Чудо
Foxes of Randall
Книга: «Ржавый-ржавый поезд»
Герои: Келли и Клермонт
Таймлайн: после книги «Трое для одного»
Город открывается не сразу.
Такой маленький – и такой строптивый! Келли в восторге – и в ужасе от количества работы.
Скучное здание вокзала – бетонная коробка с пыльными окнами; глухая стена вокруг больницы на соседней улице – без единого граффити, с умеренной облупившейся штукатуркой; ровные клумбы на площади, сейчас коричневые и пустые, а между ними – старый неработающий фонтан.
Нимфа, вечно льющая воду из кувшина.
– Уже скучаю по уродливым рыбам из Сан-Кюри. – Клермонт присаживается на бортик фонтана и вытягивает изумительно длинные ноги. – И жалею, что ругал их. Бедняжки заслуживали лучшего.
…Узкие джинсы – такие сейчас не в тренде; чёрное пальто, великоватое в плечах, с хлястиком сзади; армейские ботинки… В сочетании со шрамами, рыжими волосами и взглядом, который иногда застывает, как синий лёд, это делает его похожим на гангстера в бегах.
Келли подозревает, что его волшебник так вырядился нарочно – чтоб казаться хуже, чем он есть.
– В тех рыбах было нечто бунтарское. А бунт – почти искусство, – улыбается Келли. – А этот город… слишком правильный.
– Так, что это даже пошло, – соглашается Клермонт и запрокидывает лицо к небу, серому и низкому. – Чтоб изменить его, нужно чудо. Едем дальше?
Он прав. Город упрямый, неподатливый – настолько, что даже их поезду он позволил причалить только к вокзалу, а не к ратушному шпилю, как им хотелось.
«…но тем и интереснее, верно?»
– Когда-то мы мечтали о чуде, – говорит он вслух. – А теперь чудо – это мы.
И они остаются.
Другие города из-за иллюминации видно даже с высоты. Гирлянды, фонари, безвкусные фигуры из светодиодов – трёхметровые колокольчики, сани размером с дом, рождественские декорации… Здесь о праздниках напоминает лишь куцая ель перед ратушей и бумажные снежинки в окне пекарни. Пекарней владеет женщина лет семидесяти; старушкой её язык не поворачивается назвать – слишком легко она двигается, даже с тяжеленным подносом выпечки, слишком кокетливо улыбается, когда этот поднос заваливается вбок, и Клермонт успевает его подхватить.
– О, спасибо, юноша! Вот, возьмите. – Она протягивает им обоим по пирожку. – Надолго к нам? Я вас раньше не видела. А я тут все-ех красавчиков знаю!
Пирожок горячий и мягкий; он пахнет яблоком и корицей, а сверху посыпан сахаром – немыслимая роскошь в эпоху здоровой еды и подсчёта калорий, и Келли тут же приходит в голову идея.
– Вы угадали, – говорит он. – Мы приехали на рождественскую ярмарку.
Женщина хмурится:
– А разве у нас будет ярмарка?
– Через три дня! – откликается Клермонт, обаятельно улыбаясь. Оглядывается быстро на Келли; подмигивает. Он всегда понимает его с полуслова, всегда подхватывает… не даёт упасть. – На площади перед вокзалом. Обязательно приходите, думаю, ваша выпечка будет иметь успех… И, кстати, это вам, мадам, – склоняется он и протягивает ей розу – нежную, лимонно-жёлтую.
Конечно, он извлёк её у себя из рукава.
Конечно, женщина заметила.
– Куда дальше? – спрашивает он на улице. Потягивается; улыбается. Движения хищные, плавные. – Есть план?
– Идти куда глаза глядят и хвататься за всё подряд, – в тон ему отвечает Келли. – Здесь слишком много работы, чтобы браться за что-то одно.
…Иногда не нужно даже совершать чудо – достаточно позволить ему быть.
А люди и сами не знают, насколько уже изголодались по чудесам.
– Вы придёте на ярмарку? – интересуется Клермонт у молодой блондинки в парке; она быстро вяжет шарф крючком и одновременно качает ногой коляску. В коляске близнецы; на них одинаковые шапочки. – Думаю, ваше вязание будет нарасхват… Кстати, очаровательный узор.
– Да-да, для винтажной посуды будет отдельный стенд, – уверяет Келли хорошо одетого пожилого джентльмена в старомодном кепи. – Приходите. Да, на главной площади!
Они уговаривают менеджера в магазине украсить не только крыльцо, но и деревья рядом; подбивают учительницу, чтобы она поручила детям вырезать звёзды из блестящей бумаги и наклеить на окна; в полиции и в пожарной части интересуются, кто всё-таки выступит с приветственным словом на ярмарке… Ночью, когда город засыпает, работа продолжается.
…нагнать туман, а потом сделать так, чтобы ударил мороз, и пушистый иней осел на ветвях.
…подговорить кружевниц Белой Госпожи расписать узорами окна.
…пробраться в пекарню, напечь два противня булочек с корицей и раздавать их утром в центре, зазывая на ярмарку.
– Нет, я ничего не знаю! – ругается мужчина в сером пальто, выбираясь из автомобиля перед ратушей. – Я никому ничего не поручал… Немедленно доложить!
Это мэр.
Келли и Клермонт переглядываются… а потом окружают его, налетают, как хищные птицы.
– Господин мэр, дадите комментарий для газеты «Форест Сан»? – вкрадчиво спрашивает Келли, пока Клермон с улыбкой обаятельного убийцы оттесняет охрану. – Правда, что мэрия решила устраниться от организации ярмарки? Что насчёт обещанных прилавков? А передвижные туалеты? А раздача горячих напитков? Куда будут направлены выделенные на это средства?
Через три минуты, когда его отпускают, мэр уверен, что крупно вляпался – и что срочно нужно что-то решать.
…Всякому чуду – своё время.
Они до последнего не уверены, что у них получится, и это – часть подготовки. Надежды и мечты – зыбкая материя; иногда важно не знать, а робко и жадно ждать.
Но вот наступает канун Рождества. Площадь расцвечивается гирляндами – и яркими огнями. Прилавки выстроены по спирали; некоторые навесы ещё монтируют и украшают, а на помосте, у микрофона, начальник полиции в красном колпаке репетирует приветственную речь.
…блондинка раскладывает шарфы, варежки и вязанных гномов.
…ребёнок трогает фарфоровые фигурки и спрашивает старика в кепи, сколько стоит собачка, которая точь-в-точь как его Пин-Пин, которая весной умерла.
…от самого большого павильона одуряюще пахнет пирожками с яблоками.
Келли чудом добывает на раздаче два стакана безалкогольного пунша и один вручает Клермонту. Он это заслужил, его личный волшебник.
Они оба заслужили.
– За успех, – улыбается Клермонт и в шутку чокается. Садится рядом с Келли; приваливается плечом, горячий, как печка. От него пахнет фейерверками, сухими цветами и пуншем. – Как ты там сказал… теперь наша очередь творить чудеса?
– Почти, – кивает Келли. Поезд причаливает к ратушному шпилю; среди снежинок, опускающихся с небес, спряталось несколько любопытных звёзд; нимфа в фонтане таращится на ярмарку с таким интересом, что, кажется, сейчас сверзится с постамента. – Теперь чудо – это мы.
Он закрывает глаза, пристраивая голову на чужом плече – краткий отдых перед выступлением. Людские голоса накатывают как волна. Всё похоже на сон.
«…Теперь чудо – это мы все».