Чёрная дыра: трагедия на "Листвяжной" словами спасшихся шахтёров

Листвяжная — главное слово последних двенадцати дней. Топоним звучит как Байконур, Плесецк, Капустин Яр — так легко бы могли назвать космодром. Но эта история про совершенно другое — холод, темноту, нехватку кислорода и отчаяние. 25 ноября из-за взрыва метана в шахте погибли 46 шахтёров и пятеро спасателей.

Mash Siberia поговорил со спасшимися горняками о проблемах на "Листвяжной", халатности и работе под землёй. Тот самый день, несмотря на разные должности, они прожили одинаково страшно.

Шахта их ждёт

Лето, август. Лицо руководителя "Листвяжной" Сергея Махракова — чуть полного мужчины в строгих очках — сияет. Он победил в номинации "Директор шахты-2021" в областном конкурсе "Кузбасс — угольное "сердце" России". Все звёзды сложились: титул получен ровно в год 65-летия предприятия. "Можно много говорить о достижениях. Но я точно знаю, что самое интересное ещё впереди", — радуется Махраков. Его фото с замом и начальниками гордо висит на сайте правительства.

Интересное ещё впереди. За этот год Ростехнадзор девять (!) раз приходил с проверкой и нашёл кипу нарушений. Отсутствовали датчики обнаружения ранних признаков пожара, полупустой пожарный щит и нерабочие двери вентиляционного прохода. Ростехнадзор наведался за день до трагедии — 24 ноября. Инспекторы Винокуров с Семыкиным осмотрели шахту, глубже не копнули да и в штрек поленились спускаться. Составили акты, что на производстве всё хорошо, и уехали.

25 ноября в 8:21 на "Листвяжной" произошёл взрыв. Пока горноспасатели час добирались до шахты, мужики вытаскивали коллег, спасаясь еле работающими масками. Под землёй остались 46 шахтёров, пятеро спасателей. Их тела до сих пор поднимают — с перебоями, потому что внутри сохраняется угроза новых взрывов. 

Спасся 241 человек — и несколько из них рассказали нам про "Листвяжную". Мы изменили их имена, потому что в Белово больше негде работать.

Млечный путь

"Мы все по связи между собой разговариваем и слышим тех, кто в лаве (очистном забое) работает. Да, превышение метана было 10% уже недели две, это точно — и все ехали. Всем говорили: "Не хотите работать — вон за забором стоят ещё", — отец шестерых детей Виктор начинает рассказывать о своей смене 25 ноября с самого начала.

В тот день его поставили на запуск третьей ленты — прямо над сбоечкой. Так горняки называют комнату отдыха. Когда на шахте случился первый взрыв, Виктор спустился в туда за водой. Пил и в этот момент услышал, как в проёме вылетели дверные перемычки. Сбоечку заволокло чернотой. 

На случай аварий у шахтёров есть дыхательный аппарат, или, на языке ОБЖ, “самоспасатель”. У Виктора он включился не с первого раза. В угольном дыму светил фонариком на прибор, пытаясь его включить, — свет пробивался сквозь чёрную пыль на 5-10 сантиметров. Получилось. Кислород пошёл в лёгкие. Оставалось только выбраться наружу.  

Виктору что-то подсказало держаться конвейера: двигаясь вдоль шкафа, он спустился ниже и оказался на развилке. Было два варианта: идти в гору или по путевому. Первый путь был короткой, знакомой дорогой наружу, по второму обычно ходили работники с водоотлива. Дизелисты и он в том числе — ни разу. Интуиция повела по путевому. "Может быть, мои шестеро детишек меня туда отправили", — говорит шахтёр. 

Как только Виктор зашёл в путевой, в самоспасателе кончился воздух — снял его и понял, что попал хоть и в незнакомое пространство, но с кислородом. Он мог дышать. Вокруг не было ничего: ни разметки, ни слов “запасной выход”. Виктор нашёл на стенах надписи коллег, от руки сделанные мелом. Стрелочки со словами “домой — туда” вели на поверхность. Для спасения необходимо было преодолеть ещё 150-200 метров в гору.

Виктор шёл наверх, ориентируясь по наскальным рисункам мужиков с водоотлива. Когда впереди была дверь, он оглянулся — следом за ним в темноте расплывались огни ещё нескольких фонариков. На земле Виктор плёлся 40 метров до комбината — на ходу загребал и ел снег — никак не мог напиться. 

Если бы он пошёл в горку, то погиб, как его коллеги.

Спасательный челнок

Дизелировщик Николай работает с "Листвяжной" через подрядчика. По его словам, уровень метана в шахте был повышен с сентября, никто этого не скрывал, но их боссы относились с пониманием. "У нас как-то начальство к этому (работе вопреки технике безопасности) лояльнее относится. Говорит: "Метан в стройке — не ездите", — рассказывает шахтёр. Он поехал.

Утром 25 ноября под конец смены Николай вместе с машинистом ковырялись в дизеле (поезд для шахт) — он ехал в самую глубину, сломался и преградил проезд. В 8:20 мужики засобирались наверх и услышали хлопок. Ветер стал дуть не в лица, как положено, а в спину, шахту заволокло белёсым газом. От него спаслись в сбойке, затем пересели на локомотив, вверх. 

Поезд ехал, разрезая перед собой пелену дыма. Чем дальше, тем меньше Николай, ещё один дизелист и два ростовщика (доставляют и сопровождают груз) могли вздохнуть полной грудью. Через пару метров на путях увидели горняка в самоспасателе и без сознания, ближе к поверхности лежали ещё несколько шахтёров. "Подцепили бадью, сбросили с неё лес, решили, сколько сможем, столько людей вывезем", — говорит Николай. 

Самоспасатели на носах помогали на пару минут, если вообще работали. Горняки надували их как мешки и с новыми силами перетаскивали шахтёров в телегу, тягая тела. Одни помогали с локомотива, другие закладывали ноги, потом все вместе наружу. На поверхности выживших складывали на снег. Кто-то лежал без сознания, другие, обессилев, не могли отдышаться и подняться.

Николай с коллегами спасли шестерых. Через сорок минут к "Листвяжной" подъехали две пожарных бригады. 

Наземное управление для шахтёра Дмитрия

Писк, писк, писк. Его и красное мигание фонаря Дмитрий наблюдал на "Листвяжной", когда его послали в самую глубь. Метана было больше безопасного значения — минимум 10%. Но ни о каких жалобах речи не шло. "Система у нас простая: пожалуешься, откажешься работать — всё, просто тебе обнулят упряжку (смену) и уволят", — вспоминает шахтёр. "Хотите получать — выполняйте план". 

25-го Дмитрий заступил во вторую смену. Всё пошло не так с самого начала. Первым делом заметил тянущийся дымок, через пару минут к ним выбежал грязный запыхавшийся горняк. Прокричал, что внизу задыхаются люди, закашлялся. Смена начала надевать самоспасатели, чтобы спуститься — половина не работала. Аппаратами поделились другие.

Группа разделилась: кто-то ушёл внутрь, Дмитрий с несколькими мужиками остались на 50-100 метрах, чтобы принимать спасённых. Шахтёров приводили под руки, привозили на дизеле. Что случилось там, под землёй, до сих пор никто не знал. По связи сообщили — взрыв. Но начальство в это не поверило, шахтёры посоветовали им самим проверить. Спускаться ниже возможно только с респираторами с кислородом на два часа. Ехать до склада с масками — 5 минут, но бригада получила их через 55. Кому-то достались самоспасатели, но хватало их на 15 минут — опять нерабочие.

"Очень всё заторможено было. Если бы раньше, может, и ещё бы больше людей спасли", — говорит Дмитрий. Приехавшие пожарные не могли зайти внутрь — приехали на возгорание, а внутри был взрыв. Стояли и смотрели, как из-под земли выносят чёрных от угля и задыхающихся шахтёров. Медсестра могла им помочь только уколом адреналина, кроме него в аптечке была пустота.

Скоро прибыли горноспасатели. 

Время первых

Сергей и ещё пятеро, стоявших в надшахтном здании, слышали два взрыва. Потом потух свет, а анализаторы стали шкалить по уровню окиси углерода. "И мы поняли, что случилось, это страшно", — объясняет он. Связался с диспетчером, чтобы позвонил всем экстренным службам.

Из шахты к ним вышел рабочий. Знакомый или нет, Сергей не понял, тот был чёрный от угля и просил только одного — пить. У него за спиной на снег рухнул шахтёр, а недалеко, на дороге лежали ещё несколько человек — те, кто выбрался из-под земли, но не мог больше идти.

Сергей с бригадой спустились в шахту, выводить первую смену, но не нашли одного. С респираторами на локомотиве они были в глубине, затем упёрлись в тупик. Дальше дороги не было, значит, рабочий погиб. Вернувшись, помогли медсестре. Сергей держал людей, подкладывал свою одежду, чтобы не замёрзли, лёжа на снегу. Вокруг суетились горноспасатели, МЧСники  — говорили, что приехали на пожар.

"Мы говорим, пожара здесь нету, — пересказывает Сергей — Он внутри, в шахте, далеко-далеко".

В районе четырёх дня местные услышали ещё один взрыв, операцию приостановили. Но из шахты не вернулся отряд из шестерых горноспасателей, которые пробрались глубже других. Ближе к десяти вечера за ними спустятся коллеги, найдут три тела и вновь приостановят работы из-за риска взрыва. Утром следующего дня на поверхность выберется последний выживший — МЧСник Заковряшин.

Раз, два, три, четыре, пять часов

Василий не уходил с "Листвяжной", потому что хотел накопить на квартиру. Терпел кашель из-за нагазованности, никогда не жаловался матери, слышавшей его хрипы. Мечтал бы найти работу почище, безопаснее, но в Белово такой нет.

25-го Василия с напарником поставили на доставку. Рабочий день прервал грохот — дальше шахтёр помнит только, как открыл глаза, а вокруг чернота. В стороне валялась маска, и он встал, стараясь не потерять сознание. Василия вытащили. О том, что сын жив, матери сообщили через пять часов — его имя не мелькало ни в пропавших, ни в пострадавших. Позвонили из больницы, где Василий лежал с другими госпитализированными. "Я прям запрыгала и вышла на улицу, закричать готова была", — говорит женщина.

Кемеровский суд на два месяца арестовал инспекторов Ростехнадзора Семыкина, Винокурова, начальника участка шахты. Также в СИЗО отправились "директор-2021" Махраков и его первый зам — свою вину они не признали.

Белово начинает отходить от трагедии. Чудом выжившие и спасённые собираются отмечать каждое 25 ноября как второй день рождения, остальные начинают готовиться к Новому году. Но 46 шахтёров "Листвяжной" и пятеро спасателей больше никогда не отметят никакой праздник — они погибли.