Дело Саши Скочиленко

Сегодня суд начнет рассматривать дело Саши Скочиленко — музыкантши и художницы из Санкт-Петербурга, которая может получить десять лет тюрьмы за антивоенные «ценники» в супермаркете. Последние шесть месяцев Саша провела в СИЗО, где ей не предоставляли необходимое питание и медицинскую помощь; все это время Саше не дают свиданий с близкими или даже телефонных звонков. Мы рассказываем ее историю с самого начала.

11 апреля Саше Скочиленко позвонил друг детства и сказал, что к нему пришли с обыском. Вскоре он написал, что полиция ушла, и попросил приехать его поддержать. Саша поехала — но оказалось, что силовики никуда не уходили. И искали они именно ее.

Оперативники и следователи задерживали Сашу впятером. Вели себя они агрессивно, пытаясь унизить и запугать Сашу:

Было много сексистских замечаний и откровенно гомофобных высказываний (а-ля «когда ты возьмешься за ум и заведешь мужа и детей?»). Не обошлось без рукоприкладства и намеков на возможное насилие. Так, господин Синицын сказал, что не стал бы меня насиловать, ведь у него есть глаза.

Допрос длился до трех часов ночи (задержали Сашу около полудня). Двое суток после задержания она провела без еды и воды, а еще через день Василеостровский районный суд отправил Сашу в СИЗО, где она остается уже полгода. Самое тяжелое наказание, предусмотренное частью 2 статьи 207.3, по которой Саше предъявлено обвинение, — 10 лет колонии.

—

Все это — за то, что 31 марта Саша оставила в магазине «Перекресток» пять антивоенных листовок, стилизованных под ценники. До этого Саша была задержана на митинге против полномасштабного вторжения в Украину. После задержания и административного штрафа она стала искать другие способы протеста, и акция с ценниками, которую она увидела в Интернете, показалась ей достаточно безопасной.

Она вполне могла не иметь для Саши никаких последствий, если бы не донос 72-летней посетительницы супермаркета. По словам пенсионерки, у нее задрожали руки от возмущения, когда она прочла «такую клевету» в адрес российской армии; не найдя понимания у сотрудников магазина, она обратилась в полицию.

—

Полгода в СИЗО нанесли огромный ущерб Сашиному здоровью. Саша живет с целиакией — неизлечимым генетическим аутоиммунным заболеванием, при котором категорически противопоказан глютен, белок пшеницы и ржи. Противопоказан настолько, что готовить еду человеку с целиакией нужно в отдельной посуде — иначе могут развиться симптомы отравления, а при систематическом нарушении диеты может возникнуть онкология и остеопороз. От разновидности рака, которую обычно связывают с целиакией, умерла Сашина бабушка.

Даже после многочисленных обращений к Уполномоченной по правам человека в Санкт-Петербурге и лично просьбы президента Совета по правам человека РФ необходимое питание Саше не предоставляется. Ее не кормили в соответствии с диетой ни во время трехнедельной стационарной психиатрической экспертизы, ни во время недельного незаконного перевода в изолятор временного содержания, который следователь устроил, чтобы ему было проще знакомить Сашу с делом. В дни судебных заседаний Саша голодает с утра и до позднего вечера, потому что в сухом пайке, который ей выдают на день при отправке в суд, нет продуктов без глютена. Кухня самого СИЗО тоже часто нарушает необходимую диету — и не соблюдает даже базовых санитарных требований. Саше неоднократно приносили недоваренные и гнилые продукты, еду, в которой были тараканы. О том, чтобы готовить пищу в отдельной посуде, нет и речи.

Из-за несоблюдения диеты Саша испытывает постоянные симптомы отравления — рвоту, диарею, боль в животе. За время заключения боли настолько усилились, что не дают ей спать.

Кроме того, обострились Сашины проблемы с сердцем, о которых она не вспоминала с подросткового возраста: теперь у нее проявляется сильная аритмия, и ее сердце время от времени останавливается. Она начала испытывать одышку и сильные боли в сердце; врачи обнаружили там сильный шум. Независимая экспертка поставила Саше два предварительных диагноза: инфекционный эндокардит и (или) отрыв створки митрального клапана. Оба диагноза крайне опасны и могут привести к смерти. Подтвердить или опровергнуть их могут только исследования, провести которые в СИЗО невозможно.

Инфекционный эндокардит мог развиться у Саши из-за некачественного лечения в СИЗО. Еще в первых числах мая Саше удалили беспокоивший ее зуб мудрости — но не зашили рану после операции (в СИЗО нет шовного материала) и не давали достаточно обезболивающих и противовоспалительных средств. Так в ее организм могла попасть инфекция.

—

Кроме того, Саша живет с биполярным аффективным расстройством. Свой первый депрессивный эпизод она пережила в 17 лет — и из-за того, что Саша обратилась за бесплатной помощью, закончился он тем, что она оказалась в психиатрической больнице имени Скворцова-Степанова. С тех пор Саша училась справляться с депрессией и манией сама. Большими усилиями ей удалось добиться ремиссии, и она поделилась своим опытом в «Книге о депрессии» — комиксе, в котором просто и понятно объяснялось, что происходит с человеком в этом состоянии. Комикс получил широкую известность, был издан в печатном виде и переведен на английский, испанский и украинский языки.

Саша и дальше продолжала заниматься просвещением в сфере ментального здоровья, рисовала другие комиксы и сотрудничала с психоактивистами. Даже в заключении она написала статью о чудовищных испытаниях, с которыми столкнулась ее сокамерница, попавшая в СИЗО в состоянии психоза, и попросила читателей ей помочь.

У самой Саши сейчас наблюдаются симптомы ПТСР и депрессии. Сон нарушен болью в сердце и животе, право на ежедневную часовую прогулку соблюдается далеко не всегда, — уже это, не говоря о недоступности психотерапии, общения с близкими и о лишении свободы как таковом, было бы достаточным испытанием для ментального здоровья любого. Но Саша также неоднократно подвергалась разным видам насилия и психологического давления — от сексуализированной агрессии от сотрудницы ФСИН до травли в камере. Сокамерницы издевались над Сашей, говоря, что от нее плохо пахнет, и заставляли ежедневно вручную перестирывать всю ее одежду, включая объемные шерстяные вещи. Только благодаря широкой огласке в СМИ Сашу удалось перевести в другую камеру.

—

За все это время Саше не дали ни одного свидания или телефонного звонка, чтобы поговорить с близкими — даже с ее партнеркой Соней. Шесть лет назад Саша и Соня познакомились в Интернете: «У Саши были распущенные рыжие волосы, венок из цветов и цитата из Тимоти Лири. Я сразу почувствовала, что мы сойдемся», — вспоминает Соня в интервью Wonderzine. С тех пор они вместе — но по российским законам не могут считаться семьей. Это позволило следствию вызвать Соню на допрос и сделать ее свидетельницей по делу («законные» супруги имеют право не свидетельствовать друг против друга). «Больше всего я думаю о своей возлюбленной Соне, — сказала Саша в интервью «Север.Реалиям». — Как бы я ни любила свое искусство или правду, Соню я все равно люблю больше».

Все это время Саша продолжает рисовать — ее работы публиковали независимые издания «Бумага» и «Медуза», и Саша даже заочно приняла участие в выставке работ политзаключенных «Автономная зона», которая прошла в московском «Открытом пространстве» в июне этого года. Работы с выставки, в том числе и Сашины, были изъяты полицией.

Одним из самых тяжелых ограничений для Саши стал запрет на все музыкальные инструменты. До ареста Саша активно занималась музыкой: записывала собственные песни, выступала на фестивалях и концертах и сама устраивала «свободные джемы» — мероприятия, где любые люди, вне зависимости от своего уровня подготовки, возраста, гендера и физических и ментальных возможностей, могли вместе поиграть на разных музыкальных инструментах. Но последние шесть месяцев она может только петь на прогулках.

В бетонном дворе хорошая реверберация, и голос в нем звучит отлично. Я знаю наизусть песни из разных диснеевских мюзиклов, и не только диснеевских, иногда читаю другим заключенным свои тексты — особенный восторг, конечно, вызывает мой текст «Выпускница» у арестованных по статье 228. —

написала Саша в своем рассказе о том, как выглядит типичный день в СИЗО.

—

Саша — именно музыкантша и художница. Она никогда не была активисткой, несмотря на то, что следствие пытается это ей приписать — в том числе с помощью справки из центра «Э». Согласно справке, Саша является «наиболее активной участницей» феминистской организации «Восьмая инициативная группа», которую центр «Э» считает движением «радикального характера». Саша никогда не состояла в этой группе, что подтверждают ее реальные участницы, и даже не знала о ее существовании, но справка приобщена к делу и может серьезно повредить Саше.

Саша не признает свою вину по предъявленной ей статье. Ей вменяется «публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации, содержащей данные об использовании Вооруженных Сил Российской Федерации», совершенное «по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы». Саша не отрицает, что разместила листовки в магазине, но утверждает, что считала информацию на ценниках достоверной — то есть не распространяла «заведомо ложную информацию». Признать вину — значит признать, что слова на листовках были «фейком».

Каждый мой день эти полгода — это выбор: признать вину и пойти «в особом порядке», оказавшись дома в минимальные сроки, или не идти на сделку со своей совестью и остаться в СИЗО, а возможно, еще и отсидеть в колонии за свою порядочность и упрямство.

Пока известны только два приговора по части второй статьи 207.3 без признания обвиняемым вины. Первый из них был вынесен Алексею Горинову — московскому муниципальному депутату. Он получил семь лет колонии. Во втором случае суд Элисты назначил три года лишения свободы активисту Алтану Очирову.

—

Так уж вышло, что я представляю собой все то, к чему так сильно нетерпим путинский режим: творчество, пацифизм, ЛГБТ, психопросвещение, феминизм, гуманизм и любовь ко всему яркому, неоднозначному, необычному. Я выживала и росла назло и вопреки всему, что навязывалось нам здесь. Я жила в путинской России так, как будто живу на Вудстоке. Рано или поздно со мной должно было произойти то, что со мной произошло. —

писала Саша в апреле в одном из своих открытых писем. Но несмотря на несогласие с государственной политикой во многих вещах, Саша никогда не собиралась уезжать из России, даже когда об этом все чаще заходила речь после начала войны.

О том, что она до сих пор не собирается этого делать, Саше приходится говорить на каждом заседании по продлению меры пресечения: несмотря на ее тяжелейшие проблемы со здоровьем, которые невозможно решить в СИЗО, и ненасильственный характер ее «преступления», суд неизменно оставлял ее под стражей. Ходатайство следователя о продлении стражи основывалось на настолько несостоятельных доводах, что к концу следствия осталась только теоретическая перспектива Сашиного отъезда. С тех пор из-за объявления «частичной» мобилизации выезд из страны оказался сильно затруднен для всех россиян — но в особенности для военнообязанных, к которым принадлежит Сашина партнерка, получившая фармацевтическое образование; у самой же Саши нет даже загранпаспорта.

Последнее продление меры пресечения истекает 1 ноября. На заседании 20 октября суд решит, какую меру пресечения избрать Саше на ближайшие полгода. Рассмотрение Сашиного дела начнет судья Оксана Демяшева, которая уже дважды продлевала содержание Саши в СИЗО по ходатайству следователя.

Читайте о деле Саши Скочиленко на сайте и в телеграм-канале.

Пожалуйста, подпишите петицию в защиту Саши.

А еще, пожалуйста, помогите Саше деньгами:

+79627117055 (Софья С., Сбербанк)

5469550065976075 (Сбербанк)