Даль о границе белорусского языка и его влиянии на русский

“Толковый словарь живого великорусского языка”, составленный русским ученым Владимиром Далем, представляет интерес и при изучении языка белорусского, в том числе его распространенности в середине XIX века. Тем не менее, в белорусской массовой печати об этом практически ничего не говорится. Телеграф решил попытаться немного исправить это.

Составление словаря проходило во времена, когда белорусское национальное движение только начинало делать свои первые шаги в попытке своего зарождения, поэтому упрекнуть ученого в какой-либо политической ангажированности в отношении белорусского языка (Владимир Даль называл его белорусским наречием) не приходится. Да и сам лексикограф относился к языку белорусов с определенной неприязнью. “Это западное белорусское отвращение от звука о и насильственное обращение его в а, равно как и противное сему, на востоке, поражает ухо наше неприятно, особенно противно первое”, – писал он (здесь и далее цитаты даются по изданию Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Том I: А-З. – М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1955, стр. 50).

Вместе с тем данная цитата позволяет предположить, что приписками в пользу белорусского языка ученый не занимался.

Итак, согласно Владимиру Далю, наречие “белорусское, или смоленское, идет от Москвы на запад и незаметно переходит в чистое белорусское, на которое уже значительно намекает даже говор в Волоколамске, Рузе, Можайске (теперь западная часть Московской области РФ – Телеграф)” (стр. 74). “Без всякой натяжки можно включить сюда все западные губернии наши, и тогда к наречию этому будут принадлежать губернии: Смоленская, Витебская, Могилевская, Ковенская, Виленская, Гродненская, Минская; одни только паны, шляхта, говорят там по-польски (вероятно, в расчет не брались неславянские языки – Телеграф)”, – говорится в словаре (стр. 74-75).

“В соседних губерниях Ржев, Зубцов (Тверская область РФ – Телеграф), Волоколамск, Можайск (Московская область – ред.), Медынск, Мосальск (Калужская область - ред.) носят на себе более или менее признаков белорусского или смоленского говора”, – отметил ученый (стр. 76).

В качестве образца этого белорусского говора, он приводит следующие выражения: Яж табе казав, ня бяри больши ад яднаго воза; ну и увзяу ба адзин; Як хто хочиць, так па сваём бацьку и плачиць; Каб ня дзирка у роци, хадзиу ба у злоци; Абицанка, цацанка, дурняги радасць; Ды сягодни и у городи жидау нетуци, дык и торгу не и так далее.

По словам Даля, белорусский язык “распространяется на запад, до польских губерний, на юг до малорусских, отличаясь в различных местностях некоторыми особенностями и принимая, по соседству слова, обороты и говор польский, малорусский или великорусский, последнее в особенности относится до губернии Смоленской; а сильное участие белорусского слышно в Черниговской, Орловской, Калужской, Тверской, и особенно в Псковской” (стр. 76).

Более того, пишет Даль (стр. 76), “можно сказать, что оно (белорусское наречие – Телеграф) слышится и в Москве, потому что аканье, или высокий говор наш, сделавшийся общим, конечно произошел от смеси новгородского со смоленским”.

Таким образом, согласно ученому, современный русский язык в значительной степени возник под влиянием белорусского языка. Это также опровергает мнение ряда людей о том, что белорусский язык является смесью русского с польским, поскольку сам белорусский оказал существенное влияние на русский.

Белорусское языковое влияние Владимир Даль отмечает и на новгородское наречие, в которое, по его словам (стр. 51), “слова эти зашли на север … из Белой Руси, через Тверь и Псков”. Какие слова попали в новгородские земли с белорусских, видно на примерах особых слов, которые приводит ученый. Так, для Новгородской губернии характерны следующие особые слова: пончохи – чулки – панчохі, черевики – башмаки – чаравікі, свитка – сермяга – світка, швец – портной – шавец, почекать – подождать – пачакаць, позвонец – колокольчик – званочак, домовище – гроб – дамавіна, орать – пахать – араць, дековаться – насмехаться – здзекавацца, пеун – петух – певень, чуть – чуять, слышать – чуць, даси – дашь – дасі и т.д., для Тверской: трохи – мало – трохі, сподобить – полюбить – спадабаць, досыть – довольно – досыць, полица – полка – паліца, шкода – изъян – шкода, зробить – сделать – зрабіць, уперши – впервые – упершыню, торба – мешок – торба, толока – помочь – талака, горелка – водка – гарэлка, хата – изба – хата, вжахнуться – испугаться – ужахнуцца, дужа – очень – дужа, знайти – найти – знайсці, цубуля – лук – цыбуля, хувать – прятать – хаваць, сопсовать – испортить – сапсаваць, поратовать – спасать – уратаваць и т.д. (стр. 51).

В Тверской губернии, по мнению Владимира Даля, влияние белорусского языка наиболее сильное в уже упинаемом Ржеве (“цокают, дзекают, г произносят придыханьем, ставят х вместо ф, и наоборот, у вм. в, я вм. е; ы вм. о; двойное ш вместо щ” (Стр. 55)), в Псковской – “Опочка и Великие Луки – [принадлежат] Белоруссии, хотя и не столько, как тверское заволжье” (стр. 56). “Мосальский уезд замечательно соседствует с белорусами… в смоленской половине живут полехи, вовсе отличающиеся искаженным наречием, подходящим более к дурному смоленскому” (стр. 70). Присутствуют белорусские особенности и в речи других регионов.

Примечательно, что все земли, на которых имел влияние белорусский язык, в различные периоды своей истории входили в состав Великого княжества Литовского.

Кроме того, Владимир Даль в разделе о Смоленском (белорусском) наречии (стр. 74-76) описал ряд грамматических и фонетических особенностей белорусского языка, особенности образования отчеств и так далее. Множество белорусских слов и объяснений их значений можно найти и в самом словаре с пометкой зап. или запд.

Таким образом, как представляется, “Толковый словарь живого великорусского языка” может быть интересен для любителей белорусского языка и истории. К тому же на основании словаря можно составить и небольшой словарь белорусской лексики XIX века, частично уже забытой.