Демографические ямы России

В последние пару месяцев публичные люди и СМИ часто упоминали демографические волны и наступившую демографическую яму. Многочисленные эксперты и чиновники рассказывают про эхо войны, кто-то еще и реформаторов из 1990-х поминает недобрым словом, самые продвинутые иллюстрируют свои доводы половозрастной пирамидой.  

Мы начали готовить текст на эту тему месяц назад, но что-то пошло не так.

Поэтому мы вам дарим этот текст сейчас, но это как будто на Новый Год. 

Все мы в детстве, наверное, играли с разноцветной пирамидкой (а читатели постарше, возможно, успели поиграть еще и в пирамидку МММ). 

Пирамидка росла вместе с нами и выросла в половозрастную пирамиду населения, которая в последнее время стала популярным наглядным инструментом для объяснения обществу демографических волн и их причин. К сожалению, такие объяснения часто отличаются чрезмерной упрощенностью, и даже президенту кто-то из подчиненных нашептал: «это все эхо войны…», оправдываясь за неисполнение указа по росту нарождения будущих солдат.

Но поверьте, не все так однозначно. 

На картинке вы видите половозрастную пирамиду населения России на 1 января 2019 года. Слева М — мужчины, справа Ж — женщины. Снизу вверх — возраст живущих россиян от 0 до 100 лет. Соответственно, один горизонтально лежащий столбик — все ныне живущие мужчины или женщины России соответствующего возраста.

Пирамида населения России давно потеряла свою пирамидальность, потому что она — зеркало демографической истории России последнего века. И зеркало это полно трещин, сколов, а часть его кусков вообще выбиты напрочь. В общем, какая демографическая история, такое и зеркало. 

Заметные выпуклости и впуклости нашей пирамиды манят соблазном простого объяснения, но не спешите списывать на пресловутое «эхо войны» привлекательные формы русской демографии, они таят в себе много неожиданных открытий, особенно увлекательных в осиной «талии» 20-илетних россиян.

Вы, вероятно, теперь ожидаете от нас пирамидельного ликбеза, но форма нашей «пирамиды» напоминает скорее ёлку. Поэтому мы решили назвать это поиском даров демографического просвещения в ветвях новогодней елочки. 

Как вы уже, наверное, догадались, наша новогодняя история начинается на самой верхушке елочки, где сидят и доживают последние годы немногие оставшиеся наши долгожители. 

Ветви старше 82-х лет как-то уж больно стремительно укорачиваются, быстрее, чем это могло бы объясняться простым вымиранием от старости. Выглядят они так, будто на верхушку нашей елочки со страшным напором насаживали сияющую красную звезду и в процессе обломали большую часть верхних веточек. И не зря нам так кажется, ведь Советский Союз стремительно въезжал в индустриальную эпоху по костям родителей этого поколения, изничтоженных коллективизацией, голодом, ГУЛАГом и другими сталинскими преступлениями. Отсюда и заметный даже спустя 80-85 лет недород. 

Вторая заметная выбоина в половозрастной елочке Россиян — люди 73–76 лет, т.е. 1942–1945 гг. рождения. Вот это и есть та самая демографическая яма войны, которую даже многие люди, сведущие в демографии, по ошибке считают матерью всех последующих демографических ям в России. Война 1941–1945 гг. вырвала из семей, а затем и убила столько молодых мужчин, что рожать стало попросту не от кого. Ни в одном другом месте российской демографической елочки нет таких глубоких травм — война и сопутствующие несчастья укоротили ветви более, чем в два раза.  

Третья «яма» начинается на людях примерно с 1960 года рождения и стремительно достигает дна в когорте рожденных в 1968 году. Затем медленно выползает на максимальные числа рождений в 1980-х гг. Тут, казалось бы, эффект войны очевиден. И это правда, он тут есть, но он не один. Если бы дело было лишь в эхе войны, то падение в яму и выползание из нее были бы плавными и примерно одинаковыми по длительности. В действительности падение было быстрым и резким, а выползание долгим и пологим. Именно в 1960-е гг. в России (даже чуть раньше, чем в большинстве развитых стран мира) произошло стремительно падение интенсивности рождаемости. Суммарный коэффициент рождаемости (число детей, рожденных в среднем одной женщиной в пересчете на весь фертильный период жизни) все 1950-е гг. колебался на уровне 2,7–2,9, а в 1960-х гг. стремительно упал с 2,6 до 2 и далее колебался на уровнях 1,9–2,2 аж до 1990 г. Таким образом, не только лишь эхо войны виновно в яме 1960-70-х гг. Аналогичные процессы тогда начались во всех развитых странах. Причиной падения суммарного коэффициента рождаемости в 1960-х гг. было, преимущественно, завершение демографического перехода российского общества от высокой рождаемости и смертности первой половины 20-го века к низкой рождаемости и смертности (именно тогда прекратилось расширенное воспроизводство российского населения), характерным для всех развитых обществ, т.е. оно было нормальным, закономерным, неизбежным и даже, в некоторой степени, нужным (хотя и был некоторый незначительный перехлест в минус).  

Четвертая проплешина российской демографической елки весьма глубока, но рекордная она не по глубине, а по продолжительности — с 1992 г. до середины 2000-х гг. И опять крутизна скатывания в яму в начале 1990-х была запредельной (быстрее, чем в начале 1960-х гг.). Если даже в 1960-х гг. вклад эха войны в демографическую яму был половинчатым, то в 1990-х его вклад был совсем уж скромным, к тому же значительная часть его должна была прийтись на 1980-е гг. (потому что в 1980-е гг. основной возраст материнства был в районе 20–25 лет, т.е. внуки войны, рожденные в 1960-х, рожали правнуков войны преимущественно в 1980-е гг.) 

Что же вызвало такой затяжной кризис рождаемости, если не война? Неужели Путин (который, кстати, в органах государственной власти на высших должностях сидит без перерыва с 1990 г.) был прав и проклятые реформаторы 1990-х загубили народ? 

Демографическая яма 1990-х, на наш взгляд, самая интересная и многогранная в нашей истории. Генезис ее весьма сложен и объяснить его каким-нибудь простым единичным фактором невозможно. 

Некоторый небольшой вклад внесло сокращение числа потенциальных матерей, рожденных в «низкие» годы с 1965 по 1975. Но основным фактором стало снижение интенсивности рождаемости. 

В 1990-е годы падение СКР (суммарного коэффициента рождаемости) было чрезмерным. Когда СКР падает ниже 2 детей на женщину, одним лишь демографическим переходом это объяснить уже нельзя. А чем можно? 

Мы предлагаем считать причинами следующее:

- экономические факторы: затяжное массовое обнищание вынуждало откладывать рождение желанных детей, зачастую даже первенцев (не говоря уже о вторых +), на неопределенное будущее;

- компенсационное падение (т.н. эффект жатвы) после 1980-х гг., когда масштабные вновь введённые меры поддержки рождаемости спровоцировали большинство российских женщин перенести рождение ребенка на более ранний срок (изменение календаря рождений). Таким образом, к 1990-м гг. те женщины, которые могли бы родить, уже отрожали своих детей заранее, в 1980-х; 

- изменение национальной модели рождаемости, в частности возрастного профиля рождаемости. После появления эффективной доступной массовой контрацепции (в т.ч. таблеток), на западе средний возраст рождения первого ребенка начал безостановочно расти и сейчас находится в районе +/- 30 лет (В России сейчас около 26). В СССР контрацепция была либо недоступна, либо крайне низкого качества, либо одновременно. В результате у нас сформировалась, законсервировалась и усугубилась уродливая модель рождаемости и ее контроля — раннее рождение первого ребенка, очень маленький интервал между рождениями, массовые аборты вместо недоступной контрацепции. В 1990-е в Россию пришли нормальные контрацептивы и нормальная культура рождаемости. В результате возраст рождения первенца стал стремительно расти, т.к. разумные эмансипированные женщины в любой точке мира предпочитают рожать тогда, когда готовы и хотят завести ребенка, а не тогда, когда 18-илетней девочке мама запрещает делать аборт и заставляет выходить замуж «по залету». В результате женщины в возрастах около 30 и старше, которые вносили большой вклад в общую рождаемость в развитых странах, в России в 1990-е уже отражали своё (в свои 20+ лет), а молодые девушки (18–25 лет), которые еще недавно давали львиную долю рождений в советской России, стали массово откладывать рождение первого ребенка, переходя на цивилизованную модель рождаемости развитых обществ. Из-за этого с середины 1990-х до середины 2000-х гг. образовался такой провал по всему возрастному профилю потенциальных матерей, когда молодые женщины ЕЩЕ не рожают, а женщины постарше УЖЕ не рожают.

Таким образом, в демографической яме 1990-х эхо чего бы то ни было (демографическая волна) занимает весьма скромное место, а все остальное — сокращение интенсивности рождаемости по ряду очень разных причин. 

И, наконец, самая новая, пятая демографическая яма у самого основания российской демографической елочки. Началась с 2016 года, длится и, судя по невразумительным метаниям демографической политики, продолжит углубляться в обозримом будущем. 

Несмотря на упоминание некоторыми экспертами мантры «эхо войны», вклад падения рождаемости во время ВОВ в эту яму микроскопический. Вернее будет винить яму проклятых 1990-х гг., которая, в свою очередь, проклята много чем помимо эха войны. Однако же сокращение числа потенциальных матерей (из-за ямы 1990-х) при неизменности суммарного коэффициента рождаемости должно было привести к гораздо меньшему сокращению числа рождений, чем мы наблюдаем. 

А все дело опять, как и в 1960-х и 1990-х, в падении интенсивности рождаемости. СКР упал с 1,8 детей на женщину в 2015 г. до 1,5 в 2019 г. Причем упала рождаемость первенцев и вторых детей. 

Значительный вклад в это падение, как мы полагаем, внесли падение доходов и общая нестабильность жизни последних лет. Но есть еще и глобальный тренд — почти во всех развитых странах падает рождаемость, преимущественно, первенцев, и Россия тут не исключение. Судя по всему, мы наблюдаем очередной глобальный скачок возраста материнского дебюта, аналогичный западному после экономической эмансипации женщин и появления доступной контрацепции. 

О причинах можно гадать, но мы подозреваем сочетание культурно-ценностных изменений в новых молодых поколениях и массового улучшения здоровья развитого человечества в старших трудоспособных возрастах. Молодые поколения, вероятно, хорошо осознают, что начать родительскую карьеру можно и в районе 40 годиков без особого ущерба для качества жизни, а рожать в 25 лет это как-то по-бумерски.  

Рождение же второго ребенка в России желанно семьями, но труднореализуемо без внешней помощи. Постоянные игрища с (не)продлением материнского капитала безжалостно теребят календарь рождений вторых детей в семьях все последние годы, что прибавляет уверенности в завтрашнем дне (не том, где день, а том, где дно). 

В общем, поверхностные объяснения демографических тенденций самые простые, но часто бывают ложными.

Смотрите глубже и увидите, что скрыто под демографическими волнами и в густых (местами) ветвях российской демографической елочки.