De histrionum stans et loquentes, или об истории стендапа обзорное разсуждение

Разница между западной и советской традициями сценической комедии очевидна. В тех же США и Англии она первоначально выросла из барной культуры, из спонтанных представлений балагуров, веселящих посетителей бара, сидя на барном стуле или стоя около стойки. Позднее в нее влился – вместе с начавшими ею заниматься профессиональными актерами – поджанр стендапа в образе, с использованием масок и костюмов, но оказался нежизнеспособен и вскоре отмер. Она называлась стендапом и никогда не переставала им называться.

В СССР же она развивалась из трех тенденций: «писатели у микрофона» с немыслимыми на Западе текстами в руках, конферансье варьете с юмористическими вставками между номерами (очень значимое амплуа в 1870-1950 годы) – и актеры в образах, с масками и костюмами, исполнявшие «миниатюры» и – каждый – грезившие как о следующем шаге о собственном «театре миниатюр». История советско-российской стендап-комедии еще очень коротка, и ее преемственность легко отслеживаема. И естественно, она густо замешана на невозможности спонтанности в зарегулированном советском пространстве и необходимости визирования текстов. Она начинается с вырванных из спектаклей отдельных монологов в гриме на эстраде – собирательный Игорь Ильинский, затем идет эпоха Аркадия Райкина – постепенно переходившего от масок комеди дель арте к сложным образам без грима. Параллельно ему развивалось ремесло уставших от невидимости писателей, самостоятельно захвативших микрофоны – собирательный Михаил Жванецкий. В конце эпохи они породили стихийных стендаперов – писателей, выучивших свои тексты наизусть, Задорнова и Измайлова.

С другой стороны, театры миниатюр готовили из своих актеров второго плана новое поколение исполнителей, которых было уже втрое больше – это собирательный Геннадий Хазанов.

Природа смерти этого жанра – комплексная. Он был задавлен общей массой конкурирующих систем.

Постаревшее второе поколение актеров театров-миниатюр, пожилые «писатели-сатирики» и только-только народившаяся поросль третьего поколения, еще немногочисленная, оказались перед пустыми залами и угрозой забвения. Их спасали сборные концерты: вместе безопаснее. Однако тем самым они вернулись на полтора века назад и стали гастролирующими «иллюзионами» одного жанра. Если в 1890-е годы по ярмаркам ездили шатры, где можно было увидеть бородатую женщину, жонглера, стриптиз, фильму с тапером, комнату кривых зеркал, фокусника, пожирателя стекла, конферансье-стендапера и карлика, - то в 1990-е и 2000-е по реке плыл пароход «Аншлага» Регины Дубовицкой, а по земле ехал поезд «Кривого зеркала» Евгения Петросяна, где были собраны все стареющие комедианты, как в богадельне.

При этом существовал и развивался параллельный центр юмора, который в СССР всегда был вынужден под что-то маскироваться и скрываться, будучи источником вольнодумства и свободы в абстрактном понимании. И это были, конечно, студенческие театры, где писали и ставили пьесы все те же писатели из театров миниатюр – Арканов, Измайлов, Розовский. С 1957 года («Вечер веселых вопросов») и 1961 года («Клуб веселых и находчивых») они получили телеаудиторию, приступив к выпестовыванию поколений и поколений молодых «юмористов». И если первоначально это были действительно студенты, которые, выучившись, шли работать по специальности – создавая и поддерживая в свободное от работы время субкультуру КСП, субкультуру ролевиков, рок-субкультуру и оккульт-субкультуру, то все изменило возрождение КВН в 1986 году. Он взрывным образом выбросил во внешний мир сразу несколько поколений «сатириков» нового образца, которые поначалу бросились, за неимением лучших образцов, создавать собственные театры миниатюр (Днепропетровск, Донецк, Петербург, Москва), потом моментально сориентировались и создали первые скетч-шоу на телевидении (Маски-шоу, Каламбур, Клуб джентльменов) – и к 2010-м вышли в тираж и уравнялись в аудитории с издыхающим «Аншлагом».

Новым этапом истории стендап-комедии стала паронимизация (повторное заимствование ранее заимствованного, как будто «с чистого листа») американского стендапа «новыми армянами» из КВН, когда они в 2005 году запустили «Комеди-клаб». Это действительно выглядело свежо. Но как и шоу первых КВН-щиков, это были квази-театральные представления на основе всё тех же заранее написанных «миниатюр» и «юморесок» (монологов), порожденных театрами миниатюр и прошедшими обработку детской памятью исполнителей – со школьными утренниками и неизбежными для них ублюдскими «сценками». К настоящему времени жанр комеди-клаба проходит вторую итерацию развития – отпочковывая от себя новые передачи, где «юмористы» соревнуются командами по городам и формируют «альтернативную лигу», по сути, того же самого КВН.

Та же самая ситуация получилась с третьей попыткой реформации советского эстрадного жанра – когда в 2012-2013 годах, уже на совершенно современной коммерческой телевизионной основе, каналы решили продвинуть в России аутентичный «барный» стендап, который снова наделал фурора, задвинул на задний план и КВН, и комеди-клаб, но к настоящему времени уже тоже вылился в «сборные концерты» и создание десятков отпочковавшихся интернет-каналов и программ, где исполнители формируют междусобойчики на троих-шестерых и стремятся к максимальной всеохватности. Стендаперы, участники комеди-клаба и кавээнщики в наше время – это, в первую очередь, ведущие на мероприятиях, радиоведущие, телеведущие, ведущие сетевых каналов, участники ток-шоу и «эксперты» на телешоу и «живых» форумах по самым разным вопросам.

Следующий этап развития сценической комедии зарождается где-то в недрах культуры, точнее маргинальных субкультур, иначе просто не может быть. Как можно было заметить, этапы ее развития всегда апеллируют к первоисточнику, но каждый раз радикально меняют весь пейзаж. На этой основе и можно строить прогнозы.

История тем страшна, что неостановима и проходит прямо у нас перед глазами. Мы же видим афиши окраинных домов культуры с именами из прошлых веков – Дроботенко, Винокур и др. И рядом с ними висят постеры с именами провинциальных стендаперов - ведущих ютьюб-каналов, которые уже сравнялись с дроботенко по уровню узнаваемости имени и готовятся снять свою первую квартиру в Коньково.

С физической смертью представителей старой школы само понятие «эстрада», начавшееся с варьете и кафешантанов, окончательно умрет. Жанры останутся и будут дальше мутировать и развиваться, живя. Но ведь это уже не называется «эстрадой», слово уже умерло. Как умирает цирк, задавленный зоозащитниками и финансовой выгодой от разовых антреприз. Как умирает живопись собственно на холсте, задавленная мультимедиа. Всё это – история, тем и интересно.