Comments on “Is journalism official?”
НеореакцияДумаю, кто-то уже упоминал, что по этому вопросу вы полностью согласны с Ноамом Хомским. Разумеется, не то чтобы это делало кого-то из вас неправым, однако вам от этого может стать некомфортно. Стиль у вас явно более занимательный.
Как вы показываете, выйти за пределы консенсусной реальности Times не так-то просто. Тем, у кого получается делать это регулярно, как правило, необходимо принять некоторый альтернативный нарратив, который бы организовывал их картину мира; однако из-за этого нарратива они начинают напоминать помешанных на теориях заговора. И стоит лишь начать исследовать альтернативные реальности, как понять, где нужно остановиться, будет непросто.
Чем интересен Хомский, так это тем, что в каком-то смысле он — идеальный путеводитель по реальности. Главное — всегда переворачивать его суждения с ног на голову. В сознании Хомского Польша всегда вторгается в Германию.
Например, у какого института скорее есть мотив, возможность и средства интерпретировать новости так, как ему надо? У ExxonMobil или у Высшей школы журналистики университета Колумбия? Обычный хомячок Хомского наблюдает, что официальная пресса на 99.9% состоит из Универсалистских бюрократов Многоугольника, и на 0.1% — из корпоративного пиара. Поскольку он верит, что первые полностью чисты, а последний — глубоко порочен, он игнорирует слона и срывается на блоху.
Разумеется, если бы вы пришли к доктору, и он бы сказал вам, что вы на 99.9% состоите из здоровых тканей, и на 0.1% — из раковых, вы бы захотели полностью избавиться от рака. Так что в безумных идеях Хомского есть своя логика. Пока вы верите, что немцы — прирождённые повелители Европы, и что им нужно защищаться от невыносимых оскорблений аристократичных, евреизированных поляков и их франко-британских кукловодов, всё выглядит вполне логично.
Официальная история Совета по международным отношениям, на которую вы сослались, просто потрясает. Этот стиль можно назвать «официозная херня»; он бы хорошо смотрелся в издании какого-нибудь Международного университета им. Ленина.
Вот да, в этом тексте есть некоторая блаженная небрежность, не так ли? Каждый отдельный факт полностью верен, однако итоговая картина выглядит какой-то неестественно благостной. Я особенно восхищён тем, как автор пересказал историю с Хиссом.
Использование слова «пресса» в качестве синекдохи для «медиа» скрывает некоторые важные детали. Пресса слабеет, и в некоторых частях общества она вообще больше не существует, потому что её полностью заменили другие виды медиа. Структура расходов и оперативность прессы ограничивают её содержимое; у других видов медиа могут быть другие ограничения.
Я не вижу в наши дни существенных интеллектуальных различий между газетами и телевидением, и у первых всё явно очень хорошо с оперативностью — теперь это заметно и в Сети.
С моей точки зрения «пресса» определяется своей особой структурой распространения информации, в которой сочетаются экономика масштаба и интеллектуальная централизация. Поэтому блогеры, может, относятся и к «медиа», но явно не к «прессе».
Не все учёные хотят попасть в «серый журнал». Возможно, Марго работала в области, в которой умелая работа с освещением в СМИ может сильно помочь с финансированием. Однако большинство учёных презирают СМИ (журналисты — полезные идиоты, которые никогда не упоминают доверительные интервалы!), и куда более охотно предпочли бы обложку Nature первой странице New York Times.
На уровне эмоций всё наверняка так, однако с циничной точки зрения продвижения по карьерной лестнице этим людям стоит как следует подумать. Любим ли мы это или нет, но финансирование выделяет Конгресс, и все, кто находится на этой цепочке финансирования, уважают власть. Учёным-звёздам СМИ (которые при этом не совсем отталкивают коллег) получать всё, что они хотят, мне кажется, намного проще. Конечно, в предыдущем предложении вместо слова «звезда» можно было использовать другое слово, и у всех учёных есть хоть сколько-то гордости, но от особенностей работы в этой сфере никуда не деться.
Кроме того, Nature и Science — вам, конечно, вполне об этом известно — в какой-то степени превращаются сейчас в New York Times. Разумеется, определить позиции их редакторов по связанным с политикой научным вопросам обычно довольно просто. Более того, хотя образование у этих редакторов наверняка получше, чем у тех, кто пишет про науку в NYT, эти люди в конечном счёте — скорее журналисты, чем учёные.