Что принесёт конец? Найдётся время? Спасёшь ли ты меня? (Новелла). Том 1. Глава 4.2

4.4 Звёзды под звёздным небом.

— Похоже, она на борту патрульного корабля Крылатой Стражи, возле Шестьдесят Шестого Острова.

— Как она вообще туда попала?

— Не знаю, но она говорит, что возвращается. На некоторое время останется на корабле, а потом остаток пути пролетит сама.

Найглато с щелчком разорвала соединение через кристалл связи.

— Необычный способ сбежать из дома, а? Интересно, она понимает, как мы волновались?

— Да уж. У крылатых детей так много способов выразить свои чувства, остаётся лишь завидовать. Сама-то я могу лишь заедать стресс, — Найглато, изобразив отчаяние, вздохнула. — Они и правда любят тебя. И не только она, другие дети тоже. Должна признать, что, как их опекун, я немножко ревную.

— Хм-м... Ну не знаю.

— Ты до сих пор не заметил? — Найглато удивлённо всплеснула руками. — Ты настолько непонятлив? Или ты из скрытных?

— Что это вообще значит...

— Хм, ну, грубо говоря, это примерное определение "бесполезных парней, делающих вид, что им нет дела до противоположного пола, но тайно мечтающих о женском внимании".

...Особо понятнее не стало.

— Непонятливые — это те, кто просто не понимает, что нравится девушке, и, вероятно, никогда самостоятельно не поймёт. Из-за них девушка бесплодно пробует самые разные подходы, пока наконец не разочаровывается. Из них выделяют подвид ошибающихся — тех, кто принимает влюблённость за какое-нибудь другое чувство. Скрытные же понимают, что в них влюблены, но делают вид, что ничего не замечают. Эффект аналогичен непонятливым, но скрытные могут испытывать чувство вины от постоянного обмана или девушка может со временем заметить притворство... Возможны разные варианты развития событий. Ну, так к какому типу относишься ты?

— В твоих объяснениях столько неправильного, что я даже не знаю, с чего начать, — Виллем глубоко вздохнул. — Если хочешь поговорить о любви и выдумках, выбери кого-нибудь другого. В смысле, я не отрицаю, что, похоже, нравлюсь некоторым из них.

— Хм-м? — Глаза Найглато широко раскрылись. — Это несколько неожиданно. Я думала, ты относишься к типажу не обращающих внимания на такие вещи.

— Не называй это "типажом", я не персонаж истории, — он почесал в затылке. — Давай серьёзно. Любовь это то, что просто возникает само собой по достижении определённого возраста, неважно, есть партнёр или нет. Большинство быстро находят, на кого направить свои чувства. Какой-нибудь близкий знакомый противоположного пола или знаменитость, или идеальный кто-то, кого надеются встретить однажды. Некоторые тратят всю жизнь, преследуя пустые мечты. У здешних девочек не было шанса ни на что из этого. И тут появился я. Количество их возможных целей выросло с нуля до единицы. Так что, следуя собственной искажённой логике, они убедили себя, что влюблены. В любом случае, что-то в этом роде... Что это за взгляд?

Виллем осознал, что Найглато очень пристально смотрит на него.

— Неверящий взгляд на мужчину, который оказался гораздо хуже, чем я думала.

— Что... Я вроде ничего особенного не сказал. Впрочем, я думаю, большинство этих девочек просто ищут кого-то на роль отца. Разумеется, мне приятно, что они выбрали меня, но это всё.

— Скучный ответ, значит?

— Скучный значит мирный. Что может быть лучше?

— Ну, возможно... С этим не поспоришь, но... — Найглато указала прямо в грудь Виллему, — позволь мне, как девочке, сказать вот что. Я уважаю этот твой философский подход, но в итоге ты всё-таки игнорируешь их чувства. Да, может они и дети, но всё-таки они девочки с настоящими эмоциями. А мне не нравятся парни, неспособные на чуткость.

Виллем задумался, может ли Найглато в её возрасте по-прежнему называть себя "девочкой", но решил не касаться этой темы. Уж на это его чуткости хватит.

— И хотя они и малы, для некоторых из них это может оказаться последним шансом испытать такие чувства. Так что я хочу, чтобы ты выяснил с ними отношения как положено. Я не шучу, это искренняя просьба от всего сердца.

— Ни за что, — последовал незамедлительный ответ. — Если фантазии или любовь, или как там это назвать, действительно так важны, то тем больше причин не торопить и не подталкивать события. Регул Айр велик. Здесь живут тысячи других мужчин. Долг отца — однажды отдать свою дочь одному из них.

Виллем на минуту задумался над тем, что только что сказал. Разумеется, до сих пор он не пытался присмотреть девочкам пару, так что при мысли о мужчинах Регул Айра в памяти всплывали парни или с зелёной кожей, или свиными пятачками, или с чешуёй по всему телу. Стоп... Может, дискриминация по внешности и расе теперь в далёком прошлом? Если оценивать характеры, среди них наверняка найдутся хорошие ребята... Он представил себе такой вариант. Что если однажды Ктолли придёт домой и со словами "У нас всё серьёзно" представит ему своего парня-боргла? Сможет ли Виллем улыбнуться и благословить их?

— А?! Что это за гримаса?

— О, прости. Просто подумал, что Грик, в общем-то, не такой уж плохой парень...

— Это буквально никак не связано с нашим разговором!

Виллем выглянул в окно. На небе ни облачка. Тихая ночь.

— Я прогуляюсь. Если хочешь поговорить ещё о чём-то, продолжим позже.

— Стой, ты куда?

— Полюбоваться на звёзды или ещё что-нибудь. Да, я одолжу этот ключ.

Он коротко махнул рукой и вышел из комнаты.

— А? Эй! Стой... Этот ключ!

Он сделал вид, что не слышит криков Найглато за спиной.

Виллем стоял на вершине невысокого холма возле края Шестьдесят Восьмого Острова с позаимствованным со склада Сеньорисом в руках. Дул приятный ветерок, чистый воздух дышал прохладой, над головой тихо поблёскивали звёзды. Идеальная ночь.

Он развернул скрывающую Сеньорис ткань, открывая меч ветру, после чего зажёг немного Яда. Во лбу зародился комок боли, но пока что её можно было терпеть.

— Начать техобслуживание, — пробормотал он и прикоснулся к одному из блестящих фрагментов клинка. С тихим бренчанием пластина отделилась и, отплыв примерно на пять шагов, повисла в воздухе. Заняв своё место, пластина издала чистый звон, словно кто-то ударил по ксилофону.

Виллем прикоснулся к другому фрагменту. Тот тоже пролетел по воздуху и замер неподалёку. После чего тоже издал чистый звук, немного отличающийся от предыдущего. Он повторил процесс с ещё одним фрагментом. И ещё одним.

Легендарный древний меч Сеньорис состоит из сорока и одной металлической пластины, скреплённых вместе Магическими Линиями. Управляя Линиями, Виллем разобрал меч на отдельные компоненты. Вскоре в его ладони остался лишь небольшой кристалл, ранее укрытый в клинке. Сорок один фрагмент висел в воздухе вокруг, испуская слабый свет подобно маленьким звёздам.

— Приступим...

Для начала он оценил общее состояние оружия. Некоторые сопротивления, например яду или проклятиям, похоже, функционировали с перегрузкой, а другие, вроде паралича, почти совсем не работали. Вероятно, последствие длительного использования без техобслуживания. Привычки владельцев и характер битв, вероятно, тоже оставили свой отпечаток за прошедшие года.

Далее он проверил более конкретные параметры. Попросту говоря, состояние оказалось катастрофическим. Меч так долго использовали, грубо вливая магию, что проблемы накладывались одна на другую. У основания центральной цепи образовалась большая закупорка Яда, её окружили протрузии разного размера. Три Магические Линии уничтожены полностью, большинство других сильно изношены и действуют в среднем с тридцатипроцентной эффективностью.

— И как вам вообще удаётся сражаться этим... — со смешком пробормотал он.

Виллем легко щёлкнул по кристаллу кончиком пальца, посылая немного Яда. Ранее невидимая Магическая Линия зажглась и втянулась в один из парящих фрагментов. Снова раздался чистый звон. Виллем послал ещё одну порцию Яда, засветилась другая Линия, зазвенел ещё один фрагмент.

Он повторил процесс снова. И снова. В воздухе затанцевала неразбериха звуков и вспышек. Одна за другой спящие Магические Линии пробуждались, истощённые металлические пластины оживали.

Он почувствовал за спиной чьё-то присутствие.

— С возвращением, госпожа беглянка, — Виллем, не оборачиваясь, поприветствовал новоприбывшую.

— Что ты делаешь? — с подозрением спросили из-за спины, пренебрегая ответным приветствием.

— Что видишь. Небольшое техобслуживание твоего партнёра.

— Постой-ка. Ты даже не спросил разрешения владельца?

— Я же здешний смотритель, разве нет? Мне нужно лишь моё собственное разрешение, — усмехнулся он.

— Этот смешок тебе совсем не идёт.

— Хм-м, вот как?

— Твой обычный тихий смех нравится мне больше.

— Хм-м...

Совсем недавно он рассказывал Найглато, что знает о чувствах девочек. Он пытался изображать равнодушие, говоря, что подумал логически и решил отвергнуть эти чувства. И всё же сейчас его сердце на мгновение замерло.

— Ну, продолжай. Этот твой концерт.

— Концерт?

— Эти приятные звуки. Впрочем, сочетаются они не очень хорошо.

— Я и не пытаюсь играть какую-нибудь симфонию.

— Тогда пусть будет уличное представление. Не жди, что я брошу тебе монетку, но...

— Необычная гостья пришла послушать, а?

Виллем снова сконцентрировался на кристалле в своих руках. Ктолли села рядом и прижалась спиной к его спине. В ночном небе над холмом вновь раздался чистый металлический звон.

— Эти огоньки... Что это?

— Карильоны создавались из набора разных Талисманов, составленных в форме меча и связанных Магическими Линиями. Ты знаешь, что такое Талисманы?

— Слышала о них.

Теперь, когда все знания о производстве и ремонте мечей были утеряны, разумеется, утерянными оказались также мелкие детали и секретные технологии. Её знания ограничивались тем, что могущественные заклинания или Таланты могли быть заключены в кусках бумаги, глины или металла. Носители этих фрагментов могли использовать заключенные в них заклятья... Или что-то в этом роде.

Время от времени копатели находят эти предметы и поднимают на острова. Похоже, такие вещи пользуются популярностью среди богачей.

— Тот огонёк, что висит сейчас перед тобой, — это Талисман, защищающий язык от ожогов, когда пьёшь что-то горячее.

— А?

— Тот, что рядом, позволяет определить направление на север, даже если ты окажешься в незнакомом месте. Над ним — тот, что ограждает от кошмаров, когда лежишь в постели с простудой. Тут есть один, дарующий способность идеально подражать кошачьему мяуканью, и другой, защищающий ногти от царапин, и ещё один, обладая которым, ты, бросая монетку, будешь выбрасывать шесть орлов из десяти...

— Постой. Это же Сеньорис, да? Легендарное оружие? Не сто избранных заклинаний на каждый день?

— Представь себе приготовление пищи. Некоторые ингредиенты, если есть их отдельно, вполне приятны на вкус. Но если съесть их разом или в правильном сочетании, можно получить несварение желудка. И тут то же самое. Если связать Магическими Линиями набор разных Талисманов, сложное взаимодействие между ними может произвести самые разные эффекты. Я не специалист и не знаю деталей, но инженеры в столичных мастерских объясняли мне это примерно так. Что до Сеньориса — он старейший из Карильонов. Как я слышал, его не изготовили в мастерской — он был рождён на поле боя по случайному чудесному совпадению. Вот почему он состоит из стольких странных и случайных Талисманов.

— Хмм... — Ктолли в изумлении изогнула шею и обвела глазами парящие Талисманы. — Я этого не знала. Я думала, раз это легендарный святой меч и всякое такое, то он был получен из рук какого-нибудь бога.

— Что ж, к сожалению, это не так.

В те времена Эмнетуайт, разумеется, отчаянно пытались выжить. И ради этого они использовали всё, что только могли. Война — неприглядное дело. И всё же люди мечтали о красоте и безупречности. Потому и назвали вожделеннные воплощения мощи Карильонами, святыми мечами.

— Понятно, — Ктолли чуть помолчала. Вокруг них танцевали свет и звон. — Недавно я разговаривала с Первым Офицером, — медленно заговорила она вновь. — Он сказал, что если я не хочу, то, когда придёт время, могу не открывать врата на родину фей. Он готов пожертвовать Пятнадцатым Летающим Островом, чтобы я могла воспитать в себе силу и решимость.

— Вот как?

— Я правда могу стать сильнее?

— Даже если не захочешь, я позабочусь, чтобы смогла. Я ведь всё-таки твой смотритель.

— Так и знала, что ты это скажешь, — Виллем ощутил, как её спина дрогнула от смешка. — Ну, полагаю, можно сказать прямо. Я не хочу становиться сильнее.

— Стоп, стоп. Разве сейчас ты не должна понять, какой любовью и заботой окружают тебя твои близкие, и в слезах открыть свои истинные чувства?

— Я и говорю честно. Как насчёт того, чтобы заметить это?

Виллем сделал вид, что не расслышал. Выходит, он стал одним из тех скрытных парней, про которых рассказывала Найглато? Чувство вины оказалось несколько неприятнее, чем он ожидал.

— Ну, как насчёт вот чего. Если ты вернёшься из боя, я выполню одну просьбу. Всё, что хочешь.

— Э? — его слова на секунду выбили Ктолли из колеи. — Н-не то чтобы я от тебя чего-то хотела. Кроме того, хоть ты и говоришь "всё что хочешь", но вряд ли сделаешь что-нибудь серьёзное. Ну, например, если я скажу "женись на мне!" или ещё что...

— Тут я пас.

— Так и знала. Но мне интересно. Почему?

— Ну, это просто за пределами моих возможностей. Всё равно что попросить воскресить мёртвого или уничтожить всех Зверей. Разумеется, это невозможно.

— Жениться на мне так же невозможно, как и то, что ты перечислил?

— Разумеется.

Для детей её возраста естественно чувствовать нечто вроде привязанности к ближайшему взрослому противоположного пола. Это вполне нормальная форма любви, но в то же время — преходящая страсть, вызванная простым отсутствием выбора. Так что ответственным шагом для любого взрослого будет отдалиться и дать чувствам остыть.

— Хотя бы подожди, пока подрастёшь немного.

— Если бы у меня было время, тогда!

— Время у тебя есть, — оборвал её Виллем. — Ты как раз и собираешься отправиться в бой и выиграть себе время, разве нет?

— Но я не знаю, как всё повернётся.

— Тогда найди чёткую причину вернуться. Ты не знала? Те солдаты, которых дома ждут любимые или кто-то близкий, выживают чаще. Они настроены выжить во что бы то ни стало, и неважно, насколько тяжёлым окажется бой.

— Что ж, надежда обзавестись ждущим дома любимым только что была разбита... — вставила Ктолли, холодно уставившись на Виллема.

— А... Ну, знаешь... Нельзя сломя голову гнаться за несбыточным. Придумай более реалистичную мечту.

— Но что в этом такого? Если собираешься задействовать всю эту эмоциональную поддержку, то зачем ограничивать себя лишь достижимым?

— А ты умная, да? — он смог лишь выдавить из себя смешок. Черпать силы в причине, по которой тебе нужно вернуться домой — разумеется, эти слова принадлежат не Виллему. Он просто позаимствовал их кое у кого. И сверх того, из его уст они, возможно, звучат несколько лицемерно, ведь он в конце концов пожертвовал собой и не вернулся домой, как обещал. Ктолли, конечно, этого не знает, но, похоже, уловила легкомыслие его совета.

— Раз я так умна, перестань обращаться со мной как с ребёнком.

— Боюсь, не могу.

— И почему лишь в этом ты так упрям? — Ктолли на удивление по-взрослому вздохнула. — Сладости.

— А?

— Ну, тот десерт, что ты приготовил в тот раз в столовой. Знаешь ещё какие-нибудь рецепты?

— Да, несколько.

— Тогда как насчёт бисквитного торта?

...А.

— Из всех вариантов — это?

— Э?

— Нет, ничего, — просьба не была совершенно неожиданной. У него было предчувствие, что со временем разговор пойдёт в этом направлении. — Я знаю, как его готовить. Учитель практически вбил в меня рецепт. Но поблизости постоянно был кто-нибудь, у кого торт получался гораздо лучше, так что сам я никогда не пробовал его сделать.

— Ну, если знаешь как, этого хватит. Одна из моих предшественниц всегда с таким удовольствием ела бисквитный торт, когда возвращалась из боя. Но когда я сама смогла носить меч, торт исчез из меню, так что мне не удалось повторить за ней. Потому и прошу тебя.

Виллем глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Хорошо, — ответил он, и вернулся к работе.

Вскоре он завершил техобслуживание Сеньориса, сбросив большую часть сопротивлений, и оставив лишь защиту от магии на высоком уровне. Излишек Магических Линий, образовавшийся после отключения некоторых ненужных функций, он направил на укрепление основы.

Виллем щёлкнул по кристаллу. Парящие вокруг пластины заскользили по воздуху, по очереди собираясь обратно в клинок. Каждый из фрагментов, занимая своё место, издавал тихий звон. Прозвучала краткая симфония, и после финального аккорда в руках Виллема вновь восстановился большой меч.

— Ладно, ладно. Я приготовлю столько, что у тебя живот заболит. Поняла? Выживи и возвращайся домой.

Он передал Сеньорис обратно его законной подставной владелице.

— Положись на меня, — улыбнулась она.

4.5 Даже если эта битва окончится.

Поверх своей армейской униформы они надели лёгкие доспехи. На спинах висели мечи, такие большие, что это выглядело почти комично. Три девушки приготовились к битве.

— Ну, я пошла. Увидимся! — Итея жизнерадостно взмахнула рукой, улыбаясь, как обычно.

— М-м, — Нефрен коротко кивнула.

Одна Ктолли не стала оборачиваться и произносить прощальных слов. Лишь серебряная брошь на её груди коротко блеснула, словно пытаясь что-то сказать.

И на этом всё. Трое фей взлетели в небо, их удаляющиеся силуэты растворились в лучах заходящего солнца.

— Ты что, дурак? — первым делом вырвалось у Грика, когда Виллем закончил свой рассказ. — И почему ты здесь, жрёшь вместе со мной?!

— Что значит "почему"? Я же только что сказал. Рассказать как дела и поблагодарить.

— Это можно сделать когда угодно! "Сейчас" зовётся "сейчас" потому, что происходит сей-час, а не когда-то еще!

— Эм, не уверен, что ты сам понимаешь, о чём говоришь.

— Да плевать на меня! Речь о тебе! Тебе!

Ну, это так, но...

Смущённый неожиданной реакцией своего друга-боргла, Виллем отхлебнул горький кофе.

— Впрочем, у меня просто голова кругом от всех этих историй о том, что за мирным фасадом Регул Айра кроется так много незримых трагедий и жертв, будь оно всё проклято. Ну, наверное, такова жизнь солдата — проливать кровь в никому не ведомых сражениях. С такой точки зрения это естественно, но просто думать об этом — одно, а слышать твои рассказы о том, что происходит на деле — совсем другое. Как бы это сказать... Меня давит чувство вины за то, что я ничего этого не знал... Или, скорее, хочется пойти и обнять этих девочек... Эй, ты чего такое лицо скорчил?

— Ничего, — пробормотал Виллем, допивая чашку. Его гримасой можно было бы пугать маленьких детей.

Грик тяжело вздохнул.

— Я думал, что работа будет простой и незамысловатой, потому и пристроил тебя туда, но... Что ж, похоже, в конце концов всё устроилось как надо, но даже думать не хочется, что было бы, отдай я эту должность какому-нибудь случайному хмырю, — он сделал паузу и отхлебнул кофе. — И всё же... Что ты тут забыл?

— Ну, их битва на Пятнадцатом Острове начнётся завтра и продолжится много дней, так что о результате мы узнаем ещё очень нескоро. Сейчас мне в общем-то нечем заняться.

— Нет, нет, нет! Обычно в такое время ты должен волноваться так, что кусок в горло не лезет, и сон не идёт, и всё такое! Так почему ты здесь как ни в чём не бывало?!

— Моё волнение ничем не поможет им победить. До вчерашнего дня я постарался научить их всему, что знаю, и настроил их мечи так хорошо, как смог. Но, скорее всего, их шансы на победу и счастливое возвращение по-прежнему лишь чуть выше половины. Нет смысла беспокоиться сейчас.

— Эй, ну что это! Кто-кто, а ты не должен ни на секунду сомневаться в их победе!

— Я не из тех, кто игнорирует действительность.

— Но это не значит, что нужно игнорировать надежды и мечты! Нужно просто верить!

— Жизнь так не работает, отсюда и всеобщие проблемы... Как бы то ни было, если в чём-то увериться, потом будет сложнее вернуться к реальности, если случится нечто непредвиденное. Поверить в них значит приготовиться к любому исходу.

— Как бесчувственно, парень! В тебе ни капли романтики!

— Ну, я принадлежу к расе, непригодной для работы копателями.

Грик разразился сухим кашляющим смехом. Виллем прервал его, поднявшись.

— Что, какие-то дела?

— Да, мне нужно прикупить еды.

— Виллем... Ты что, и правда просто живёшь обычной повседневной жизнью?

— Конечно. Ведь они сражаются ради того, чтобы я мог жить как ни в чём не бывало.

Грик умолк.

Виллем попрощался было и пошёл прочь, но тут же спохватился, вспомнив, о чём собирался спросить.

— Не знаешь, тут поблизости где-нибудь продаются недорогие масло и мука?

И наконец он вернулся на четвёртый склад торговой компании Орландри.

— Виллем!

Гонявшие мяч по поляне девочки, едва завидев его, подбежали со всех ног.

— Ты где был? Мы везде искали!

— М, ты всё был так занят, может поиграешь с нами сейчас?

— Из-за этой твоей болезни и всякого прочего ты почти не говорил с нами, мог бы и составить нам компанию хоть сегодня.

Маленькие руки тянули его за рукава кто куда, но..

— Простите, сегодня я занят.

Протестующие возгласы были на грани крика.

— Поиграем в другой раз.

Игнорируя расстроенные голоса за спиной, он направился на кухню. В уме раскрыл поваренную книгу "Десерты, Популярные у Маленьких Детей" и нашёл страницу с бисквитным тортом. Детали он помнил очень смутно, ведь его торт никогда не пользовался в приюте особым успехом (он мерк в сравнении с тортами, которые делала Дочь), но Виллем убеждал себя, что так или иначе всё получится. Есть ещё много времени на тренировки, а кроме того, приправа в виде любви или чего-то в этом роде наверняка сильно повлияет на вкус. Наверное.

Оте-е-е-ец.

Внезапно ему почудилось, что он слышит зовущий его голос.

— Алмерия?

Виллем обернулся, посмотрел в небо, но, разумеется, никого не увидел. Лишь облака бесконечной пеленой тонкого шёлка накрывали окрашенный оттенками алого закатный небосвод.

Разумеется, ведь хозяйки этого голоса уже нет. Она ушла давным-давно, так и не смогла поприветствовать того, кого ждала так долго, того, для кого пекла бисквитный торт, чтобы исполнить своё обещание.

— Прости, Алмерия.

Он почувствовал, что поступает очень плохо. По отношению не только к ней, но и к товарищам по оружию. К командирам, проводившим их отряд в бой, возлагая высокие надежды на их победу. Почему он не погиб вместе с ними? Точнее, почему он не оборвал собственную жизнь сразу, когда только пробудился в этом мире? Разве, проводя свою жизнь здесь таким образом, он не нарушает все данные когда-то давно обещания?

Он понимает это, но всё же...

— Прости. Мне правда очень жаль, — взглянув в небеса, он поклонился, извиняясь.

Ему нет места в этом мире. Но, раз нашёлся кто-то, готовый принять его как часть своего мира, он должен оставаться здесь, чтобы однажды сказать ей: "С возвращением". Решившись, Виллем достал свой передник.

Глава 5