Что-то синее в полосочку | Григорий Горин

Издательство Чтиво | Читать 5 минутApril 17, 2018

Случилось это так: посылает меня прошлой осенью колхоз в командировку. Приехал я в Москву, остановился, как всегда, в гостинице «Националь», в вестибюле. У меня там швейцар знакомый, он раньше у нас агрономом работал.

Оставил я у него вещи, вышел в город, походил туда-сюда, пообедал в ресторане «Будапешт», в кулинарии. Ну, думаю, пора и делом заняться — по магазинам пройтись.

Подхожу к универмагу, вижу — очередь. Ну, обрадовался — стало быть, чего-то дают. Это у нас примета такая народная: раз очередь — значит дают! А тут, понимаю, что-то особенное дают, потому как очередь громадная: на улице начинается, по первому этажу идет, потом по лестнице вверх и уходит, как говориться, за горизонт.

Я моментально в хвост пристроился, спрашиваю у крайней женщины:

— Кто последний?

Она говорит:

— Я последний!

Я спрашиваю:

— А что дают?

Она говорит:

— Что дают, я и сама не знаю, только просили больше не становиться, потому что все равно не хватит.

Я говорю:

— А сколько это, чего дают, стоит?

Она говорит:

— Двадцать рублей.

Я говорю:

— Цена подходящая, можно и постоять.

Стою.

За мной тоже люди пристроились, а в середине очереди уже и стоять веселей — в спину не дует.

Стою.

Только, понятное дело, меня интерес разбирает: за чем это я, собственно говоря, стою? Делаю всякие наводящие вопросы. За чем, спрашиваю, товарищи, стоим? Какой примерно товар? Легкой он или тяжелой промышленности?

Все молчат. Половина — вроде меня, не знает, а половина — знает, но молчит и глаза отводит, чтобы другую половину не распалять.

Стою.

Только тут наверху появляется продавец и кричит:

— Товарищи, имейте в виду, остались только пятнадцатые и шестнадцатые номера! — И ушел.

Очередь заволновалась, я тоже, потому как не знаю: номера это как — хорошо или плохо? Ну, ничего, думаю, выкрутимся: ежели будет мало — растянем, велико — обрежем, а ежели это, чего дают, на электричестве, так мы его через трансформатор включим.

Стою.

Через час вдруг слух прошел: мол, это, чего дают, можно выписать в какой-то третьей секции без очереди.

Ну, раз без очереди, то, понятное дело, началась давка! Подхватили меня с четырех сторон, понесли в третью секцию. Я сначала брыкался, вырывался, но потом затих — не кричу, но дышу, берегу силы для кассы.

Приносят меня в третью секцию, прижимают к прилавку, продавщица кричит мне:

— Вам чего?

Я говорю:

— То, чего дают!

Она нервничает:

— Я спрашиваю, — кричит, — вам синее или в полосочку?

Я взмолился:

— Девушка, милая, покажи мне, за ради бога, чего это есть?

Она говорит:

— Чего выдумал?! Оно ж упаковано!

Я говорю:

— Тогда давай обе штуки!

Выбил я чек, сунули мне на контроле какие-то две коробки, стал я к выходу пробираться. Чувствую — одна коробка тяжелая, а другая легкая, но в ней что-то вроде шевелится… А кругом жмут, толкают, того гляди с ног свалят.

А тут еще ко мне какой-то старый узбек пристал:

— Продай, милый, одну коробку! Я за этой штукой четвертый раз в Москву приезжаю!

Я говорю:

— Я тебе, дед, может, и продам, только ты мне скажи сначала, чего это я купил.

Он говорит:

— Я это по-русски не знаю, как назвать, а на узбекский это не переводится!

— Тогда, — говорю, — шиш тебе, мне это самому надо!

Только он повис на руке, просит, я от него как рвану, споткнулся и загремел по лестнице…

Пришел в себя на другой день в больнице. Первый вопрос к персоналу:

— Сестричка, где оно?

— Чего, «оно»? — спрашивает.

— То, чего я купил!