Что принесёт конец? Найдётся время? Спасёшь ли ты меня? (Новелла). Том 6. Глава 2.4

Любит ли Лилия Асплей Виллема Кмеча?

Наверное, да. Она не смогла бы это отрицать.

Она никогда не призналась бы в этом, но ей нравится образ жизни этого мальчишки. На силу его духа можно положиться. Его способность любить вызывает восхищение. Из множества подобных чувств, роящихся в сердце Лилии, складывалась её привязанность к нему.

Ненавидит ли Лилия Асплей Виллема Кмеча?

Наверное, тоже да. Она не собиралась это отрицать.

Его образ жизни она считала опасным и не намеревалась это скрывать. Она завидовала силе его духа. Она терпеть не могла его способность любить. Из множества подобных чувств, роящихся в сердце Лилии, складывалось её отвращение к нему.

Говорят, что любовь и ненависть – две стороны одной монеты.

И эта монета в сердце Лилии не крутилась в воздухе и не катилась на ребре – она неподвижно лежала "ненавистью" вверх.

2.5 Голубая кровь

Прошло семь дней.

Для Лилии ничего не изменилось: разобранный Сеньорис лежал в мастерской, Виллем носился по всему континенту, выполняя задания, а в войне, судя по стекавшимся отовсюду слухам, установилось зыбкое равновесие.

День стоял погожий – будто сейчас не середина зимы.

Мягкие, ласковые лучи солнца. Лёгкий ветер словно гладил кожу и нёс едва уловимый аромат сухой травы.

– Итак, вы желаете отнять мою жизнь, не так ли? – раздался внезапный вопрос.

По зрителям – стоявшим широким кольцом насупленным рыцарям – пробежала почти осязаемая дрожь.

– Боюсь, смысл вопроса ускользает от меня, – Лилия почесала в затылке. – Жизнь ветхого старца на полку не поставить и на хлеб не намазать. Чего я могу добиться, умертвив Ваше Величество?

По строю рыцарей вновь пробежала дрожь.

– Хотя, если существует какая-то ускользнувшая от меня выгода, я могла бы обдумать этот вопрос.

Один из рыцарей, на вид самый старший, в ярости шагнул вперёд – но взгляд господина пригвоздил его к месту.

– Хм. Хотелось бы знать, насколько вы откровенны.

– У меня нет особых причин лгать, – бросила Лилия и взялась за оружие. Турнирная рапира: затупленный клинок толщиной в палец, и венчающий остриё шар, придающий ей почти комичный вид. Лилия несколько раз взмахнула ею на пробу. Слишком лёгкая для настоящего боя, но на роль игрушки сойдёт.

– Гибель вашей родины, Дионна, считают подозрительной. Будто бы в падении королевства было нечто неестественное – такие ходят слухи.

Они сделали несколько шагов и встали друг напротив друга в центре поля. Посмотрели друг другу в лицо.

– Рыцарское королевство Дионн основал Абель Мелькера, первый из Истинных Героев, воплощение доблести. Оно не пало бы так просто, даже против столь ужасного врага как эльфы мрака – так говорят.

– То есть кто-то нанёс удар в спину?

– Нет недостатка в тех, кто в это верит. И, разумеется, в то, кто именно это был, – несомненно, тот, кто больше всех выиграл от гибели королевства, тот, кто стоит во главе присоединившей к себе те земли империи, иначе говоря, – вставший перед Лилией мужчина средних лет раскинул руки, его широкий плащ хлопнул на ветру, – я сам.

И как мне реагировать на эту постановку?

Лилия поскребла в затылке и выдохнула:

– Несколько упрощённый взгляд на вещи, не так ли?

– Разумеется. Чернь предпочитает простоту. Чем примитивнее теория, тем быстрее распространится слух.

– Вы словно не слишком высокого мнения о своих подданных... Что ж, сделаем вид, что мне показалось. Вы подозреваете, что и я разделяю эту примитивную точку зрения?

– Если вас это оскорбляет, примите мои извинения... Действующий Истинный Герой Лилия Асплей. – Император едва заметно прищурился.

Он принял у сопровождающего точно такую же рапиру, что и у Лилии и встал в позицию.

Однако слух он не опроверг.

Подгоняемая взглядом императора, Лилия снова взялась за оружие. Она встала боком и опустила остриё рапиры вниз.

Стоящие вокруг рыцари напряглись ещё сильнее. Некоторые даже взялись за рукояти мечей.

– Итак? Вы узнали, что Истинный Герой, предположительно желающий вам смерти, вернулся в столицу, и решили призвать его, чтобы выяснить его намерения? Под предлогом тренировочного поединка, невзирая на то, что зимний праздник уже совсем скоро?

– Ну, попросту говоря, да.

Оба приняли стойку Глаз Бури – традиционную фехтовальную позицию. Левая нога отставлена назад, остриё рапиры смотрит прямо вперёд. Стойка, из которой удобно и нападать, и защищаться, в контексте дуэли выражала уважение к сопернику.

А-а, бесит эта возня.

– Начинайте! – арбитр резко махнул рукой.

Одновременно с его возгласом Лилия рванулась вперёд.

Широкими шагами, подстраиваясь под движения противника. Легко крутнуть запястьем, направляя хлёсткий удар непривычно лёгкого оружия ему в живот...

А-а-а...

Император тоже шагнул вперёд. Его движения вовсе не были движениями новичка. Он умело ударил, метя в шею Лилии. Она ловко отпрянула влево, и соперники поменялись местами.

В мыслях Лилия досадливо цокнула языком.

Император атаковал как фехтовальщик, но не воин, борющийся за свою жизнь. Этот удар идеально подходил, чтобы отразить клинок соперника, действующего по правилам и не стремящегося убить.

Если бы Лилия захотела, то император уже был бы мёртв.

Хотя, конечно, если бы Лилия действительно захотела убить императора, он в любом случае не смог бы защититься. Он отличный мечник, но все равно остается обычным человеком. Способности Истинного Героя намного превосходят человеческие; император не продержался бы и секунды.

Но несмотря на это – а может, именно поэтому – отдал собственную жизнь на милость Лилии, на виду у свиты своих рыцарей.

Этот хитрец испытывает меня.

Если бы Лилия действительно желала убить императора, то ей нельзя было бы упускать такой шанс. Оставив же этот спарринг простым спаррингом, она докажет, что в её действиях нет такого мотива.

Или, другими словами, это единственный способ доказать, что несравненная сила Истинного Героя ничем не угрожает империи.

Вот почему я терпеть не могу политиков. Выворачивают всё как хотят.

Рапиры снова громко лязгнули, скрестившись.

Круговой взмах, резкий удар. Быстрый укол, взмах справа. Резкий выпад – и тут же ещё один.

Рапиры со свистом кружились, взлетали, ударялись друг о друга и снова расходились в изящном, словно продуманном заранее танце.

Нет... Ну что за фарс.

Взмах слева, круговой финт. Два рубящих удара подряд. Молниеносный выпад, взмах снизу вверх.

Крошечная фигурка Лилии кружилась вокруг императора, осыпая его градом точных ударов.

На восемьдесят седьмом схватка окончилась.

Император выставил перед собой рапиру и попятился, словно под напором ветра. И в то же время Лилия, подняв своё оружие в точно таком же оборонительном движении, сделала шаг назад.

– Восхитительно. – На лице императора появилась мальчишеская ухмылка, он расслабился и утёр пот с лица. – Поистине, ваше воспитание непревзойдённо. Даже моей семье есть чему поучиться.

– Вы мне льстите. – Лилия, сделав вид, что тоже смахивает пот со лба, опустила рапиру.

Напряжение постепенно пропадало с лиц стоявших вокруг рыцарей.

– О, вовсе нет. Я совершенно искренне считаю, что ваши способности растрачиваются впустую на службе Церкви... Ах да. Как вы посмотрите на предложение стать моей приёмной дочерью, Лилия Асплей? – небрежно бросил император. Рыцари, казалось, вот-вот попадают там, где стояли. Лилия покосилась на них и покачала головой.

– Прошу извинить, но я вынуждена отказаться.

– Вы же понимаете, что я предлагаю всерьёз?

– Конечно. Если вы примете меня в свою семью, слухам о том, что вы подстроили гибель Дионна, придёт конец. Предложение, выгодное нам обоим. Также я понимаю, что отчасти вами движет и доброта.

– Так и есть.

– И всё же я отказываюсь.

Лилия небрежно отшвырнула рапиру. Оружие, вращаясь, описало в воздухе дугу и с идеальной точностью приземлилось на оружейную стойку в углу площадки.

Девушка отвернулась от императора.

С этим покончено. Можно возвращаться в собор. Пусть то место и нельзя назвать домом, но там хотя бы можно остаться наедине с собой. Покои не назвать уютными, но и неудобными их нельзя назвать тоже.

– Я забуду про вашу расчётливость и запомню лишь доброту. И да... – Лилия обернулась через плечо и улыбнулась. – Ваша доброта, пусть и немного, но согрела меня. Так что спасибо... Дядя.

Фехтовальные приёмы, применяемые в настоящем бою, отличаются от тех, что используют на турнирах. В битве главное – эффективность, сразить врага и не дать убить себя. Турнирное же фехтование это, в первую очередь, искусство. Соперники стремятся не убить друг друга, а превзойти в мастерстве владения мечом, в изяществе и красоте исполнения фехтовальных приёмов.

Велись хроники – попросту говоря, записи хода схваток. Они содержали детальные описания соперников, их стоек, движений и приёмов. Любое состязание между сколь-нибудь значительными личностями тщательно записывалось, и такую хронику можно было купить в любом крупном книжном магазине за две-три серебряные монеты.

– Поистине, непревзойдённое воспитание... – тихо повторил император, вытирая лоб. Хотя жаркий бой закончился только что, пот был ледяным.

– Ваше Величество, что это было?

Император лишь покачал головой, отбрасывая вопрос одного из рыцарей. Тому, кто не понял, свидетелем чего он стал, объяснять бесполезно. Ту связь, то взаимопонимание разделили лишь двое.

Император воспроизвёл в памяти начало схватки. Удар в шею, слева. Три быстрых взмаха, затем парирование. Резкий удар с разворота, полшага назад и глубокий выпад. Рубящий удар, парирование.

Эта серия приёмов повторяла знаменитую схватку, произошедшую двадцать три года назад, бой между Джиакомо Ньерто и Мемето Зейганом на Альварианском Турнире. Зейган тогда был рыцарем, лишившимся своих земель, а Ньерто – тем, кто эти земли отнял. Иначе говоря, отношения между этими двумя в некотором роде походили на отношения между Лилией и императором.

Далее серия взмахов снизу вверх, лёгкий секущий удар, несколько шагов назад, затем три быстрых укола почти в упор. На этом серия прервалась, и повторилась уже другая схватка – последовательность ударов, которыми обменялись Норман Романин и Бенвенуто Заксто. Одиннадцать ударов спустя схватка перетекла в повторение третьего знаменитого поединка, а после ещё нескольких фехтовальных па – четвёртого.

Понять произошедшее могли лишь посвящённые.

С самого начала поединка император говорил с Лилией. А та, в свою очередь, оказалась в состоянии не просто ответить, но также и передать ему собственное послание. Знающий человек смог бы увидеть этот разговор во взмахах рапир и различить её слова:

"Я не считаю империю виновной в гибели моей родины... Но также я не считаю, что империя не имеет к этому отношения. Я понимаю, что империя планировала захватить территорию Дионна без кровопролития, но серия наложившихся друг на друга совпадений в конечном счёте привела к трагедии. Потерянного не вернуть. Сейчас я не виню империю. Полагаю, нынешнее состояние дел идеально для нас обоих. От вас я хочу лишь одного – будьте достойным правителем тех земель и тех людей, что их сейчас населяют".

Жаль. Какая ирония судьбы. В её жилах течёт поистине королевская кровь. Эта девочка потеряла страну, потеряла подданных, осталась совсем одна и всё же держит себя с достоинством властительницы. Она была рождена править.

Император пожелал заполучить её. Если бы только удалось ввести Лилию в семью, он смог бы укрепить империю, и, возможно, в итоге это даже привело бы к новой эпохе процветания. Даже в окружении могущественных врагов империя могла бы достичь невероятных высот и, может быть, в конечном итоге гарантировать выживание величайшей семьи – всей человеческой расы.

– Какая досада, – император сокрушённо покачал головой.

"Так что спасибо... Дядя."

– Дядя, значит... – император едва заметно улыбнулся и запрокинул голову.

Лилия отвергла предложение вступить в его семью. Он не сможет, как желал, услышать от неё "Отец". Но в брошенной ею перед уходом фразе император чувствовал тепло, непривычное для слов расставания.

– Звучит не так уж плохо... – прошептал он неслышно для стоявших вокруг рыцарей, так, чтобы услышать его могло лишь мягкое зимнее небо.

Лилия шла в собор.

Она подумала о том, чтобы купить сувениры для священников, и ей в голову как раз пришла отличная идея. Вчера в одной лавке она увидела булочки с экзотическими приправами. Лилия купила одну из любопытства, но первый же кусочек заставил её горько об этом пожалеть. То, что она испытала в тот момент, выходило далеко за грань "острого" и "горького". Эти булочки, пожалуй, стоило считать не пищей, а химическим оружием, подумалось ей тогда.

Идея была такая: накупить этих булочек и раздать священникам. Предложить всем отведать одновременно. Они ведь не смогут отказать в просьбе Истинному Герою, той, кого почитают наравне со святыми. А Лилия сможет из партера пронаблюдать, как их драгоценное, годами пестуемое смирение разбивается вдребезги. Ки-хи-хи-хи-хи.

Мерзко хихикая – в мыслях, разумеется, – Лилия шагала по дворцу. В коридоре, окна которого выходили во внутренний дворик, она остановилась.

– М-м?..

Слова "внутренний дворик", пожалуй, прозвучали слишком скромно. За окном открывался роскошный сад, с фонтаном, ручьями, рощицей и пышными, цветущими, несмотря на время года, клумбами. А ещё...

А ещё там стояла парочка. Парень с девушкой мило беседовали о чём-то.

– М-м-м?

Брови Лилии поползли вверх. Эти двое ей знакомы.

– М-м-м-м-м?

Она машинально спряталась за ближайшей колонной.

Нет, я не поняла, ты что тут делаешь? Тебя же вроде завалили заданиями и заставили мотаться по всему континенту? Что, так сложно было зайти сказать "привет", раз уж вернулся?

Лилия прислушалась. Разобрать слова не получалось, до неё доносились лишь тихие отзвуки голосов, похожие на шелест ветра в листве.

Она подумала, не подобраться ли поближе.

Большинство техник и заклинаний невидимости не сработает против этого парня – Виллема Кмеча. Лишённый всякого таланта, он, тем не менее, прошёл через множество казавшихся ему совершенно не по плечу схваток, и теперь его чутьё на угрозу достигла такого уровня, по сравнению с которым уловки лучшего в мире ассасина показались бы детской игрой.

Среди доступных лишь Истинным Героям тайных искусств есть одно, позволяющее "погрузиться" на нижний слой бытия – не просто скрыться из глаз, но фактически истончить собственное существование до состояния полной незаметности. Поддерживать такое состояние невероятно тяжело, и есть риск полностью раствориться в ничто при малейшей потере контроля. Лилия старалась использовать эту технику как можно реже, но сейчас иного выхода нет. Она тихо набрала полную грудь воздуха и задержала дыхание.

– Это, наверное, нескромный вопрос, – произнёс нежный и чистый женский голос, – но, сэр Виллем, принадлежит ли кому-либо ваше сердце? – Девушка потупила взгляд, на её белоснежной коже проступил румянец.

Если бы рассказ о её внешности был картиной, то красками послужили бы такие слова как "чистота", "невинность", "нежность". Идеальные черты лица, скромные манеры. И в то же время, её фигура... Да. Выступает в тех местах, где положено выступать, и округляется там, где должно округляться. Попросту говоря, её внешность ласкала мужской взгляд.

Племянница императора. Кажется, ей девятнадцать лет.

Прелестная и добрая благородная леди. Во время частых выездов за пределы замка она не гнушается и общения с простыми людьми, чем завоевала среди них огромную популярность.

Её называют "принцессой" – хотя, конечно, это не её титул, но в императорской семье она единственная, кому он подходит. У императора нет дочерей, а среди его родни она – единственная незамужняя женщина. Да и всё в ней самой, от внешности до воспитания, полностью соответствует этому образу. Во всей империи она единственная, кто достоин называться так.

– Да ладно вам. – Ну, Виллем есть Виллем. Речь простецкая, а то и попросту неотёсанная, и рожа обветренная, будто его в котле варили. Сказать, что он ей не пара, значит вообще ничего не сказать. – В последние дни меня об этом спрашивают все кому не лень. Всё моё время уходит на тренировки и задания, с чего вдруг спрашивать меня о таком.

– Под "всеми кому не лень" вы подразумеваете?..

– Булгеты, хозяева книжной лавки. Эмисса и Кая. Мигишлоны, трое секретарей в Гильдии. А ещё Наврутри и ваш дядя, император.

Вот людям делать нечего.

– О, и даже его величество? – улыбнулась принцесса. – Вы и впрямь популярны.

– Как игрушка разве что. Эх.

Смотри-ка, догадался.

– Но разве могут столь многие интересоваться вами лишь ради забавы? Нет, они, несомненно, волнуются за вас.

– Да нет же, они просто смеялись надо мной, – угрюмо заявил Виллем.

– Вы неправы, сэр Виллем. Этого не может быть. Вы можете уступать Истинному Герою, леди Лилии, в популярности, но не в отваге. Вам не следует оценивать себя так низко, – твёрдо произнесла принцесса.

Что ж, теперь я хорошо понимаю, почему её так любят в столице.

– И всё-таки. Что же вы ответили всем этим людям?

– Я... я же сказал. Конечно, у меня никого нет.

А голос-то дрогнул.

Впрочем, Лилия понимала его. Виллем, что ни говори, всё-таки юноша. А перед ним такая красивая девушка, да ещё и старше него – как раз в его вкусе.

Да, наверное, это естественно, что он почувствовал влечение, стоя перед такой красавицей. Незачем стыдить его из-за такого пустяка. Просто врежу разок по роже, когда увидимся, и прощу.

– В таком случае, возможно... Просто предполагая... – заговорила принцесса, прижав к груди стиснутые руки. ­ – Возможно, однажды придёт время, когда вы будете вольны задуматься об избраннице... Есть ли надежда, что тогда вы вспомните и обо мне?

Лилия вытаращила глаза. Что она мелет?

– И-избраннице? – Голос Виллема опять дрогнул.

– Да. Я с нетерпением буду ждать этого часа.

– В-вы... Вы шутите?

– Что вы. Неужели вы считаете, что я способна на столь низкие шутки?

– А... Нет, конечно нет. Но, ну... – Виллем бессильно запустил руку в волосы и отвёл взгляд.

Теперь Лилия не видела его лица, но не сомневалась – он густо покраснел.

И ещё одно не вызывало у неё сомнений. Виллем ни за что не примет это признание.

– Ну, в смысле, дело не во времени. Как бы, ну, простите. Вряд ли я смогу исполнить ваше желание, сколько бы времени ни прошло.

Говорила же.

Лилия возликовала в душе.

– Я... Недостойна?

– Да нет, но... Прошу прощения. – Виллем низко поклонился.

Ну, этого и следовало ожидать.

Лилия, всё так же удерживая маскировку, кивнула собственным мыслям.

Образцовое соблазнение. Дрожь в голосе, взгляд снизу вверх, румянец и то, как она подошла почти вплотную, – всё исполнено идеально. Во всём мире, наверное, нашлось бы не так уж много мужчин, которые сумели бы устоять. Но на этот раз ей не повезло с добычей.

Виллем ушёл, и принцесса осталась в саду в одиночестве.

– Итак, не удалось. – Проводив его глазами, она уселась на скамейку. Её плечи поникли. Утончённость манер и речи пропала, когда принцесса осталась одна. – А я-то думала, что уж наедине-то смогу справиться с мальчишкой.

– Не стоит недооценивать его.

– О-о... – Принцесса медленно обернулась. – Леди Лилия. Вы подсматривали? Как некрасиво с вашей стороны.

Лилия, только что развеявшая свою невидимость, оперлась спиной о древесный ствол и помахала рукой.

– Какая спокойная реакция. Не удивлены?

– Удивлена. Просто стараюсь не терять лицо.

– Ах, ну да. Дворянство.

Принцесса должна постоянно держаться с достоинством – или, по крайней мере, поддерживать такой образ на публике. Ей не подобает удивлённо вскрикивать, даже если с нею внезапно заговаривают сзади. От неё требуется постоянный самоконтроль.

Лилия, сама некогда бывшая в таком же положении, хорошо её понимала.

– Что привело вас в замок, леди Лилия?

– А, ваш дядя пригласил меня поиграть. Я уделала его и сейчас возвращаюсь.

– Вот как... Да, припоминаю, он говорил, что пригласил интересного гостя – но я никак не ожидала, что он пустит к нам гнусную шпионку.

Ответ прозвучал ворчливо, даже угрюмо. Грубые слова, никак не подходящие образу чистой, невинной и нежной принцессы.

– Ой, да ладно, – хохотнула Лилия. – Кстати, скажите-ка. Что вы собирались делать с тем идиотом?

– Простите? Не уверена, что понимаю, кого вы имеете в виду под "идиотом".

– Бросьте. – Голос Лилии ожесточился. – Ещё раз. Что вы собирались делать с этим идиотом, с моим упрямым, бесталанным и непроходимо глупым старшим-в-обучении? Вы собирались соблазнить его, а после использовать как пешку в каких-нибудь интригах?

– Как грубо. Я ни в коем случае не вижу в нём пешку.

А попытку соблазнить ты, значит, не отрицаешь.

– Он – весьма ценная личность. Заполучить его и обращаться с ним небрежно было бы просто кощунством.

И попытку заполучить его ты, значит, тоже не отрицаешь.

– Талантливые люди обременены также судьбой, вынуждающей их реализовывать этот талант. Например, мы с его величеством были рождены править. А вы, леди Лилия, – сражаться.

– Это ещё что? Ваша теория?

– Да, вроде того. Эмпирическое правило, если угодно. – Принцесса на мгновение замолчала. – Человек не может изменить своё предназначение. Те, кому суждены разные дороги, не могут быть вместе. Их жизненным путям предначертано разойтись.

– Ещё одна теория?

– Решайте сами, – принцесса загадочно улыбнулась. Прекрасная улыбка, идеально скрывающая истинные намерения. – Вот почему я желаю его. Его сила зиждется не на таланте, не на капризе судьбы. Он достиг всего лишь собственной силой воли и упрямством. И питающей их любовью.

Ого. А ты хорошо его изучила. Я, пожалуй, впечатлена.

– Он не скован предназначением и может сам выбирать свои битвы. Для меня он смог бы стать лучшим помощником... Нет, партнёром. Я готова предложить любую цену, чтобы заполучить его. И если статуса или денег недостаточно – то даже саму себя.

– О, как мило.

– Я обязательно добьюсь того, чтобы стать той, кто для него важнее всех на свете. Даже если вы, как близкий ему человек, будете противиться.

– А, да нет, я не собираюсь возражать или мешать вам, – беззаботно бросила Лилия. – ...И вы, я вижу, тоже из тех, кто сорвал бы горный цветок.

– Что вы хотите сказать?

– Попытайтесь, если думаете, что сможете, вот что. – Лилия развернулась. – Провинциальный дурачок обручился с принцессой, и они жили долго и счастливо. А неплохо звучит. Если получится, я благословляю ваш союз. Не забудьте позвать на свадьбу.

Она зашагала прочь, пряча издевательскую ухмылку.

Продолжение