Что не так со Стивеном Пинкером и его тезисом об "уменьшении насилия"

Вкратце напомню: в книге “Лучшее в нас” психолингвист Стивен Пинкер утверждает, что человечество всю свою историю менялось к лучшему. А именно: насилия, убийств, войн, жестокости становилось меньше с каждым веком, “добрые ангелы нашей природы” — Разум, либеральное государство, эмпатия и т.п. — способствовали росту миролюбия и общей гуманности. 

Для того, чтобы подкрепить свой глобально-исторический нарратив, Пинкер использует статистику по насильственным смертям, и, особенно, убийствам на войне. 

Иногда еще ссылается на “кейсы” — мол, вот так выглядела жизнь в Англии в XIV веке, а вот так выглядит сейчас (лучше ведь? лучше!)

Книга стала бестселлером, сам Пинкер превратился в знакового публичного интеллектуала, а в русскоязычном поле об “уменьшении насилия” только ленивый не рассказал. 

Проблема в том, что тезис Пинкера спорный — а иначе говоря, так и попросту неверный. 

▪︎ Пинкер и манипуляции статистикой 

 ~ Часто думают, будто статистика говорит сама за себя — циферки же! В действительности, никакие данные не говорят за себя сами, а только внутри какого-то объяснения, "интерпретации”. 

Пинкер интерпретирует данные так, чтобы они подтверждали его теорию, а остальные объяснения попросту игнорирует. 

Вот, положим, статистика по военным смертям. Пинкер показывает, что в современных войнах процент погибших солдат ниже, чем в войнах прошлого. Гуманизм, уменьшение насилия? Кабы не так: до ХХ в. больше половины всех военных смертей — на совести отвратительной медицины. Солдаты умирали от каждой царапины, каждого чиха, плохой воды, эпидемий в лагерях — что совершенно неудивительно для обществ без антибиотиков, обезболивающих, толковых прививок и работающих лекарств. С нынешней медициной все эти люди попросту остаются живы. 

(До Амбруаза Паре огнестрельные ранения прижигали, поскольку верили, что от пороха образуется яд; пусть Пинкер посчитает, сколько народу в его статистике померли от такого лечения, а сколько — от рук неприятеля на поле боя) 

 ~ Пинкер отбрасывает те данные, которые не стыкуется с его тезисом. 

Например, показывая, сколь несмертоносны современные конфликты, он ссылается на потери американских войск в начале 2000-х. Но выбери он Боснию, Руанду или Сирию за тот же примерно период – результаты были бы СОВСЕМ другие, далеко не столь приятные. (В Руанде геноцид, в Боснии кровавое мессиво, в Сирии сами знаете) 

▪︎ Пинкер и данные, черти откуда взятые 

 ~ Учет в современном его понимании – будь то учет смертей на войне или убийств – существует последние 150 лет хорошо если. Все, что раньше либо версии (условные), либо проекции (условные), либо прикидки (спорные). И, чем дальше в прошлое, тем хуже. По Средневековью историки спорят даже по поводу общей численности населения; разброс в миллионы даже у авторитетных исследователей. 

Не очень понятно, какие выводы вообще можно делать, если за 80% человеческой истории у нас и статистики нет толковой. Даже по развитым обществам ХХ века цифры потерь гуляют “миллион сюда, миллион туда”. 

(Пример, который особенно бесит медиевистов: поскольку статистики по убийствам в Средневековой Англии у нас просто нет, Пинкер берет данные по ОБВИНЕНИЯМ В УБИЙСТВАХ. Игнорируя, что: 1) многих оправдывали 2) в Англии того времени очень часто ЛОЖНО обвиняли в убийстве 3) само собой, в Средние века не было паспортов и устоявшихся правил написания имен, и "Джон Мельник", "Джон сын Гарри", "Джон из деревни Синие Носы”, “Джон Одноглазый” мог быть одним человеком (у Пинкера это четыре разных) 

Это точечный пример того, как мало у нас данных о прошлых веках. Без точных же цифр весь метод Пинкера, в общем-то, неубедителен.

 ~ Значительную роль в книге Пинкера играет образ доисторического человечества как невероятно кровожадного. Это логично: чтобы показать, как мы пришли к самой мирной и благополучной эпохе, нужна стартовая позиция, мир тотального насилия и войны всех со всеми. 

Внимание, вопрос: а откуда у Пинкера статистика по насильственным смертям в доисторические времена? Тогда не то, что статистики — письменности и то не было. Ответ: можно криво проанализировать данные двух-трех захоронений (типа, вот там 40% останков со следами ударов, считаем смертность как 40%, проецируем на весь регион на ближайшие две тысячи лет). А еще — и это главное — у нас же есть наблюдения антропологов XIX-XX вв. за обществами охотников и собирателей! Можно взять их и спроецировать на доисторические времена.

Разумеется, такое обращение с доисторическими временами В КОРНЕ расходится с общепризнанной позицией специалистов по эпохе: археологов, антропологов и тп. Доминирующая точка зрения исследователей состоит в том, что доисторические времена не были царством жестокости, войн не было толком вообще, а насильственные столкновения — крайне редкими. 

Пинкеровский образ доисторического человечества вызвал дружную критику профильных экспертов (см. ссылки в конце)

▪︎ Пинкер и игнорирование неудобных сюжетов 

 ~ Доказывая свой тезис, Пинкер почти полностью оперирует историей Запада. Это не просто несовременный, европоцентристский подход — не вспоминая о насилии колониальном, Пинкер игнорирует важнейшую составляющую насилия как феномена. 

Например: показывая возрастающую миролюбивость и гуманизм Запада в ХХ в., Пинкер напрочь игнорирует колониальные конфликты. Британские концлагеря в Кении? Пытки, военные преступления со стороны французских войск в Алжире? Голландцы бомбят деревни в Индонезии? Да кому это нужно, зато в Европе все спокойно. Уж тем более Пинкер никак не стремится осмыслить тот факт, что одни и те же люди, силы и идеи, которые в Европе рассуждают про гуманизм, в Африке держат десятки тысяч людей за колючей проволокой и расстреливают за сараями. Слишком сложно — но эдак, выдергивая удобные примеры, и я вам что угодно докажу. 

 ~ Пинкер делает большой упор на том, что-де в Средние века пытки использовали легально, тогда как в XVIII веке их везде позапрещали. Ну, а конвенция ООН, запрещающая пытки, вышла в 1971. Толку-то? По многочисленным репортажам от правозащитных организаций и СМИ, пытки благополучно используются по сию пору, причем даже и в развитых странах типа США (Вспоминаем, например, Гуантанамо и Абу-Грейб) 

Есть, очевидно, какой-то разрыв между тем, что говорят и пишут в декларациях, и между тем, что делается потом ручками вот этими самыми. 

▪︎ Пинкер и уважение к экспертному знанию 

~ Пинкер эволюционный психолог и психолингвист; тем не менее, вся его концепция построена на исторических аргументах. 

И академическая порядочность, и просто верность научному метододу требует разобраться, как работает дисциплина, куда ты залез. Какие исследования общепризнанные и влиятельные? Какие, наоборот, не котируются? Как историки характеризуют те или иные эпохи? Как работают с источниками?

Все это Пинкеру малоинтересно. Сплошь и рядом он ссылается на какую-то ерунду, на САЙТЫ МУЗЕЕВ СО СРЕДНЕВЕКОВЫМИ ОРУДИЯМИ ПЫТОК, при этом ключевые исследования историков не читает (зачем!). 
Это очень удобно: можно повторять давно опровергнутые стереотипы. 

Так, Пинкер рисует образ мрачного Средневековья, где кругом казни, страшные пытки, костры и феодальные усобицы. Консенсус же медиевистов состоит в том, что 1) казни были редки 2) большинство “жутких средневековый орудий пыток" – фейки, выдуманные намного позже 3) костры, охота на ведьм и пр. – примета более позднего времени, эпохи Религиозных войн. 
(Похожая проблема и с доисторическими временами: не разобравшись в чужой дисциплине, Пинкер ссылается на спорные статьи, игнорирует ключевые исследования, пренебрегает методологией).

~ Более того. Одна из ключевых идей Пинкера состоит в том, что интеллектуальный проект Просвещения (конец XVII-начало XVIII вв.), с его ценностями Разума и рационализма, стал решающим фактором в уменьшении насилия. В этом возвеличивании Просвещения Пинкер игнорирует колоссальную научную традицию, которая показывает “темную сторону” Просвещения; то, как “культ Разума” содержал в себе и антидемократический заряд (реализовавшийся в диктатуре якобинцев, напр.), и идею того, что человеческое общество может быть улучшено именно что насильственными методами. 

Если бы Пинкер писал свою книгу в XIX веке, он мог бы критику Просвещения проигнорировать. Сейчас это делать попросту странно, учитывая, как много авторитетных исторических исследований посвящено "темной стороне" Просвещения.

~ Точно так же Пинкер игнорирует, по сути, консенсус современных violence studies о связи Модерна и насилия. 

Вдаваться в детали не буду, это потребовало бы отдельной статьи, просто скажу, что для многих влиятельных исследователей современные государства, современные технологии и современные идеологии делают насилие БОЛЕЕ возможным, а не менее. И, с этой точки зрения, ужасы ХХ века: две мировые войны, геноциды, этнические чистки, сталинский террор и т.п. — это не досадные случайности, исключения, как считает Пинкер, а закономерности. 

***

Этим лонгридом мне не хотелось никого атаковать (кроме Пинкера). Но мне представляется неправильным, что в русскоязычным поле считают, будто книга Пинкера авторитетна, а тезис его бесспорен. Все ровно наоборот. Тезис Пинкера подвергся жесткой критике со сторон профильных исследователей. Ни историки, ни социологи не считают книгу Пинкера хоть сколько-то для себя актуальной (научной тоже не считают). 

Интересно, что это совсем иначе сработало для не-академической публики, и тут, мне кажется, ответ довольно прост: Пинкер предлагает приятную, комфортную картинку, где люди становятся лучше, мир — безопаснее, а всякие ужасы недавнего прошлого или даже настоящего не более чем досадная историческая оплошность. 

Увы; уж во что точно современные историческая наука не верит, так это в большие нарративы, истории прогресса и морального совершенствования человечества. Насилие зависит от самых разных факторов; в иные эпохи его больше, в иные — меньше; а современность скрывает под собой темные и опасные течения. 

Посмотреть, как коллеги едят Пинкера с кашей (исторические аргументы взяты частью отсюда):

• Dwyer Ph., Micale M. The Darker Angels of Our Nature: Refuting the Pinker Theory of History&Violence (Bloomsbury Academic, 2022)

• Ferguson R. B. Pinker’s List. Exaggerating Prehistoric War Mortality // War, Peace and Human Nature (Oxford, Oxford University Press, 2013) 

• Malešević S. The Rise of Organized Brutality: A Historical Sociology of Violence (Cambridge, Cambridge University Press)