Денис Новиков. Часть 2
Pavel ZakharovВ 1996 году Денис Новиков говорил в интервью: «Вот в чем вся проблема: никто ничего читать не хочет. Ленятся люди читать. Стихи читать – это же талант… Я не думаю, что стихи вернут свою былую славу, былую престижность… Русская поэзия – как Советский Союз. Вчера это казалось незыблемым. Сегодня флаг спустили. Мы же все знали всегда, что на западе давно стихи не читают. А у нас читают, потому что мы – другая страна. И вот в этом смысле мы вдруг стали таким же западом…»
Посвящения:
1
А.Б.
* * *
Город, город на сфинкском заливе,
мы гуляли зимой по нему,
ощущая планету — в отрыве
и по правую руку — Неву.
Вдоль обломков хорошего тона
Невским… Не с кем…
Эй, сфинксы, ать-два!
Город, город, медуза Горгона,
ты три века всему голова.
2
* * *
Тимуру Новикову
Здоровья осталось на несколько тысяч затяжек.
Ночные коты крымский дворик обходят дозором.
Рассыпались звезды солдатских начищенных пряжек,
им время настало спаяться единым узором.
Двенадцать часов. Место встречи — площадка за клубом.
Пожатия рук и ленивый обмен новостями.
Промокшая тумба отброшена выбитым зубом,
оставленным здесь некурящими «приму» гостями.
Я с детства боюсь, только страх свой все меньше скрываю,
и вправду, ну что я могу против местных — приезжий?
* * *
На фоне Афонского монастыря
потягивать кофе на жаркой веранде
и не вопреки, и не благодаря,
и не по карнизу, и не по команде,
а так, заговаривая,
говоря.
Куда повело… Не следить за собой.
Куда повело… Не подыскивать повод.
И тычется тучное (шмель или овод?),
украшено национальной резьбой,
создание и вылетает на холод.
Естественной лени живое тепло.
Истрепанный номер журнала на пляже.
Ты знаешь, что это такое?.. Число
ушедших на холод растет, на чело
кладя отпечаток любви и пропажи,
и только они. И еще кофейку.
И море, смотри, ни единой медузы.
За длинные ноги и чистые узы!
Нам каяться не в чем, отдай дураку
журнал. На кавказском базаре арбузы
и те, по сравнению с ним, на разрез
белее крыла голодающей чайки.
Бессмысленна речь моя в противовес
глубоким речам записного всезнайки,
с Олимпа спорхнул он, я с дерева слез.
Я видел, укрывшись ветвями, тебя.
Я слышал их шепот и пение в кроне.
И долго молчал, погруженный в себя.
Нам хватит борозд на Господней ладони,
язык отпуская, да сердце скрепя.
* * *
Друг другу не ровня мы, видимо,
Различны по величине,
Но то, что ты смотришь по видео, —
Я вижу с пеленок во сне.
Бесспорно, прекрасен Калигула,
Но рамки экрана тесны,
Как место собачьего выгула,
Как улицы этой страны,
Что колом стоит в знаменателе,
И тешит надеждой, и бьет
По праву священному матери,
В мученьях рождающей плод…
Но выше чужих телеспутников
И ниже таможен твоих,
Чудовищ, распутниц, распутников,
Преступников, — остальных —
Трансляции слов из кромешного
И светлого — из глубины…
Друг другу не ровня, конечно, мы,
Но все, как ни странно, равны.