ДАРА
Наследие✨ ДАРА-- Я ОТВЕДУ ГЛАЗА
Лежали около часа, от сырости и холода начинался озноб, а морская пехота все еще ползала по зоне, постреливая по сербской территории. Похоже, прогноз оправдывался, усиление оставили до утра...
Рассчитывать можно было лишь на то, что к утру сработает эффект рассвета, когда все ночные страхи кажутся смешными и пустяковыми. К тому же промокшие и уставшие морпехи утратят бдительность, и тогда можно попробовать проскочить мимо поста. Если нет, то придется уползать в лес на склон горы, зарываться в листву и лежать до следующей ночи. Арчеладзе не стал делиться с Воробьевым своими невеселыми мыслями, но тот сам, видимо, думал о том же.
— Если сутки под дождем и на сырой земле, — сказал заядлый грибник, — воспаление легких как минимум.
— Не каркай, — бросил полковник. Один из бронетранспортеров пополз за спинами, огибая Сатву по подошве. Ехал без света — водитель, должно быть, пользовался прибором, громыхал днищем по камням. Можно было представить, что начнется в зоне с рассветом, если они ночью пытаются прочесать всю прилегающую к горе территорию.
— Никанорыч, гляди, это что? — вдруг заговорил Воробьев и потряс Арчеладзе за ногу. — Вон, напротив ограждения.
Полковнику вдруг стало жарко: от минного поля в их сторону двигалась неясная человеческая фигура, причем в открытую и медленно. И без голубой каски...
Воробьев выставил автомат впереди себя, однако Арчеладзе сделал знак — берем живьем. Переползать на другое место было рисковано, а фигура двигалась точно на них, и оставалось до нее метров пятнадцать. Из расплывчатой тени стали проступать контуры — нечто столбообразное и широкое, как гранитный постамент. Изготовившийся к броску Воробьев замер в позе бегуна на низком старте.
Громоздкий этот человек остановился в двух саженях — далековато, чтобы достать в одном прыжке!
— Вставай, Гриф, пойдем, — вдруг послышался спокойный женский голос. — Меня прислали к тебе.
— Карна? — после паузы проговорил Арчеладзе, чувствуя, как немеют губы.
— Нет, я Дара, — был ответ.
Свистящий вой бронетранспортера все еще звучал за спиной и громыхали по броне камни. Полковник привстал на колено, поднял автомат.
— Как же мы пойдем? — неуверенно спросил он, двигая деревянными губами, хотя понимал, что не следует ничего спрашивать.
— Я отведу глаза, пойдем, — она сделала шага три вперед, и теперь можно было рассмотреть свисающий с ее плеч длинный плащ.
— Кто это, Никанорыч? — опомнился Воробьев.
— Дара, — Арчеладзе медленно выпрямился. — Пойдем за ней.
Она не была ни галлюцинацией, ни призраком, стояла осязаемая и реальная, в промокшем тяжелом плаще, с непокрытой головой и слипшимися волосами. Уже в который раз он прикасался к тому, во что можно было верить и не верить, но как ни ломай голову, ни воюй с протестующим своим внутренним двойником, явление это существовало и никуда было не деться.
— Никанорыч, ты что, с ума сошел? — зашептал Воробьев, выставив автомат. — Куда мы пойдем? На тот свет, что ли?
— Молчи, — приказал полковник. — Вставай и пошли.
— Идите за мной и смотрите только себе под ноги, — предупредила Дара. — Ни в коем случае не поднимать глаз. Походка восточной женщины. И постарайтесь ни о чем не думать, в полной бесчувственности.
— Никанорыч...
— Заткнись, — оборвал Арчеладзе. — Потом все объясню.
Дара спокойно и медленно пошла в сторону ограждения, обходя крупные камни. Полы плаща ее волочились по верхушкам трав, пригибали их к земле, и полковник почти физически ощущал, как за ее спиной возникает некое разреженное пространство, в котором им и следует находиться. Она вывела их на скользкую, глинистую дорогу, разбитую колесами бронетранспортеров, и направилась по ней к открытому проходу сквозь колючую проволоку, где маячили в темноте голубые каски.
— Спокойно, полное расслабление, — еще раз предупредила Дара. — Опустите оружие. Взор потуплен. Чтобы не думать, считайте шаги.
Непроизвольно Арчеладзе стал думать, точнее загадывать — если сейчас они незамеченными пройдут мимо часовых и ничего не случится, то придется поверить...
И не успел закончить мысль.
— Не мешай мне, Гриф! — шепотом, сквозь зубы произнесла она. — Замолчи!
Идти мимо противника, глядя себе под ноги, полковнику еще не приходилось...
Он считал шаги и видел только полы ее плаща на отлет и облепленные грязью задники сапог. Так продолжалось долго, счет перевалил за четыреста, монотонность шага смирила мысли и чувства. Арчеладзе будто очнулся, когда едва не налетел на Дару.
Все было позади — зона, ограждение, «миротворцы». Они стояли на каменистом склоне соседней плоской горы, в полукилометре от деревни, где квартировал батальон морских пехотинцев США.
— Сейчас мне нужно уйти, — сообщила Дара. — На обратном пути найду вас... И вот что, Гриф. Сейчас можешь сомневаться, сколько угодно. Но когда я тебя веду — не смей.
— Прости, Дара, — вымолвил он. Плащ опахнул траву от резкого поворота и, тяжело колыхаясь, медленно полетел над землей. Воробьев выждал, когда она пропадет во тьме, выпустил из рук автомат.
— Что это было, Никанорыч?
— На хрен... Не спрашивай, не знаю, — отмахнулся Арчеладзе. — Пошли, пока не рассвело.
СЕРГЕЙ #АЛЕКСЕЕВ: СОКРОВИЩА ВАЛЬКИРИИ: Земля сияющей власти.