День ненасилия

1993 год в России ознаменуется не только выходом книги Шарпа, но и не вполне безнасильственными протестами, изменившими сущеность формирующегося буржуазно-демократического государства. В ходе октябрьского кризиса, противостояния Белого Дома и Президентских гвардий, по неофициальным данным погибло сотни человек, и даже по официальным не меньше 74 человек, в том числе и гражданских. Недостаточно насильственный протест был жестоко подавлен армейским сапогом, расстерлян автоматами спецназа “Альфы”, разрушен артиллерийскими снарядами из дул Т-80х. Безграничное насилие наиболее вертикальной ветви власти победило - и во многом создало здание авторитаризма современной России, каким мы его сегодня знаем.

В классической работе Энгельса "Роль насилия в истории", проходит важная мысль о том, что насилие сопряжено с борьбой государства и общества, которые находятся в вечных непримиримых противоречиях. Правящий класс, контролирующий государство как централизованный аппарат насилия всегда будет стремиться подавить настоящую оппозицию. Поэтому насилие, как правоустановление новой системы политико-экономических отношений, является, во много, неизбежным злом любой революции. 

В историческом движении, особенно в последние века, однако, стали появляться примеры относительно успешных мирных протестов. Обычно в пример приводят движение в Индии под руководством Ганди. Махатма Ганди, действительно, пропагандировал ненасильственный протест и неподчинение колониальным войскам. Он не создавал боевые отряды и войска, однако, нельзя сказать, что протестное движение было мирным. Например, когда в 1919 году колониальные войска расстреляли демонстрацию в Амритсаре, мирные люди вышли по призыву Ганди без оружия, протестуя против колониализма. В ходе этой бойни погибло 379 человек. В 1930 году власти арестовали более 60 тысяч членов Индийского Национального Конгресса после мирной акции "Соляной поход в Данди", а колониальные войска расстреляли несколько десятков активистов. Перед тем как Индия получила независимость в 1946 году мирному движению Ганди пришлось потерять убитыми тысячи своих единомышленников - ненасильственный протест испытал на себе вполне насильственное сопротивление правяших элит.

Часто в пример ненасильственного сопротивления ставят и Африканский Национальный Конгресс в ЮАР и движение за эмансипацию чернокожего населения в США в 1960-е. Действительно, и АНК в ЮАР в 1990-е сумел мирно прийти к власти, и реформы по эмпансипации в США произошли без восстаний и революций. Однако, власти как в США, так и в ЮАР годами убивали и сажали в тюрьмы тысячи активистов движений и сами активисты также не прибегали к исключительно пацифистским формам протеста – и у АНК в ЮАР, и в США у чернокожих были боевые отряды наиболее радикальных группировок обших фронтов сопротивления апартеиду. Такие группы, как “Нация Ислама” под руководством Малькома Икса, даже серьезно расходились с общими целями движений в достижении равных прав и равного экономического положения рас - и, разумеется, часто прибегали к насилию. 

Стоит ли по этому случаю сказать, что только насилием можно добиться правды? Вовсе нет, формы протеста в конкретных исторических условиях могут быть разными. Если бы АНК развязал бы террор в ЮАР в 1990-е годы в стране, то вряд ли бы смог удержаться у власти вплоть до сегодняшнего дня. Мальком Икс по сравнению с Мартином Лютером Кингом был куда менее популярной политической фигурой, а своей агрессивной риторикой не был способен убедить белое большинство в необходимости эгалитарных реформ. В истории Индии вряд ли остался бы Махатма Ганди, если бы он призывал ко всеобщему насилию, как это сейчас часто делают в стране партизаны наксалиты, которые за "революционным насилием" зачастую скрывают обычный грабеж.

История не имеет единого шаблона успешной и неудавшейся революции и протеста, они могут быть мирными, а могут производить страшное насилие, часто чередоваться друг с другом, идти на эскалацию или деэскалацию вследствие провала насилия/ненасилия народного восстания. Однако, чистого мирного протеста или революции, как его часто описывают фанаты Джина Шарпа, в реальности не существует. Социальные протесты и революции в большинстве случаев начинаются и заканчиваются насилием как со стороны государства, так и со стороны противоборствующих классов. 

Если брать выборку не только ту, которую обычно предпочитают брать либеральные исследовали, а целиком исторически, то окажется, что и революция в Англии, Нидерландах, Франции, России, или например, цветная революция в Украине 2004 года, протесты в Гонконге или Мьянме, Бангладеш - все они имеют в себе значительную насильственную составляющую. Как говорил Макиавелли: "Все вооруженные пророки побеждали, все безоружные проигрывали". 

Вместе с тем есть и опасность Сорелевской идеализации революционного насилия, которое способно вылиться в террор. А террор, как предупреждает Роза Люксембург, порождает бюрократический произвол и душит любую органическую социальную энергию масс, подчиняет всеобщую социалистическую демократию диктатуре кабинетной интеллигенции, отчего общество из диктатуры пролетариата стремительно деградирует в диктатуру буржуазии. Это мы и увидели на примере истории насилия СССР, от Новочеркасского расстрела 1962 года до подавления восстаний в Венгрии и Чехословавкии и в конечном итоге насильственного демонтажа большинства “социалистических” и даже “социальных” элементов государства.

«Самая безоглядная революционная решительность и самая великодушная человечность — только в них истинное дыхание социализма. Мир должен быть перевёрнут, но каждая пролитая слеза, которую можно осушить, — это обвинение, а каждый человек, который, спеша по важному делу, просто по грубой невнимательности давит бедного червя, совершает преступление». Только в оглядке на такой безусловный гуманизм и возможно после революции построить гуманистическое общество равенства, справедливости и прогресса, цель чего единственно способна оправдать революционное насилие. При этом, оправдание это никогда не должно перерастать из “нужды в добродетель”. 

Вообще нам, левым, рассуждение о насилии в истории – повод подумать об истории. Вовсе не апологизируя насилие и выступая против террора, терроризма и экстремизма (которые характерны для красных кхмеров в Камбоджии, наксалитов в Индии, Сендеро Луминосо в Перу и т. д.), левым нужно оставаться историческими материалистами и не впадать в идеализм иллюзий и догматов. Вооружённый пророк – это не тот, кто размахивает посохом направо и налево, отдавая приказы расстрельным командам, а тот, кто реально может приспособить тактику политической борьбы в контекст конкретных материальных и исторических условий, не оставаясь слепым поклонником как безудержного "революционного насилия", так и "цветных" иллюзий господина Шарпа.