными к кранам резиновыми шлангами.
 Комната, – четыре железные армейские кровати, незастеклённый балкон-терраса с потрясающим видом на сосновую рощу. Первые полчаса по приезду из города у людей обычно кружилась голова от чистого воздуха. В Лесновке всё время хотелось жрать: чистый воздух возбуждал аппетит.
 Самый близкий мне тогда человек, Вовка, – сын папиного коллеги и друга, сосед по даче, свалил с родичами в город, то ли помыться, то ли купить продуктов, ибо в Лесновке из продуктов были только хлеб, газированная вода, колотый сахар и сигареты ТУ-134.
 Я сидел один на крыльце и постреливал из лука в ожидании чуда.
 Чудо должно было произойти обязательно. Ещё утром я видел, как папа с мамой шептались на балконе. Отец уехал, сказав, что на работу, хотя Вовкин папа еще вчера сообщил, что у них выходной. Мама уже с раннего утра что-то готовила вместе с тётей Розой и её дочерью Ленкой из второй комнаты. И сестра сегодня ни разу дураком не назвала. Это были признаки чуда. В конце концов, не каждый день человеку исполняется 10 лет.
 На днях отец спросил меня:
 – Жооор (он всегда тянул букву «о» в моём имени), – а вот если бы ты верил в доброго волшебника, чтобы ты ему заказал на свой день рождения?
 Ленка, моя сестра, тут же нашлась: «Вагон эскимо!». Так как теле-пропаганда уже тогда работала на «полную катушку».
 Я никогда не думал об этом. Свой подарок я видел в соседней комнате у тёти Розы. Он назывался «Аккорд». Коричневый, с крышкой-колонкой. На него ставились пластинки и с них играла клёвая музыка. У меня такой музыки не было.
 В городе, в бабушкиной комнате, стоял то ли трофейный, то ли просто древний приёмник с зелёным глазком и откидывающейся крышкой. Там тоже была вертушка. Но она брала 45-и и 78-оборотные пластинки. А мне надо было 33 1/3. Хоть сдохни. Дома лежали заслушанные «Бесаме мучо» и немецкие фокстроты. Мне же хотелось то, о чём так часто говорил Димка Лыков… Я ХОТЕЛ «БИТАЛСОВ».
 «Биталсы» были только у Димки, и он их никому никогда не показывал, не давал даже пощупать. Ещё у него часто обнаруживалась в карманах жвачка «Педро» и «Дональд Дак» с цветными вкладышами, которые сохраняли запах годами и всегда лежали как закладки в Димкином дневнике и книжках.
 Его папа был директором крупной бензозаправки рядом с главным городским рынком.
 Наверное, именно с тех самых пор во мне и проснулась нелюбовь к нефтепродуктам, а особенно к их продавцам. Зависть душила и справиться с ней было трудно.

 Отец приехал, когда уже стемнело. За столом уютно размес
Нудизм в россии от развратных дамочек
Брюнетка после куни и минета в 69 позе балдеет от домашнего анального секса
Голая Элис Ив фото