Дама за сорок расставляет ноги перед своим кавалером
Дама за сорок расставляет ноги перед своим кавалером
Середа . Приехали в
11 ч. утра; до 1 1 / 2 отдыхали; потом пошли
купить перчатки, тросточку (папаше) и шляпу (Евгению Ивановичу), потом пошли на
квартиру к Александре Михайловне, которую не застали дома.
— на пристань Петергофского пароходства;
— к Александровской колонне и домой. Пообедав и отдохнув
немного, мы пошли в Летний сад к памятнику Крылова; потом сели и слушали
музыку.
Потом пошли смотреть часовню, которую выстроили на том месте,
где Каракозов стрелял в государя 3 . Оттуда мы пошли на набережную.
Потом мы прошли опять через сад и, уходя домой, зашли
посмотреть цепной мост. Мы легли спать в 10 ч. 25 м.
Четверг . Встали в
8 ч. 40 м. Выпив чаю, поехали на Волковское кладбище, там
отстояли панихиду и отправились оттуда в Казанский собор; потом, уходя домой,
мы посмотрели памятники Кутузову и Барклаю де Толли, оттуда мы пошли
купить полубашмаки с пряжкой; потом мы пошли домой и отдыхали. Через несколько
времени пришел Сергей Калинович Умнов, и папаша посоветовался с ним, куда нам
идти сегодня; после этого мы пошли завтракать в гостиницу Демут. Оттуда мы
пошли нанять коляску. Нанявши ее, мы отправились на острова: Петровский,
Елагинский и Каменный. На Елагинском острове 6 мы вышли и пошли по берегу Невки; потом сели опять в коляску и
отправились на Каменный остров в сад Ливадию. Так как было очень рано, то мы
пошли к берегу и смотрели на реку некоторое время. Пообедавши, мы пошли пить
кофе на пристань парохода, где пробыли довольно долго. Потом мы поехали в
Зоологический сад и пошли смотреть представление, которое состояло из четырех
отделений. Во время антрактов мы осматривали сад. Потом мы отправились домой.
Выпивши чай, мы легли спать. Мы легли в 12 ч. 15 м.
Пятница . Встали в
7 1 / 2 ч. утра. Выпив чай, мы отправились на
Кронштадтскую станцию и поехали на пароходе «Генерал-Адмирал» в Кронштадт.
Когда мы приехали туда, мы отправились в контору «Мейнард и Фишвикс» с письмом
от Сергея Калиновича, в котором он просил дать нам проводника и лодку с восемью
матросами. Когда нам дали проводника, мы пошли на башню Морского технического
училища и любовались видом. Потом мы пошли на лодку и поехали через гавань к
военному пароходу «Петр I»;
этот пароход необыкновенной величины. Оттуда мы поехали смотреть торговые
корабли. Потом мы отправились смотреть новый док и чугунолитейный завод. Но так
как рабочие отдыхали, то мы не могли видеть весь этот завод; нам показали
только паровой молот и машину для резки железа и для провертки дыр; эта машина
провертывает и режет железо с такой легкостью, что можно подумать, что это не
железо, а тесто. Оттуда мы отправились в Летний сад, где и позавтракали. Потом
мы отправились на пароходную станцию и поехали обратно в Петербург. Приехав
домой, мы отдохнули немного. В 5 часов приехал за нами Сергей Калинович, и
мы вместе отправились в Павловск. Когда мы приехали туда, мы, пообедав, пошли в
сад слушать музыку. Потом пошли гулять по парку к Розовой беседке и оттуда
опять в сад. После сели на балкон, пили чай и слушали музыку. В 10 ч.
отправились на станцию, взяли билеты и в 10 ч. 10 м. мы поехали
в Петербург. Когда мы приехали туда, мы наняли карету, потому что не было
коляски, и отправились с Сергеем Калиновичем в гостиницу. Выпив чай, Сергей
Калинович ушел, и мы легли спать. Мы легли в 12 1 / 2 ч.
Суббота . Встали в
11 ч. 15 м. Выпив чай, отдыхали до 1 1 / 2 ч.
В 2 ч. отправились на пароходе в Петергоф, взяли коляску и поехали в
гостиницу позавтракать, оттуда мы заехали посмотреть дворец Петра I, потом поехали к даче
7 Николая I, где висит его старый
мундир, после этого мы заехали посмотреть Сампсонский павильон, устроенный
Николаем I, где
находится великолепная статуя: спящая Венера. Так как было уже около 7 часов, то мы
отправились смотреть фонтаны. Когда мы приехали туда, нам показали царские
купальни, фонтаны «Грибок» и «Дубок», «Адам», «Ева». Потом мы поехали смотреть
большой фонтан «Сампсон». Когда мы приехали туда, папаша дал на чай, и нам
открыли все маленькие фонтаны, которые находятся около Сампсона. Оттуда мы
отправились к пруду, где кормят рыб по звонку, и попросили [разрешить] нам
покормить рыб. После этого мы пошли к большой лесенке, с которой течет вода, и
также посмотрели два больших фонтана, которые находятся по бокам лестницы. В семь
часов началась музыка у «Mon plaisir», и мы отправились слушать ее; потом пошли
на «Mon plaisir» и любовались видом. Около 9-ти часов мы отправились
посмотреть водопад, который находился недалеко от «Mon plaisir». Потом мы
поехали на станцию и пили там чай.
Подождав довольно долго, мы поехали в Петербург, куда
приехали в 11 ч. 20 мин. В 12 ч. мы легли спать.
Воскресенье . Встал
в 7 1 / 2 ч. Встав, мы поехали на Финляндскую пароходную станцию и
там выпили чаю. Но так как пароход был изломан, то нам пришлось ехать на
извозчиках на Финляндскую станцию для того, чтобы ехать в имение Сергея
Калиновича. Когда мы приехали туда, поезд уж уехал, и мы возвратились сперва на
Финляндскую пароходную станцию, чтобы взять забытый мною плед, а потом уж
домой. Через несколько времени мы пошли в Эрмитаж. Но мы не могли видеть там
драгоценные каменья и отдел Петра I. Оттуда мы пошли домой и отдыхали там
до 3-х часов. В 3 часа пошли обедать в гостиницу Демут, а оттуда
отправились смотреть памятник Екатерине II, Александровский театр
(снаружи), Аничков мост. Купили конфет у Rabon, четыре сига у Елисеева. Потом
пошли нанять карету у Казанского собора и поехали в Зоологический сад. Там
смотрели представление, которое состояло из четырех отделений. Часов в И мы
возвратились и, выпив чай, легли спать. Мы легли в 12 ч. 15 м.
Понедельник .
Встали в 10 ч., напились чаю.
В среду на Пасхе 1878 года доктор сказал мамаше, что
как ей, так и Любе и всем нам было бы очень полезно 8 провести лето в Славянске. Папаша в
тот же день решил отправиться в пятницу в Славянск, чтобы посмотреть, можно ли
исполнить это предприятие. В пятницу в час дня папаша, Володя, я и Петр (лакей)
отправились с курьерским поездом. Это длинное путешествие оживлялось только
тем, что мы почти на каждой станции закусывали или пили чай. Мы занимали
отдельное купе. Так как в нем было только два дивана длиною в одну сажень, то,
необходимо, один из нас должен был спать сидя. Ночью я почти совсем не спал.
Наружи был мороз. Днем я читал «Отцы и дети» Тургенева. В Курск мы приехали
около шести часов. Там пересели в другой вагон.
Курско-Харьковская железная дорога гораздо хуже и грязнее
Московско-Курской. К счастью, мы по ней ехали всего несколько часов. На Курской
дороге главные станции каменные, с хорошими буфетами, здесь же совсем
наоборот — станции деревянные, но, впрочем, довольно чистые, буфет не
особенно хорош. К тому же вид по этой дороге не представляет никакой прелести,
не то что, например, в Белгороде по Курской дороге, там с обеих сторон видны
меловые горы, между которыми расположены белые домики, называемые мазанками.
Или, например, вид на Оку, по которой медленно подвигаются нагруженные лесом
или другим товаром барки. На Харьковской же дороге ничего подобного нет. Там
почти все время голая степь. Только подъезжая к Славянску, кой-где заметишь
плохонькую деревушку.
Мы приехали в Харьков около трех часов. На станции нас
встретили Николай Иванович Масленников, Иосиф Моисеевич Зеленский и Алексей
Александрович Алексеев, с которыми мы отправились на мойку 5 .
Мы подъехали прямо к конторе, где немедленно умылись и немного почистились.
Потом пошли осматривать мойку. В первой комнате находится множество столов, на
которых сортировщики разбирают шерсть по сортам. Следующая комната наполнена
вся машинами. Каждая машина состоит из большого чана: в нем посредством паровой
машины, которая находится рядом в отдельной комнате, двигаются грабли и
ворочают грязную шерсть. Грязь стекает вместе с водой, которая с большой силой
врывается сбоку в чан. Каждая машина сама перекладывает шерсть в следующий чан.
Когда шерсть проходит четыре таких чана, она делается совсем чистой. Чтобы
высушить шерсть, устроен железный цилиндр, который весь истыкан дырками. Этот цилиндр
поворачивается в минуту до 9 пятисот раз. От такого быстрого движения шерсть делается
совершенно сухой. Во втором этаже корпуса находятся сушильни. Шерсть сушится
посредством пара, который проходит по железным трубам. Эти трубы лежат на полу
во всю длину сушильни. Там, наверху же, находятся и спальни рабочих. Так как
день, в который мы осматривали мойку, был праздничный, то на ней, конечно, не
работали. Но monsieur Doulier, главный машинист, был так любезен, что пустил
машину. После обеда, который был у Николая Ивановича, мы проехали по соседней
деревне Григоровке. Меня поразила чистота ее. На каждом окне мазанки стоит
горшок цветов. Приехав с прогулки, мы пили чай, после которого отправились на
станцию. В дороге я ужасно промерз, несмотря на два пальто, которые были на
мне. Мы с большим неудовольствием сели в вагон, который отличался своей
нечистотой. Около часу ночи поезд тронулся. На следующий день в 11 часов
мы приехали в Славянск, где нас встретил Никита Емельянович, прозванный
Чудотворцем, потому что он удачно перевез котел из Харькова на мойку. С нами из
города поехал также и Иосиф Моисеевич, благодаря которому мы занимали отдельное
купе, так как он поверенный на этой дороге.
Город Славянск можно вернее назвать большой деревней, так
как только в центре его можно найти каменные дома. Мы остановились в гостинице
«Одесса», которая скорее похожа на постоялый двор, чем на гостиницу. Там мы
умылись, выпили чай, и когда приехал г-н Санжаревский, тамошний доктор, мы
отправились смотреть дачи. Прежде всего дачу Михайловского, которая оказалась
негодною, а потом Потехина. Последняя представляла одно неудобство, что она
была без печей. Эта дача окружена лесом. В нескольких саженях от нее находится
большое здание, в котором по вечерам собираются и играют в карты или танцуют.
На противоположной стороне лежит соляной пруд с множеством купален. От него
неприятно пахнет, и плавает множество инфузорий. Мы прошлись также по лесу, в
котором пропасть ящериц всяких сортов. По дороге в гостиницу мы остановились
посмотреть два соляных завода. Один — доктора Санжаревского, другой —
купца Михайловского. В первом добывается соль, во втором только соляной
раствор. На заводе Михайловского устроены громадные печи, на которых поставлены
котлы с соляной водой, которая нагревается и испаряется, оставляя одну соль. На
другом же прорыто 10 углубление до 1,2 саженей. Из этого отверстия льется
вода, из которой приготовляется соляной раствор.
В четыре часа мы поехали на станцию, где и обедали. Нам надо
было дожидаться поезда до девяти часов. В это время мы сделали маленькую
прогулку. Около одного кабака собрался кружок солдат, которые довольно стройно
пели разные русские песни. В девять часов поезд пришел на станцию. В первом
классе мест не оказалось. Мы принуждены были занять купе второго класса, что
нам удалось благодаря Иосифу Моисеевичу. Ночью Володя спросонья сунулся в окно,
чтобы посмотреть, какая станция, и разбил его. Это удовольствие стоило папаше
полтора рубля. Благополучно добравшись до Харькова, где нас встретил Николай
Иванович, мы остановились в «Grand Hôtel», где и позавтракали.
Переодевшись совсем, мы пошли осматривать город. Прежде всего в собор, потом в
какой-то монастырь. Проехались по городу, смотрели площади и склад, где
продается во время ярмарки шерсть. Харьков мне очень понравился. Он не лишен
всех удовольствий, которые можно найти в Москве. Там есть два театра,
музыкальное общество, дворянское собрание, французский цирк. Кроме того, там
есть две классические и одна реальная гимназия. Громадный университет. Харьков вообще
похож на Киев 6 .
В три часа мы поехали к Иосифу Моисеевичу, где обедали и
пили кофе. В пятом часу поезд тронулся, и мы благополучно приехали домой к
великой радости всех наших.
Папаша сказал нам еще до экзаменов, что если мы выдержим их,
то летом он нас свозит в Петербург. Так как мы благополучно их окончили, то
папаша должен был исполнить свое обещание, и мы … июня отправились в
Петербург. Нас до Пушкина провожали сестры с мамашей и, как это бывает, не
сумели удержаться от слез. В Москву мы приехали в пятом часу, там обедали, а в
без пятнадцати восемь часов отправились на Николаевский вокзал. Там мы
встретили Александра Григорьевича и Елизавету Михайловну Алексееву, они ехали в
Петергоф к Елене Андреевне.
В 6 часов, как уж было назначено, я явился к
Сапожниковым. Еще там никого не было из играющих. Иван Семенович 9
хлопотал на сцене, Лиза с Володей 10 —
по хозяйственной части.
Декорация была поставлена для «Капризницы». Красная комната,
налево — диван, а направо — столик с серебряными ножами, вилками и
прочими хозяйственными принадлежностями.
Понемножку стали съезжаться играющие, которых первым долгом
расспрашивали о здоровье, и почти все отвечали, что не совсем здоровы. Решили,
что будет спектакль инвалидов. Я бегал то вниз на сцену, то наверх в гримерскую,
как будто бы у меня было какое-нибудь важное дело. Меня послали одеваться.
Когда я взошел в маленькую темную [комнату], так как нигде
еще ламп не зажигали, то я там увидел Алексея Сергеевича Ушакова, который рылся
в своих вещах.
— Сейчас, — ответил я ему. — Как-то мы с вами
отличимся.
— Отчего же не отличиться, у всех идет хорошо.
И так далее в этом роде перебрасывались мы словами, надевая
свои костюмы. И не только в этой комнате могли бы вы услыхать такой разговор,
но и во всем доме Сапожниковых.
Я надел свой костюм Семеныча, состоящий из грязных дырявых
сапог, серых брюк с заплатами, старого серого и слишком для меня короткого
пальто; шея была повязана цветным платком бедного класса, и вообще костюм очень
невзрачный на вид, ибо этот Семеныч был пьяный лакей, возвратившийся из города.
12 Гримерская наполнилась актерами, шумно смеющимися и
разговаривающими между собой. Гример (Некрасов), который в этот раз приехал
один, гримировал Алексея Сергеевича стариком. После него стал мазаться я. Он
надел на меня рыжий лохматый парик, приклеил рыжие солдатские, наперед торчащие
усы, намазал красной краской нос, щеки и вообще все лицо. Я очень типично был
загримирован пьяным отставным солдатом. Примерив лакейский фрак, слишком для
меня узкий, который решили, чтоб я надел в последнем явлении, я принялся за
повторение роли. Тут-то я в первый раз почувствовал маленький страх.
Наконец все загримированные сошли вниз. Я, отворив занавес,
взглянул на публику, которой почти еще не было в зале. Г-жа Ладыженская
важно заседала рядом с какой-то незнакомой дамой, довольно громко разговаривая.
В передней я заметил m-lle Bindou, разговаривавшую с красивым стариком
Ладыженским 11 .
На сцене все потихоньку перешептывались, высказывая друг
другу свой страх. Больше всех боялась Наташа 12 .
— Прэлэсно, прэлэсно, — слышался голос Петра
Викторовича (Ладыженского), который, по-видимому, вовсе не трусил предстоящего.
С другой стороны Третьяков дразнил Наташу.
— Ну-с, я даю последний звонок; Наталья Васильевна, на
место; играющие — на сцену, а не играющие — вон.
В это время Николай Семенович 13
подошел к нему и попросил уйти со сцены и идти гримироваться. Он ушел, но скоро
опять вернулся и принес стакан с вином, просил его выпить для куража. Я
немножко боялся и ходил в волнении по сцене. Наконец все встали по местам.
Марья Матвеевна Ежова, игравшая роль Матрены Марковны, встала на место и приготовилась
чистить серебро.
— Марья Матвеевна, готовы? Занавесь подымается.
Занавесь поднялась, сцена осветилась. У всех бывших за
кулисами сделались ужасно странными лица. Я стоял около двери, выжидая время
выхода. Наконец послышались слова: «А жаль, что покойница матушка не
дождалась…», после которых я должен был выходить. Николай Семенович толкнул
меня, и я вышел на сцену, руки в карман, вытянув губы и стараясь придать своей
физиономии немного пьяный вид.
При моем появлении послышался небольшой гул смеющейся
публики.
Тут я взглянул на публику и увидал первым долгом смеющуюся
физиономию Поленова, Савву Ивановича, Володю нашего и Сапожникова, потом
Репина, папашу, мамашу, Зину Як. 14
и двух барышень Крестовниковых 15 . Увидав последних, я очень
обрадовался, во-первых, потому, что будет приятно получить похвалы от барышень,
а во-вторых, мне представилось, что если я хорошо сыграю (на что я надеялся),
то я возвышусь немного в их глазах. Все это я передумал в одно мгновение. В
довольно длинном монологе, где я рассказываю, как меня расспрашивали, зачем я
купил столько миндалю, я много пропустил и напутал и два или три раза взглянул
на суфлера, но, как кажется, никто этого не заметил. Публика очень часто
смеялась после моих слов, что меня ободряло. Наконец, я обнял Матрену Марковну
и ушел со сцены, почесывая затылок. Публика сильно захохотала и захлопала мне,
я довольный вышел и раскланялся в дверях и ушел снова за сцену. Некоторое время
аплодисмент не кончался; я уж обрадовался и думал, что придется выходить еще
раз, но нет, Матрена Марковна заговорила, и рукоплескания стихли. Потом
выбежала Наташа, и так далее все пошло своим чередом. Когда Наташа ушла со
сцены, то ей захлопали, мне стало досадно, потому что на генеральной репетиции
мне одному хлопали в середине пьесы; на представлении же оказалось: после ухода
каждого публика аплодировала.
На сцене дверь средняя была открыта, так что нельзя было
проходить не замеченным для публики. Алексей Сергеевич же, не сообразив это,
послал одного из плотников, которые стояли у дверей, принести себе хересу, тот
пошел, но Николай Семенович успел его вовремя остановить, но все-таки публика
увидала его (плотника). Алексей Сергеевич не удовольствовался этим, он послал
его вторично. И тот подлез под сцену и, сильно топая, прополз на другую
сторону. Николай Семенович ужасно на него рассердился и даже от избытка гнева
изломал об голову плотника карандаш. Картина !
Второе мое появление состояло в том, что я должен был
доложить о приезде Ивана Ивановича Малеева. Я вышел.
При этих словах я мотнул головой, как делают это пьяные,
неотесанные лакеи. Этот жест мне, по-видимому, 14 удался, так как вызвал смех.
Взошел Иван Иванович, его играл Ладыженский, и стал толковать насчет
Анны-польки. Я же поспешно поднялся по винтовой лестнице, сильно изгибаясь, в
гримерскую, чтобы сделать свою рожу еще пьянее, так как Семеныч выпил еще одну
бутылку.
Там Третьяков уже совсем загримировался, и Савва Иванович,
пришедший для того, чтобы подмазать меня, стал подправлять его. Я напомнил ему,
что мне скоро опять выходить. Мне подмазали нос, щеки и растрепали парик.
Третий мой выход был самый эффектный, и я на него больше
всего надеялся. Лучше всего мне удались слова: «Тут, то есть, приготовления
всякие делаешь, а…»
У Львовых был спектакль в Секретаревском театре. Я ехал туда
с тем большим удовольствием, что знал о моем свидании с Захаровыми 17 ,
и я, конечно, не ошибся. Мы приехали прямо к антракту между первым и вторым
действием и вошли в фойе. Я остановился в дверях и искал глазами, что мне было
надо. Вдруг мой взор остановился и сердце забилось, я увидал Прасковью Ал. и
Нину Вас. и догадался по этому, что и Пелагия Алексеевна здесь. Подойдя к этой
парочке, я поздоровался, выразил сожаление и скуку, что так долго не видались.
Прасковья Алексеевна сжала свои губки и нахмурила бровки и сделала сердитые
глазки. Отойдя от них, я тотчас же встретился с Пелагией Алексеевной, которая
ходила с какой-то барышней. Поздоровавшись с ней, я стал ходить с ними;
разговаривали довольно живо. Мы вспоминали о лете, как познакомились, как
играли в горелки. Во втором антракте опять сошлись, тут опять стали болтать без
устали, как и в остальные антракты. Написать весь наш разговор совершенно
невозможно, но только я смело могу сказать, что его вели мы очень живо и без
устали. На третье действие я уступил Пелаг
Так захотел ссать во время минета что пришлось намочить малышку
Французская милфа отсосала большой член своего пасынка и кончила
У моей мачехи Софи Райан получилось поднять меня с инвалидного кресла