Chapter XIV: Rules for Reactionaries | An Open Letter to Open-Minded Progressives
НеореакцияЭто приводит нас к проблеме второго порядка. Хотя первые участники демократических процессов и могут понимать искусство управления государством, как его и впрямь понимали первые американцы (хотя присутствовавшее у американцев восемнадцатого столетия понимание основных принципов разумного управления государством идеальным назвать и нельзя, по современным стандартам оно было просто невероятным), ситуация редко остаётся неизменной. Ярые сторонники демократии верят, что участие в демократическом процессе даже улучшает умственные способности граждан. Наверное — смотря как определить слово «улучшает».
Основная проблема с демократиями заключается в том, что в долгосрочной перспективе демократическое государство избирает свой народ. Речь о том стихе Брехта:
После восстания 17 июня
по распоряжению секретаря Союза писателей
на аллее Сталина распространялись листовки,
В которых сообщалось, что народ
Потерял доверие правительства
И мог бы вернуть его только удвоенной работой.
Hе было бы разве проще правительству
Распустить народ
И выбрать новый?
Как правительство может выбрать новый народ? Например, импортом нового населения. Например — грубо говоря — Демократическая партия захватила Калифорнию, некогда цитадель республиканцев, благодаря неограниченному импорту мексиканцев. Более того: Третий мир полон буквально миллиардов потенциальных демократов, которые только и ждут попадания в Америку, после которого Вашингтон может начать скупать их голоса. Функционеры Внутренней партии злорадно хихикают из-за своих успехов:
Несмотря на всю зацикленность этого [2008] сезона праймериз на единственной (и продолжающей уменьшаться) общественной группе: на белых представителях рабочего класса в Ржавом поясе [https://ru.wikipedia.org/wiki/Ржавый_пояс — пр. пер.], демография Америки — как в расовом, так и в поколенческом и этническом разрезе — стремительно меняется. Бюро переписи населения на прошлой неделе объявило, что с 2000 года рост населения страны более чем наполовину вызван ростом испаноязычного населения, т.е., ещё одной группы [кроме негров], по вполне понятным причинам относящейся к GOP прохладно.
Каждый, кто может сложить 2+2, поймёт, что через три-четыре десятилетия Америка станет страной, в которой белые перестанут быть большинством. Однако если из потоков лицемерия, спровоцированных той историей с Джеремией и можно выудить какую-то одну идею, то эта идея звучит следующим образом: вечно обещанная возможность перейти к честному обсуждению расового вопроса в этой стране явно появится ещё не скоро.
(К слову, разве то фото Фрэнка Рича не прекрасно? Разве оно не излучает чистые власть и презрение? Наверное, на его месте Генри VIII попросил бы художника сделать его чуть менее похожим на Ксеркса, царя царей.)
Однако этот пример жёстко макиавелианского бандитизма в политике, как обычно, обильно смазываемый самыми сентиментальными банальностями, выглядит довольно невзрачно на фоне типичной для демократических государств практики избрания новых людей путём перевоспитания детей старых людей. В демократическом государстве власть в долгосрочной перспективе принадлежит его органам информирования населения: пресса, школы и большинство университетов, которые порождают мысли, распространяемые первыми двумя группами. В целях упрощения мы называем весь этот комплекс Собором.
Собор — это петля обратной связи. У него нет ни центра, ни какого-либо центрального руководителя. Все (даже Сульцбергеры) заменимы. В демократии общественное мнение создаёт власть. Власть перенаправляет деньги к производителям общественного мнения, которые продолжают порождать его и т.д. Не самый сложный цикл.
Эта петля обратной связи изменяет ландшафт распространения идей, и самыми популярными идеями становятся не те, которые точнее всего описывают реальность, но те, которые порождают наиболее сильную обратную связь. Собор постоянно избирает новых людей, которые а) поддерживают Собор всё больше и больше, б) поддерживают политическую систему, которая делает Собор всё сильнее и сильнее.
Например, либертарианские партии в Соборе не популярны, потому что либертарианство минимизирует число рабочих мест для экспертов в области публичной политики. Поэтому нам стоит ожидать существование двух типов либертарианцев: тех, кто с интеллектуальной точки зрения маргинализирован, и тех, кто в той или иной мере зависим от Собора.
Многим сторонникам первых никто не мешает относиться к демократии скептично. Однако между проблемой и решением у них находится довольно масштабная лакуна. Они всё ещё мыслят в рамках демократии. Их план по достижению либертарианства — если его вообще можно назвать планом — заключается в том, чтобы убедить как можно больше людей, что либертарианство — это хорошо. После этого они изберут политиков-либертарианцев, и т.д., и т.п.
Когда вы говорите «я либертарианец», вы имеете в виду «я, клиент государства, предпочитаю жить в стране, в которой государство действует по-либертариански». Самый надёжный способ достичь этого результата — захватить государство и стать его Верховным правителем. Тогда никакие бюрократы вам не будут докучать! Однако если учесть, что большинство из нас на такой подвиг не способны, и что отсутствие государства с военной точки зрения невозможно, либертарианцу нужно найти такую структуру государственного правления, в которой у государства не было бы стимулов действовать не по-либертариански. Очевидно, демократия к числу таких структур не относится.
Поэтому либертарианская демократия — это просто с инженерной точки зрения противоречие, как летающий кит или машина с двигателем на воде. Вода намного дешевле бензина, и летающий кит, наверное, оказался бы чудесным питомцем — я бы привязал его к своему столу, наверное. Имеет ли это значение? Победить демократию сложно; сделать её либертарианской невозможно. Разница, возможно, не столь заметна, но…