Что будет после Эрдогана?

Уже сегодня Реджеп Эрдоган, крайне вероятно, потеряет президентское кресло. Какой Турция была, когда он пришел к власти, и какой может стать после конца его режима?

В этой статье 31 тысяча знаков. Вы потратите на ее чтение примерно 25 минут. Мы разбили текст на пять частей, чтобы в нём было проще ориентироваться. Вот они:

1️⃣ Как Эрдоган пришел к власти и держался за нее все эти 20 лет?

2️⃣ Что противники Эрдогана припомнят ему на выборах? Экономика, политические свободы, землетрясение, права женщин и ЛГБТ

3️⃣ Кто противостоит Эрдогану и почему они обязательно перессорятся?

4️⃣ Что в Турции с левыми? Противостояние левых и правых и Операция Гладио

5️⃣ Кто победит и чего от него ждать?

Как Эрдоган пришел к власти и держался за нее все эти 20 лет?

Реджеп Тайип Эрдоган может казаться автократом путинского толка: традиционалист, консерватор, умелый политический хамелеон, мимикрирующий под человека “из народа” и обращающийся к “молчаливому большинству”. Но в 1980-е и 1990-е Турция шла по совершенно иному пути, и её нынешний президент пришел и уйдет иначе, чем его российский коллега. 

Современная Турция несет исторический отпечаток собственной революции. Когда в 1918 году Османская империя потерпела поражение в Первой мировой, страны-победительницы начали свой империалистический раздел её владений. Иностранная интервенция 1919 года вызвала восстание в европейской и анатолийской части Турции, которое возглавил генерал Мустафа Кемаль. Для турецких деловых кругов, крупных и малых предпринимателей и интеллектуальной элиты встал вопрос о свержении власти султана и правительства младотурок, которое после поражения в войне было принуждено либо идти на уступки Антанте, либо продолжать попытки вооруженного сопротивления. Деловые круги поддержали генерала-республиканца.

Кемаль, как и лидеры младотурецкого движения, делал ставку на национальное самосознание турков, стремясь создать модернизированное государство. Однако ему пришлось иметь дело уже с обломками Османской империи, когда предыдущее поколение политических националистов проиграло борьбу за её сохранение. Кемаль даже тактически блокировался с большевиками, которые поддержали борьбу за самоопределение турецкого народа в тот период, когда европейские империи пытались получить над ним контроль. Кемаль получил от Советской России поддержку деньгами, оружием и военными специалистами, обещая не препятствовать деятельности турецких коммунистов. Он обманул: в январе 1921 года пятнадцать лидеров компартии были утоплены в море. Сложное, но по итогу успешное отражение иностранной интервенции на территории современной Турции привело к образованию буржуазной республики и завершило революцию.

Политическая борьба (и, в конце концов, победа) Кемаля и его партии наложила огромный отпечаток на всю историю Турции в ХХ веке. Кемалисты ковали национальное государство, используя ресентимент и идеи национального превосходства турков, организуя или поддерживая угнетение других народов — в этом вопросе они мало отличались от младотурков, устроивших геноцид армян всего пятью-восемью годами ранее. Резня и погромы в том числе оправдывались пропагандой, что нацменьшинства Турции могут желать её раздела и подконтрольности нескольким европейским государствам. Кемалисты остались ответственны и за целый век господства пантюркизма в политическом массовом сознании Турции. Политическая система, созданная военным генералом и его сторонниками, отвела армии колоссальную роль в качестве предохранителя от изменения “основ республиканского строя” — а проще говоря, сделала военных арбитрами при политических кризисах.

Военные действительно играли колоссальную роль всё время до прихода Эрдогана к власти. Они вовсе не были гарантами демократии, как это было принято изображать при очередных военных переворотах — ближайший сторонник самого Кемаля, генерал Инёню после его смерти 15 лет был президентом, а затем возглавлял правительство после переворота против своих политических противников. Последний успешный переворот, который осуществила армия, вошел в историю как “постмодернистский переворот”. В 1997 году руководство вооруженных сил выпустило заявление с разгромной критикой правящей партии — и одного этого заявления оказалось достаточно, чтобы правительство ушло в отставку, партия была распущена, и были назначены новые выборы. Казалось, что авторитет военных непоколебим.

Но это было обманчивое впечатление. В течение всего ХХ века турецкая экономика зависела от иностранных инвестиций и внешнеполитических партнерств (один из переворотов, в частности, был связан с желанием военных, чтобы Турция сотрудничала с США, в то время как тогдашнее гражданское правительство собиралось углубить связи с СССР). Турецкие элиты, армия и капитал постоянно балансировали, чтобы сдерживать то нарастающий, то спадающий гнев снизу, но основная цель — собственное обогащение — всегда была в центре этих усилий. Для сдерживания социалистических и коммунистических идей высшие чины турецкой армии участвовали в специальных тренингах, организованных США, и поддерживали с этой страной активное сотрудничество ради сохранения капитализма.

Однако компрадорские черты у турецких элит раз за разом ставили вопрос о том, что делать, когда циклические экономические кризисы вновь оставляли зависимую от внешних инвестиций страну подтопляться очередной волной бедности. В 1980-х в большую турецкую политику возвращается исламизм. Не последнюю роль в этом сыграл рост радикальных религиозных групп, пропагандирующих, в том числе, запрет ростовщичества, чтобы не ввергать рабочий класс в кредитную кабалу. Поскольку политический исламизм со времен секуляриста Кемаля был фактически исключен из общественной жизни Турции, это стало возможностью для оппозиции — и она разыграла религиозную карту для недовольных жизнью турецких масс.

Членом новой партии “исламистов”, созданной в 1983 году, был и Реджеп Эрдоган. В рядах “Рефаха” (то есть “Партии благоденствия”) он обрел популярность как политик, обращаясь как к традиционно религиозным слоям турецкого общества, так и к тем, кто разочаровался в политике кемалистов. Специалист по ближневосточному региону Руслан Сулейманов прямо называет Эрдогана одним из ярчайших исламистов того времени, который сумел конвертировать опыт школы имамов в победу на выборах мэра Стамбула 1994 года. Спустя еще год “Рефах” выиграла парламентские выборы в масштабах всей страны, но во главе страны партия долго не протянула — именно против нее военные совершили “постмодернистский переворот” 1997 года.

За свои яркие выступления тогда отхватил и Эрдоган. В 1998 году он был осужден на несколько месяцев тюрьмы за “разжигание религиозной ненависти”. Поводом стало выступление на митинге консерваторов, где 44-летний политик прочёл стихи крупнейшего идеолога пантюркизма Зии Гёкальпа: «Мечети — наши казармы, их купола — наши каски, минареты — наши штыки, и вера — наши солдаты». Тот процесс оказал на Эрдогана большое влияние, и когда позже он вошел в число основателей “Партии справедливости и развития” (ПСР), он уже не позиционировал себя как сторонника политического ислама. Он стал использовать образ “обычного турка”, который начинал мелким уличным торговцем, но благодаря труду и старанию получил путевку в жизнь.

Землетрясение 1999 года повергло Турцию в новый политический шок. Действия тогдашних властей разочаровали людей, и молодая партия во главе с харизматичным лидером выглядела глотком свежего воздуха. Придя к власти на выборах 2002 года, Эрдоган не откладывая в долгий ящик начал реформы для снижения политического влияния военных. Как и Путину, ему повезло начать свое правление в фазе мирового экономического роста. Премьер-министр тогда еще парламентской республики не творил экономических чудес, но умело проводил неолиберальную политику, снижая регуляции и барьеры для входа на турецкие рынки новой волны иностранных инвесторов. Эта типичнейшая для целой череды турецких правительств стратегия сочеталась с политическими новинками — серьезным консервативно-традиционалистским поворотом во внутренней политике при сохранении “демократического фасада” для Запада. 

“Без дисциплины нет демократии”, заявлял Эрдоган в 2003 году, обращаясь к своим сопартийцам. “ПСР не может иметь идеологических соображений или поверхностных взглядов на мир”, утверждал он, стремясь показать себя рациональным лидером для всех турок. В том же году, благодаря абсолютному большинству ПСР в парламенте, Эрдоган изменил конституцию Турции, чтобы судимость не мешала ему сесть в кресло премьер-министра.

В 2007 году военные вновь написали разгромное письмо о правительстве, но в этот раз оно не возымело почти никакой реакции. Влиятельный Совет национальной безопасности стараниями Эрдогана к тому моменту уже более чем наполовину состоял из гражданских. Спустя еще три года конституцию изменили снова: была отменена гарантия неприкосновенности для организаторов военных переворотов. Пройдет еще немного времени, и авторы письма 1997 года, фактически распустившие правительство “Рефаха”, окажутся под судебным преследованием.

Эрдоган смог добиться этого не в последнюю очередь благодаря длинному пути Турции в ЕС. Ограничение влияния военных на политику шло в рамках “демократизации” по европейскому образцу — цели, которую ПСР ставила перед собой в первые годы у власти. Впрочем, через 20 лет Турция хотя и остается формальным кандидатом в члены ЕС, но стала намного ближе к диктатуре. К концу нулевых иностранные инвестиции стали меньше из-за мирового кризиса и неверии крупного бизнеса в слова и стратегию Эрдогана. Тогда же отмечается усиление авторитарных тенденций: в ответ на выступления снизу против сращивания власти и большой эрдогановской “бизнес-семьи”, турецкий режим начинает сильнее подавлять протесты.

Каждая последующая политическая кампания Эрдогана и ПСР всё сильнее входила в консервативную колею. Этот режим, как и путинский, нащупал свою главную опору — небогатых людей, придерживающихся культурного консерватизма. Этот консерватизм не обязательно имел традиционалистскую или религиозную сущность, не меньшую роль играла банальная бедность, которая ограничивала культурный опыт и взгляды людей на перспективы развития общества. Таким слоям было бесспорно проще “продать” идеи о том, что “здоровое” общество должно уважать религиозных лидеров, почитать старших, придерживаться традиционных гендерных ролей. Несмотря на то, что статистически доля религиозных людей в Турции продолжает медленно снижаться, реформа образования, проведенная в начале десятых годов, сделала религиозные учебные заведения более престижными — Эрдоган сознательно растил слой будущих лояльных ему политиков и управленцев.

Армия с потерей политического веса не осталась сидеть без дела. Когда социальные силы на всем Ближнем востоке и на севере Африки пришли в движение из-за последствий кризиса 2008 года, режим Эрдогана активно стал вмешиваться в дела соседних стран, прежде всего Сирии. Армия участвовала в десятках “спецопераций”, в том числе по усмирению курдских регионов в самой Турции и на ее границах. Сотни и тысячи солдат и офицеров получали повышения. Даже после попытки военного госпереворота 2016 года, несмотря на огромные чистки, армия только укрепила свою репутацию социального лифта для небогатой турецкой молодёжи — главное, чтобы та не лезла в политику!

Самые крупные репрессии эпохи Эрдогана пришлись именно на период после неудачного госпереворота. Можно много размышлять о том, как, кем и с какой реальной целью готовился переворот, но в его ходе были убиты более 200 человек, а затем ещё десятки тысяч были арестованы, посажены в тюрьму или лишились работы. Последнее произошло со множеством журналистов, преподавателей вузов и даже бюрократов-администраторов из числа турецкого чиновничества. Масштабы репрессий, которые провёл Эрдоган, для Путина оставались недосягаемы до 2022 года. Естественно, “выбив” потенциальную оппозицию со статусных мест, турецкий автократ только оттянул своё падение, породив откровенную, хоть до поры до времени и глухую ненависть к себе в десятках тысяч семей.

Серьезные ограничения на свободу собраний сдерживали рост небольших, но более радикальных оппозиционных сил. Тем не менее в Турции могут действовать десятки марксистских, троцкистских, сталинистских и маоистских организаций. Они невелики и раздроблены, против них действует широкая сеть осведомителей — давнее наследие милитаристских режимов в новейшей истории Турции, — но они способны быть политическими крыльями отдельных профсоюзов. Последние, хотя и далеки даже от постановки вопроса о борьбе за власть, способны проводить забастовки и акции, которые режим Эрдогана не может подавить со всей чрезвычайной силой: в этих профсоюзах зачастую состоит та часть общества, которую Эрдоган пытается задобрить и запутать своей историей “роста из низов” и понимания сути их проблем.

Что противники Эрдогана припомнят ему на выборах? Экономика, политические свободы, землетрясение, права женщин и ЛГБТ

Сторонники Эрдогана любят теорию о том, что благодаря какой-то магической способности управлять курсом лиры, создавая туризм и промышленность силой мысли, он вытащил страну из экономического кризиса начала нулевых. Кажется, он и сам в это уверовал. Но все гораздо прозаичнее.

В Турции была и есть проблема, которую еще никто не решил — зависимость от иностранных инвестиций. В 2022 году объем инвестиций составил 240 млрд долларов, главными инвесторами являются США И Европа. Основной поток приходится на финансовый, промышленный и торговый секторы. Как только начинается экономический спад или активы не приносят достаточно прибыли, инвесторы просто выводят их из страны и вкладывают во что-то другое. Обратим внимание и на нестабильный финансовый рынок, который уже не в первый раз преподносит сюрпризы турецкой лире — в 1998 году рекордная инфляция в Турции стала итогом либерализации рынка и ничем не ограниченных спекуляций. 

Эрдоган не только не решил эту проблему… но и не должен был. Его популистской политике нисколько не мешало отсутствие реальных долгосрочных достижений. Достаточно было устаканиться курсу лиры и подняться ВВП. На реальный сектор экономики во время его правления ставки сделаны не были.

Еще одна большая проблема – курдский вопрос. Эрдоган не только не преодолел, но стал разжигателем конфликта между турками и курдами, и сделал это инструментом устрашения с одной стороны, а с другой стороны — получения политических очков за якобы устранение курдских террористов. Мало того, Эрдоган поспособствовал конфликтам между двумя мусульманскими течениями в собственной стране — между суннитами и алевитами.

Турецкий президент отчасти напоминает Путина своим геополитическим размахом. Имея в распоряжении бывшую империю намного меньшего масштаба, чем Россия, Эрдоган мастерски лавирует, стремясь получить статус серьезного империалиста регионального масштаба. С одной стороны, являясь президентом страны НАТО и немаловажным торговым партнером ЕС, он демонстрирует правым европейским политикам ценность “дружбы со всеми против всех”, которая приносит выгоды твоему собственному национальному государству. Эрдоган “учит”, что бонапартистский режим может иметь множество преимуществ (в первую очередь свободу расправы с наиболее назойливыми оппозиционерами), а дружить с Россией можно даже если ты продаешь Украине Байрактары. С другой стороны, идеология пантюркизма и “Великого Турана” без особых усилий приносит Эрдогану как расположение националистических слоев в собственной стране, так и симпатии младшего партнера по региону — Азербайджана. Эта политика в условиях ослабления регионального империалиста-России способна определить судьбу Армении.

Годы правления Эрдогана представляют собой откат в гендерном равенстве и постепенное перекладывание забот о семье с государственных институтов на женские плечи. В 2021 году Турция вышла из Стамбульской конвенции (конвенция против насилия в отношении женщин и насилия в семье) единоличным указом Эрдогана. В провластных СМИ этот документ без конца называют угрозой традиционным ценностям и институту семьи, а формальным поводом для выхода из конвенции стала прописанная в нём защита прав ЛГБТ-сообщества. 

8 марта этого года, прямо перед финальным отрезком избирательной кампании, Реджеп Эрдоган назвал марширующих женщин “шлюхами”. Это и неудивительно, ведь феминизм и права ЛГБТ идут вразрез с тем социальным проектом, который видит Эрдоган — и вокруг которого пытается мобилизовать более лояльные ему традиционалистские слои общества. Использование бесплатного женского труда по воспроизводству рабочей силы и солдат — вот что нужно турецкому президенту. Подрыв или переосмысление семейных ценностей может действительно изменить социально-политический ландшафт Турции. Но пока Эрдоган не может себе такого представить и не следит за языком.

И последней каплей стало землетрясение. Активисты Рабочей партии Турции (TIP) обвинили правительство в отсутствии подготовки к землетрясению, коррупции и нецелевом использовании средств. Они также протестовали против продаже палаток для пострадавших от землетрясений вместо их бесплатной раздачи, выйдя к зданию турецкого Красного полумесяца (часть международных организаций Красного креста и полумесяца). Протест был подавлен полицией. Декорации для шоу Эрдогана о его достижениях рухнули, как те самые дома, построенные с нарушениями.

Сближения Турции с тюркскими народами в реальности так и не произошло. Сколько бы ни говорили о культурном и языковом братстве, только лишь религия объединяет эти народы, да и то со скрипом. Экономические и политические связи с Россией гораздо сильнее, а на одной молитве далеко не поедешь. В тюрьмах и так называемых центрах депортации Турции содержатся те самые тюркские “братья”, вместе с детьми. Их вина лишь в просроченной визе да в нелегальной работе. Например, о миграционной политике TIP пишут:

“Не выдвинув никакого реалистичного плана будущего мигрантов в нашей стране, правительство ПСР отделило от населения Турции и осудило миллионы мигрантов, уязвимых перед эксплуатацией и злоупотреблениями, в жестоких условиях неформального рынка труда в Турции… Благодаря рабочим-иммигрантам класс капиталистов приобрел большой резерв избыточного населения, «одноразовых» рабочих, которых он может эксплуатировать за заработную плату намного ниже черты голода, легче подавлять их и использовать их наличие в стране в качестве угрозы местным рабочим, когда они требуют повышения своей заработной платы.”

Нелегальные работницы-мигрантки подвергаются убийствам, изнасилованиям, нападениям, избиениям и шантажу. И среди них больше всего тех самых мусульманок, представительниц тюркских народов, о которых так громогласно заявляет лицемер Эрдоган. 

Но, конечно, все вышеперечисленное не значит, что он не может быть популярным, и не может выиграть. Его главное оружие — страх, репрессии, ложь и популизм. К сожалению, современную политику в Турции, какой она стала при Эрдогане, трудно развернуть из шоу, основанного на эмоциях, в демократическое и рациональное русло. Особенно когда львиная доля телеканалов, транслирующих это шоу, находится под контролем людей Эрдогана.

Кто противостоит Эрдогану на этих выборах и почему они обязательно перессорятся?

Большая политика в Турции, несмотря на репрессии против “радикалов” и бунтарей, вполне может существовать, если она действует в “конструктивном ключе”. Эрдогану удалось убедить общество в том, что политическое развитие страны должно идти “без потрясений” (от которых Турцию охраняет подконтрольная ему полиция), но зачистить идеологическое и идейное политическое поле ему не под силу. Это, к слову, еще одно отличие турецкого режима от российского: Путин пришел к власти в момент такого масштабного разочарования в политике из-за девяностых, что ему не составило труда сохранять и углублять деполитизацию и атомизацию. В итоге Эрдоган вынужден мириться с политической конкуренцией от тех, кого нельзя причислить к откровенным врагам государства. Этот же фактор позволил сохранить в стране честные выборы, проходящие под контролем со стороны всех “официальных” политических сил.

Однако анти-эрдогановские политические силы раздроблены и сильно отличаются в своих программах. Блок “Национальная коалиция” состоит как из кемалистов (Республиканская народная партия), так и из исламистов и либералов. Как минимум три из шести коалиционных партий основаны или контролируются бывшими соратниками самого Эрдогана. Тяжелое согласование единого кандидата от оппозиции и учреждение семи вице-президентских постов ради удовлетворения амбиций всех блокирующихся — не единственное свидетельство различий. 

Например, “Партия счастья” — исламистский проект, который вышел из распущенной в конце девяностых партии “Рефах”. Они требуют еще больше сблизить общественные нормы в Турции с нормами шариата, выступают за “женскую добродетель” вида “надень чаршаф и от детей не отходи”. Ещё три партии из коалиции — либералы разной степени “правизны”, мечтающие провести очередные дерегуляционные реформы ради интересов бизнеса и притока иностранного капитала. Старые рецепты в новом молодёжном формате! В один момент они даже могут стать друзьями турецкого ЛГБТ-движения, если увидят в этом сообществе надежных бизнес-партнеров, зарабатывающих на покраске всех своих продуктов в цвета радуги на “месяц гордости”. Республиканская народная партия (прямые наследники кемалистов) выступает хребтом этой вялой коалиционной конструкции, и они, в отличие от либералов, готовы обещать участие государства в экономике для более справедливого распределения богатств — но как и либералы, РНП не способны помыслить мир без капитализма и будут неистово политически атаковать любые более левые организации.

Получается, что по факту у коалиции нет ни единого общего требования кроме возврата к парламентской системе — она была заменена на президентскую при очередном изменении конституции в 2017 году, после попытки переворота. Таким образом, коалиция фактически обещает “переходный” президентский срок, в течение которого бонапартистские реформы Эрдогана будут ликвидированы. 

Но возможно ли провернуть этот фарш назад? Из-за колоссальной разницы в программах, партии пошли коалицией только на президентских выборах, но идут по отдельности на парламентских, которые пройдут в тот же день 14 мая. Эта раздробленность означает, что они получат пропорционально меньше мест, чем эрдогановская ПСР, в одиночку набирающая 34% согласно последним опросам. В итоге республиканские “контрреформаторы” рискуют оказаться не только во главе правительства с семью вице-президентами, но и с враждебным парламентом, который сможет выбрать Эрдогана премьером как только коалиция выполнит свое обещание вернуть Турции парламентскую систему.

Что в Турции с левыми? Противостояние левых и правых и Операция Гладио

Еще в 1920 году, до провозглашения Турецкой Республики, была создана Коммунистическая партия Турции (Türkıye Komünist Partisi, TKP). Она постоянно подвергалась репрессиям со стороны кемалистов (это их лидеров Ататюрк приказал утопить несмотря на тактический союз с Советской Россией), а потом и со стороны правых политиков.

В 1961 году создана Рабочая Партия Турции (Türkıye Işci Partisi, TIP). Партии удалось пройти в парламент, она стала одной из самых влиятельных в интеллектуальном и культурном плане политических организаций страны. Члены партии подвергались целым волнам репрессий, особенно в годы военных переворотов, участвовали в ожесточенных боях с фашистскими группами, погибали от пыток.

Обе эти партии были неоднократно запрещены, а в 1988 году объединились. За 10 лет до этого была основана Рабочая Партия Курдистана (PПK), ядро которой было близко с турецким движением 1968 года, которое симпатизировало курдскому самоопределению. РПК в том числе стала реакцией на преследования левых и национальных активистов со стороны тогдашних проамериканских и прокапиталистических властей Турции.

Коммунисты в Европе считались пятой колонной СССР. Боясь популярности революционных настроений, силы блока НАТО развернули так называемую “операцию Гладио”, которой предшествовали отдельные проекты разведки США, контактировавшей с радикальными правыми по всему миру. В революционные организации внедрялись как такие ярые антикоммунисты, так и специально подготовленные агенты, которые вели диверсионно-партизанскую войну против левых активистов. В разных странах операция именовалась по разному и официально стартовала в чуть разное время: в Турции она стала известна под именем “Контргерилья”.

Именно после вступления Турции в НАТО в 1952 году начался отсчет действий Контргерильи. Созданные и обученные американскими и британскими военными турецкие отряды стали активно участвовать в политической жизни страны. Турецкий фашизм в лице Альпарсана Тюркеша и его партии, а также молодежной организации Серые волки получили поддержку в лице спецслужб США. Таким образом после Второй мировой войны фашизм не только не был повержен, а получил шанс на долгую и счастливую жизнь на американские деньги — лишь бы опасные социалистические и коммунистические идеи не получили распространения в “свободном демократическом мире”. Тюркеш возглавил боевое крыло Контргерильи. Подтвержденных сведений о жертвах немного, но только с 1976 по 1980 год (о них есть открытые данные) в терактах и уличных столкновениях правых радикалов с левыми организациями погибли более 5 тысяч человек.

Деятельность "Контргерильи" в Турции с 1955 по 1980 годы была отмечена серией насильственных акций. Один из самых значительных инцидентов произошел в 1955 году, когда в Стамбуле произошел погром греческого населения с целью тюркизации. В 1971 году на вилле Чивербей были проведены допросы и пытки над несколькими левыми журналистами, которые были вынуждены признаться в инкриминируемых преступлениях.

В 1972 году были казнены трое бойцов народно-освободительной армии Турции: Дениз Гезмиш (один из лидеров турецкого движения 1968 года), Хюсейин Инана и Юсуф Аслана. Сотрудник ЦРУ, внедрившийся в левую организацию, возглавляемую Гезмишем, смог подорвать ее деятельность изнутри. Попытавшийся спасти бойцов активист Махир Чаян также был убит.

В 1977 году мирная первомайская демонстрация в Стамбуле закончилась кровавой резней. Провокаторы затесались среди демонстрантов и начали драку, после чего заранее размещенные вокруг военные начали стрельбу по протестующим. В результате погибли 42 человека, около 200 были ранены. Несмотря на проведенное расследование, ни снайперы, ни организаторы расстрела так и не были найдены.

В 1980 году произошел военный переворот, в результате которого была установлена диктатура лиц, имевших непосредственное отношение к "Контргерилье". Таким образом, была обеспечена невозможность прихода коммунистов к власти. Но даже несмотря на “Контргерилью”, закончившуюся с распадом СССР, Коммунистическая партия Турции (TKP) вновь была собрана в 1993 году. Это значит, что в обществе есть запрос на левую идеологию.

Сегодня существуют десятки организаций: профсоюзные, женские, природоохранные, марксистские и троцкистские. Наибольшую популярность они получили после событий 2013 года на площади Таксим. Общее недовольство правящими элитами тогда вылилось в многочисленные протесты. Поводом послужила предстоящая реконструкция парка Гези и вырубка деревьев под торговый центр, связанный с правящими бизнес-кругами. Различные коммунистические и анархические организации поддержали протест и придали ему политический смысл. Вслед за протестами режим Эрдогана усилил контроль за средствами массовой информации и интернетом. Тогда Эрдоган назвал протестующих мародерами.

В 2017 снова была создана Рабочая партия (TIP). Благодаря выступлениям активистов и резкой критике властей, ее влияние все больше усиливается. Хорошо организованная и слаженная работа членов партии была заметна при сборе и организации помощи пострадавшим в землетрясениях 2023 года. TIP обещает привести к власти рабочий класс. Кроме того, они гарантируют права иностранным рабочим. Определенно, это партия, за деятельностью которой стоит следить, хотя и не поддаваться парламентским иллюзиям.

Кто победит и чего от него ждать?

Кто бы ни пришел на этот раз к власти, его ждет пострадавшая от землетрясения, зависимая от внешних инвесторов и событий на финансовом рынке страна. Захочет ли этот человек решить проблемы, или будет ограничиваться популизмом? Если выборы выиграет Эрдоган, социальный взрыв рано или поздно будет неизбежен. Экономика, курдский вопрос, права женщин – все это остается нерешенными язвами на теле общества… Если выиграет Кылычдароглу, действующий президент может организовать беспорядки и провокации. В его распоряжении бойцы ЧВК SADAT и арсенал манипуляций, которым его научил Путин. 

Все это означает огромную турбулентность для турецкого общества. В связи с чудовищными последствиями землетрясения и недавними проблемами Эрдогана со здоровьем, похоже, на этих выборах у Турции президент всё же сменится. Однако Эрдоган опытен и хитер, он способен временно затаиться и зализать раны, чтобы затем вернуться в борьбу за власть при малейшем промахе конкурентов. Партия справедливости и развития, которая еще в нулевых стала личной вотчиной Эрдогана и его семьи, будет способна вставлять палки в колёса новой власти и играть на противоречиях внутри оппозиции вплоть до того, чтобы заставить ее бояться выполнять собственное главное обещание — парламентскую республику.

Вероятно оппозиции, когда она станет властью, нужно будет опереться на массовое движение: одно только оживление уличных акций и ослабление репрессивной полицейщины может “легитимировать” эту власть, ведь тогда она сможет предстать более демократической, чем режим Эрдогана. Это открыло бы возможности борьбы и объединения сил в том числе среди левых организаций и профсоюзов. Однако обольщаться не стоит — “демократы” могут зорко следить за тем, чтобы вовремя подрезать крылья наиболее боевитым организациям. Заметной базой новой власти могут стать курды (а это около 10% всего турецкого населения), но только в первое время, когда на контрасте с политикой Эрдогана это будет облегчением национального гнёта, — в более длинной перспективе курдский вопрос самоопределения не имеет четких ответов в программах нынешней оппозиции.

Учитывая огромную инфляцию, новому правительству придется повышать ключевую ставку и при этом не угробить рост экономики, зависимой от дешевых кредитов. Нельзя исключать ужесточения миграционной политики: квалифицированные специалисты из России, которые живут (и тратят) в Турции, но получают зарплату в других странах, могут столкнуться с непродлениями видов на жительство из-за той проинфляционной нагрузки, которую они создают (в особенности на рынке жилья). В этом смысле политика, принятая Эрдоганом в последние месяцы, продолжится.

Отношения с Россией едва ли будут “фишкой” Кылычдароглу и его команды. В то же время отдельные заявления позволяют предположить, что они возьмут тот же курс на проход между Сциллой санкций и Харибдой торговли с Путиным. ЕС тоже выгодно иметь нормальные отношения со страной, которая нейтральна в российско-украинской войне, ведь она может служить площадкой для важных сделок вроде зерновой. При этом в целом вероятнее всего, что будущему президенту Турции придется уделять намного больше внимания разрешению внутренних кризисов, чем занятиям внешней политикой.

Левым в Турции и по всему миру необходимо использовать любые возможности, которые нам дают кризисы традиционных буржуазных государственных систем. Турецкому обществу не чужда солидарность, определенные профсоюзные традиции в некоторых отраслях, есть широкий выбор левых организаций. Вопрос в том, чтобы найти и бороться в той организации, которая предлагает революционный социализм через переходную программу, способную откликнуться не только в умах читавших Маркса, Ленина и Троцкого, но и в сердцах миллионов людей рабочего класса. Мы ждем возникновения такой организации в Турции!

Авторы: Каршылык (Кыргызстан) и Социалистическая Альтернатива (Россия)