Денацификация в ГДР
В целом, тотчас же после поражения Германии, как и было условлено в ходе Потсдамской конференции, во всех оккупационных зонах начался процесс "денацификации", заключавшийся по преимуществу в наказании не только тех, кто был замешан в преступлениях нацизма, но и тех, кто поддерживал нацистский режим в "неприемлемой степени". Т.е. играл излишне активную и эффективную роль в иерархии нацистского государства-партии.
Естественно, что объем необходимых проверок должен был быть колоссальным (из 80 миллионов немцев около 50 миллионов состояли в различных массовых нацистских организациях), поэтому изначально денацификация носила выборочный и достаточно вялый характер. Особенно в западном секторе оккупации, где союзники опасались чрезмерно злить население дабы не спровоцировать подъем ответной ненависти, который (как считалось) может быть использован коммунистами для укрепления своих позиций. Посему, уже с весны-лета 1946 года Великобритания, США и Франция начали сворачивать денацификационные мероприятия, а в 1951 году политика денацификации в западном секторе официально была упразднена.
В советской зоне оккупации к денацификации подход был поначалу более строгим, что объясняется идеологическими причинами. Хотя количество интернированных, содержавшихся в лагерях в советской зоне ответственности в период 1945-47 годов заметно уступало аналогичному количество лиц, содержащихся в "лагерях денацификации" в западной зоне (67 тысяч против 182 тысяч). Но это скорее связано с тем, что устрашенные нацисты предпочитали сдаваться именно западным державам, целенаправленно переходя в их зоны контроля. Да и народу на западе проживало заметно больше.
Тем не менее, к 1947 году и советская оккупационная администрация начала охладевать к дорогостоящей и малоэффективной практике тотальной денацификации. Проблем хватало и без этого.
31 января 1947 года в Москве состоялась любопытная беседа Сталина с руководителями только что созданной Социалистической Единой Партии Германии, в которой Иосиф Виссарионович прямо ставит вопрос о судьбе бывших нацистов. Причем высказывает мысли, которые, судя по реакции лидеров СЕПГ Пика и Гротеволя, приводят немецких антифашистов в смятение. Т.е. говорит о привлечении бывших нацистов к политическому блоку во главе с коммунистами. Напомню, ГДР еще нет, а в оккупированной Германии активно реставрируется многопартийная система, в которой принудительно объединенная единая партия коммунистов и социал-демократов имеет далеко не самые радужные перспективы.
По мнению Сталина неплохо было бы перетянуть на сторону коммунистов патриотические элементы, толковых людей и организаторов из поверженной нацистской партии. Дать им возможность организовать собственную партию, которая бы действовала совместно с СЕПГ. Это бы показало бывшим нацистам, что социалисты не стремятся к их уничтожению. В условиях развернувшейся Холодной войны, в которой западный блок сколачивал в своей зоне оккупации подконтрольную социальную базу из запуганных "коммунистической местью" бывших нацистов, подобный ход был бы, по мнению Сталина, тактически необходим для разложения враждебного лагеря, группирующегося вокруг англо-американцев. Больше того, это позволило бы создать ситуацию, когда с реакционным и агрессивным нацистским реваншизмом, пествуемым западным блоком, будут бороться сами же немецкие патриоты и националисты, принявшие миролюбивую линию,проповедуемую СССР.
Немецкие руководители, чья политическая линия доселе строилась на категорической непримиримости к нацизму, на тотальном и всеохватывающем антифашизме, были ошарашены предложением о сотрудничестве со своими бывшими противниками. Но большим стратегическим замыслам Сталина они перечить конечно не могли.
Поэтому 26 февраля 1948 года приказом советской военной администрации за номером 35 политика денацификации была прекращена. Формально - даже раньше, чем в зоне западного контроля. А в марте было объявлено о прекращении судебного преследования и закрытии всех дел в отношении лиц, которые не совершали военных преступлений и не занимали высоких постов в иерархии нацистского государства. Все это были мероприятия, предварявшие официальное учреждение 25 мая 1948 года Национально-демократической Партии Германии. Чья политическая, изначально далекая от социализма национал-консервативная программа (в первое время было разрешено даже использовать лозунг "Gegen den Marxismus - für die Demokratie"/ Против марксизма - за демократию) должна была содействовать привлечению как "маленьких нацистов", так и других немецких граждан, не испытывающих симпатий к передовым коммунистическим идеям СЕПГ. На современном языке это бы называлось "партией-спойлером".
Поначалу к НДПГ бывшие нацисты, военнослужащие побежденного Вермахта и национал-консерваторы отнеслись с подозрением, поэтому к концу 1948 года численность партии едва-едва переваливала планку в 2 тысячи человек. Однако, в следующем году партия насчитывала уже 17 тысяч членов. А после учреждения ГДР и некоторой либерализации процедуры приёма, НДПГ испытала стремительный рост и к 1953 году членами партии числились уже 232 тысячи человек. Восстание 1953 года значительно снизило численность этой подконтрольной социалистическому правительству национал-консервативной структуры, однако вплоть до самого разрушения ГДР количество партийцев редко опускалось ниже 100 тысяч человек. На всем протяжении истории социалистической Восточной Германии НДПГ оставалась верным "правым" крылом СЕПГ, достаточно активно распространяя в обществе прогрессивный патриотический дискурс в духе революционно-демократического национализма 19 века.
Однако НДПГ не являлась единственным пристанищем бывших нацистов. Сама СЕПГ с самого начала своей истории вполне успешно пополняла ряды раскаявшимися нацистами. А согласно современному немецкому историку Клаусу Шредеру, специализирующемуся на истории ГДР, в деятельность СЕПГ было вовлечено (количественно) гораздо больше бывших нацистов, чем даже в НДПГ: в среднем, бывшие члены НСДАП или других массовых нацистских организаций составляли от 8 до 10% от численности окружных организаций СЕПГ, хотя в некоторых городах на момент 1954 года более 25-30% партийных кадров имели нацистское прошлое.
Несмотря на то, что в основе государственной идеологии ГДР лежал антифашизм, несмотря на перманентное педалирование темы нацистского реваншизма в ФРГ, - с перечислением бывших членов НСДАП, интегрированных в военный и государственный аппарат Западной Германии, - значительную часть кадров (хотя и гораздо меньшую, нежели в ФРГ) в партийных, военных и государственных органах ГДР тоже составляли бывшие нацисты.
Сей факт, кстати, достаточно активно использовался антикоммунистической пропагандой, пытающейся уличить ГДР, которая постоянно клеймила западногерманских политиков как "бывших нацистов", в том, что само антифашистское государство не считало зазорным опираться на членов разгромленной НСДАП.
Происходили и совсем забавные казусы: например, именно за счет шума, поднятого западногерманскими пропагандистами, в 1959 году Центральная Комиссия Партийного Контроля СЕПГ рассмотрела дело Эрнста Гроссмана. Бывшего бойца подразделения СС "Тотенкопф Фербанде" (корпус одноименной дивизии, занимавшийся охраной концлагерей, подавлением и ликвидацией политических противников НСДАП, медицинскими экспериментами над заключенными, организацией принудительного труда), да еще и служившего в печально знаменитом концлагере Заксенхаузен, который в ГДР был превращен в мемориал. Пикантность ситуации придавало то, что к 1959 году Гроссман не только был кавалером ордена Героя труда за создание первого в Восточной Германии сельскохозяйственного производственного кооператива, но и уже 5 лет как заседал в ЦК СЕПГ, высшем партийном органе. После поднявшегося шума контрольная комиссия вынуждена была вывести Гроссмана из состава ЦК, хотя влиятельным членом СЕПГ и активным кооператором он оставался до самой гибели ГДР.
Одним из самых ярких примеров подобных западногерманских разоблачений считается опубликованная в 1981 году "Коричневая книга ГДР" беглого диссидента Олафа Каппельта, содержавшая более 200 фамилий политиков, ученых, врачей, генералов, художников, писателей и других видных деятелей рабоче-крестьянского государства, имевших активное нацистское прошлое. Впоследствии, после падения Берлинской стены и обнаружении части архивов "Штази", Каппельт сумел расширить свой список видных бывших нацистов, включив в него свыше восьмисот новых имен.
Таким образом получалось, например, что к 1989 году восемь министров и два заместителя председателя совета министров некогда были членами НСДАП. Еще интересней то, что к моменту падения Берлинской стены в ЦК СЕПГ сидело 14 бывших членов нацистской партии. Т.е. речь не шла о мелких государственных или партийных служащих: бывшие нацисты вполне свободно взбирались даже на самые верхи государственно-политической пирамиды. Что уж говорить про армию или массовые организации, типа "Боевых групп рабочего класса" или "Общества спорта и техники", в которых в 50-60-е годы бывшие члены нацистских массовых фронтов составляли иногда до трети всех функционеров (отчасти потому, что почти все жители нацистской Германии принадлежали к тем или иным корпоративистским структурам и других толковых кадров в стране просто не было).
Всему этому немало способствовал собственно сам идеологический дискурс ГДР, в основе которого лежал отказ от "комплекса вины" (расцветающий в ФРГ с конца 60-х) и стремление поставить крест на тёмном прошлом, дав второй шанс абсолютно всем гражданам республики, независимо от их былых политических предпочтений.