Читать Порно Принудительная

👉🏻👉🏻👉🏻 ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻

Читать Порно Принудительная
История ужасных превращений Вити Трясоумова
Жениться Витя Трясоумов решил ранней весной, вечером, по дороге домой, после приема. Под добродушное урчание двигателя «Ягуара», в запахе кожи мягких сидений и несвежего аромата носок. Витиных. Играла музыка. Что-то по радио. Запахи и звук, смешавшись, в намерении укрепили.
Желание прибиться к одному берегу зрело в нём давно — и в пору каботажных плаваний среди попавшейся ко времени компании подружек, и в пору дальнего круиза с женщиной много старше себя. Но о женитьбе он не помышлял. Ему просто хотелось тихой гавани.
Так Витя Трясоумов врал сам себе, так же он врал и некоторым из своих друзей, тем, кто был от него в зависимости. Тем, кто был вынужден не только его слушать, но и выслушивать. Со всеми прочими он быстренько рассорился: прочие его раскусили, прочие не стали ему поддакивать, а заявили напрямик, что жениться Витя задумал исключительно из-за своей невероятной жадности, что важно для него в женитьбе только одно — обладание, состояние собственника. И это было правдой.
О потерянных друзьях Витя ничуть не жалел. Когда тебе говорят правду! В такие моменты хочется убить. Витя запросто мог поубивать практически всех своих бывших друзей — не своими руками, конечно, на то имелись специальные руки, — но этого не сделал. Он их просто забыл. Вычеркнул.
Хотя временами задумывался над услышанным, вспоминал свои романы и романчики. Они были все очень разные и очень похожие. Начиная от первого, от романа с преподавательницей английского, тридцатилетней женщиной, казавшейся тогда пятнадцатилетнему Вите старухой, до последнего, когда он не успокоился, пока не прошёл два круга по секретаршам-референткам в конторе отцовского приятеля. Все эти секретарши-референтки и одинокие женщины несли в себе Витины ожидания. Ожидания рабыни. Ожидание принадлежать полностью и позволять делать с собой всё. Абсолютно всё.
И у Вити закрадывалась крамольная мысль, что бывшие его друзья были не так уж не правы, что говоря ему правду, они, как ни странно это звучит, желали ему добра.
Но стоило ему встретиться со своей избранницей, вернее — стоило ему встретить девушку, которая стала его избранницей, как он забыл и про своих бывших друзей и про тех, кто ещё у него оставался. Но началось всё с событий самых прозаических. А именно когда в гости приехал партнёр Трясоумова Константина Борисовича, Витиного родителя, партнёр по нефти и нефтепродуктам.
Хотя подобное представить и затруднительно, но Потатушкин был Трясоумова-старшего богаче. Потатушкин официально платил налогов столько, что узнав об этом Константин Борисович с трудом справился с чувством зависти, понимая — через зависть можно потерять партнёра, к тому же становящегося другом и соратником. Но у Потатушкина не было Трясоумовских связей и влияния, ибо давно известно — голые деньги без ходов и человеческих отношений свою роль не сыграют. Да и потом Потатушкин проживал в провинции и не мог каждодневно сам шнырять там где нужно, а вынужден был посылать шнырять других. Одним словом — не мог полноценно заниматься настоящей политикой. От мысли — что они вдвоём с Потатушкиным могут сотворить! — у Трясоумова-отца захватило дух.
Потатушкин приехал с небольшой свитой, в которой выделялся Потатушкинский помощник, молодой человек одних с Витей лет, умный, талантливый, знающий, умеющий. Потатушкинский помощник сразу вызвал у Вити неприязнь, но руки они пожали друг другу крепко. Они обсудили между собой, пока Трясоумов-старший и Потатушкин уединились в кабинете, проблему краткосрочных кредитов и оказалось, что оба проблемой владеют. Вскоре все отправились на приём, где должен был собраться высший, дальний и ближний свет. Вот там-то Витя и увидел. Её.
Красивые и очень красивые девушки на приёмах не редкость, но такую Витя видел впервые. В Ней было всё. Ноги, волосы, талия. Они разговорились, и оказалось — Она умна и образована. Витя уже начал подумывать — куда Её пригласить после приёма: на дачу, в компанию к друзьям, или — кутить так кутить! — на остров Тенерифе, — как Она подошла к Потатушкину и поцеловала того в щёку.
— Папа, — сказала Она, — познакомься — это Витя!
— А мы знакомы! — расцвёл Потатушкин. — С сегодняшнего утра. Витя сын моего друга Трясоумова.
— Так! — рассмеялся Потатушкин и поинтересовался: не голодны ли молодые люди?
Выяснилось, что голодны. Все отправились в банкетный зал, где плотно закусили. Витя сидел рядом с Ней и единственное, что было ему неприятно, так это Потатушкинский помощник, который также за Ней ухаживал, так же Ей подливал и накладывал, шутил и веселил. Витя бросал на Потатушкинского помощника косые взгляды, тот отвечал Вите тем же.
Банкет таким образом потребовал от Вити большого напряжения, домой он приехал совершенно обессиливший, но тем не менее нашёл возможность зайти к отцу в кабинет и произнести с порога:
Трясоумов посмотрел на сына и сразу понял: кто счастливая избранница.
— Хорошо, — сказал Трясоумов. — Одобряю. Когда?
— Ни с отцом, ни с Ней не говорил, — твёрдо, решительно произнёс Витя. — Они не откажут.
Трясоумов подошёл к сыну и обнял его. Tрясоумов очень любил Витю.
Витя должен был отправиться в небольшую заграничную командировку в связи с неплатежами одной, казавшейся такой солидной, германской фирмы. Но, как выяснялось, в этой фирме дела были отнюдь не блестящи, к тому же в её руководство проникли бывшие советские, а это, как известно, первое и очень серьёзное предвозвестие большой беды.
— С тобой полетит Потатушкинский помощник, — сказал Трясоумов. — Так надо. Не спорь. Ты будешь за ним приглядывать. А мы с Потатушкиным здесь всё подготовим. И по делам и к свадьбе. Она тебя любит?
И что самое интересное — не врал! Не врал, потому что Она влюбилась в Витю с первого взгляда, потому что Она мечтала стать Витиной женой, но опасалась, будто такая штучка, как Витя не захочет жениться на ней, а будет подыскивать себе что-нибудь столичное, потому что в то время, когда Витя сообщал отцу о своём намерении, Она в томлении извивалась на гладких простынях, полуспя-полубодрствуя, грезя о Вите.
На щеках же Вити горел румянец и отец его, Константин Борисович Трясоумов, умилился, умилясь, выкурил лишнюю сигарету и вспомнил, как возвращался он бывало домой, отпускал шофёра, поднимался с охранником в лифте, заходил в квартиру, целовал жену, отливал, умывался, переодевался, проходил в комнату сына.
А Витя сидел перед компьютером и не в игры играл: или изучал энциклопедию, или составлял программу для фирмы отца.
Вставал отец за спиной у сына, клал тому руку на плечо и ощущал биение молодой, свежей, родной, своей крови в крепком, стройном, закалённом спортивными упражнениями теле. И находила на Трясоумова волна успокоения. И стоял он так, пока не звали ужинать. И садились Трясоумовы в тесном семейном кругу, и расспрашивали друг друга о событиях дня, и всё им казалось ладным и милым. Как, собственно, всё и обстояло в действительности, ибо семья Трясоумовых была крепка, а дело Трясоумова правым.
И сколько с тех пор прошло лет? А совсем немного, но событий, но судьбоносного свершилось очень много.
Кашлянул Трясоумов-отец и закурил ещё одну сигарету. Ему не спалось. Как не спалось Вите, и его изнывавшей в истоме избраннице.
Впрочем, не спал и Потатушкинский помощник, который вовсе не собирался и здесь оставаться на вторых ролях. Ему давно надоело, что Потатушкин помыкал им и гонял словно мальчишку, а помощник был, во-первых, вовсе не мальчишка, потом — знания его и умения были выдающимися, и, наконец, в-третьих, — Потатушкинский помощник сам лелеял идею женитьбы на дочери своего хозяина.
Помощник вбил кулак правой руки в раскрытую ладонь левой, рывком поднялся из кресла, подошёл к окну, посмотрел на огни расстилавшегося перед ним города, города, который он был обязан завоевать, завоевать, чтобы двигаться дальше, двигаться без остановок, а начало пути было здесь, в номере гостиницы, где за спиной помощника слишком медленно одевалась гостиничная шлюха, где скверно кормили, нагло обсчитывали и хамили. Где было плохо!
— Давай скорей! — прикрикнул на шлюху Потатушкинский помощник.
Шлюха поторопилась, проскользнула к двери, но в дверях, открытых телохранителем помощника, столкнулась со странным господином. Широко улыбаясь, тот как раз входил в номер. Длинные и редкие зубы господина были ослепительно белы, был он высок, тёмен лицом, одет в длиннополый наглухо застёгнутый сюртучок, делавший его похожим то ли на индуса, то ли на еврея, сошедшего со старой видовой фотографии Златой Праги, идущего от равви Лоэва и полного каббалистических видений.
— Ты ещё здесь?! — обернулся на шум Потатушкинский помощник и обнаружил, что шлюха ушла, а господин в длиннополом сюртучке стоит по середине номера. Рядом с телохранителем.
— О! — воскликнул Потатушкинский помощник, лёгким движением руки отпуская телохранителя. — Это вы?!
Вошедший низко поклонился, а распрямившись, протянул по направлению к Потатушскинскому помощнику сухую и жилистую руку, на раскрытой ладони которой был маленький флакон из толстого тёмно-синего стекла с притёртой пробкой. Потатушкинский помощник всплеснул руками, как бы не смея прикоснуться к флакону, но улыбка господина в длиннополом сюртучке стала ещё шире, лицо его приобрело волчьи черты, и он произнёс:
Потатушкинский помощник схватил флакон, посмотрел сквозь него на свет, понюхал возле пробки.
— А противоядие? — спросил помощник.
— Ну, я имел в виду — есть ли средство против этого средства?
— Не-не-не! Не надо! — Потатушкинский помощник поставил флакон на журнальный столик. — Только у меня сейчас проблемы с наличностью. Я дам вам акции, облигации, чеки…
— Мы договаривались наличными… — начал было господин в длиннополом сюртучке.
— Слушай! — Потатушкинский помощник широко развёл руки в стороны, как бы призывая в свидетели стены гостиничного номера. — Я же тебе сказал: у меня проблемы. Я завтра рано утром улетаю. Вернусь и тогда…
— Мы договаривались! — возвысил голос господин в длиннополом сюртучке.
Потатушкинский помощник как-то по-особенному цыкнул и из второй комнаты гостиничного номера появились два молодых человека с одинаково бритыми затылками.
— Я не повторяю дважды! — сказал Потатушкинский помощник, цыкнул вновь, молодые люди с одинаково бритыми затылками подошли к господину в длиннополом сюртучке, взяли того под локотки и вынесли из номера. Потатушкинский помощник сразу забыл обо всём: он, взяв в руки флакон, плотоядно захохотал. Через несколько часов его соперник будет низвергнут. Низвергнут в грязь и забвение!
Утром, в аэропорту, Потатушкинский помощник, использовав содержимое флакона из тёмно-синего стекла, воплотил в жизнь свой злодейский план. Произошло следующее. Заполнив декларации, без вопросов прошли таможню, зарегистрировали билеты, прошли паспортный контроль. Уже в нейтральной зоне, за границей, Потатушкинский помощник предложил промочить горло. Витя ответил, что спиртное он так рано не пьёт.
В кофеёк и было вылито содержимое флакона.
Только первый глоток показался Вите подозрительным: он удивлённо почмокал губами, повёл бровями, его даже передёрнуло, но он отпил второй глоток, третий, отнял край чашки ото рта, посмотрел на Потатушкинского помощника, мысли его смешались, то, что он хотел спросить, блуждало в нём, не улавливалось, ускользало. Он допил кофе, поставил чашку на стойку, глубоко вздохнул и потерял сознание.
Упасть ему не дали подручные помощника, люди с бритыми затылками. Они подхватили Витю, оттащили в женский туалет, на двери которого висела картонка с надписью «Санитарный час».
В туалете с Вити была снята одежда, он был уложен на загодя расстеленное одеяло.
И тут Витя начал превращаться в женщину.
Люди с бритыми затылками, несмотря на молодость, видали в жизни многое. Однако подобная метаморфоза их просто потрясла. Только страх перед Потатушкинским помощником заставил их продолжить работу: они переодели превратившегося в женщину Витю в изысканные одежды, похлопали по щекам и Витя постепенно пришёл в себя. Вернее — он мог самостоятельно передвигаться.
Когда Витю поставили на ноги, в туалет вошёл Потатушкинский помощник вместе с ещё двумя людьми с бритыми затылками. Вновь прибывшие выхватили пистолеты с глушителями и расстреляли переодевавших Витю.
— Отлично! — сказал Потатушкинский помощник. — Теперь берите эту лярву и быстро на посадку!
Витю вывели из туалета, провели через досмотр ручной клади и, вместе с новыми людьми с бритыми затылками Витя улетел на юго-восток. Потатушкинский помощник — на запад.
Причём помощник даже позвонил Трясоумову, и наплёл тому, будто Витя куда-то запропастился, что Потатушкинский помощник обратился в милицию — как и было в действительности, — но вынужден улетать, так как дела не ждут. Бизнес, бизнес. Бизнес.
Трясоумов поднял на ноги всех, кого мог, но было уже поздно: когда ему докладывали первые, естественно — неутешительные результаты поисков, Витю уже сгружали с самолёта в одной из стран юго-восточной Азии, его уже везли по дороге из аэропорта, его уже сдавали на руки содержателю одного сомнительного заведения, близкому приятелю Потатушкинского помощника.
Перелёт, перемена пола сказались на Вите. Он проспал около суток, а когда открыл глаза, то увидел перед собой девушку с крашенными под цвет соломы волосами и синяком в поллица. Девушка сидела рядом с кроватью, на которой было распластано Витино тело, грызла ноготь на большом пальце правой руки и с интересом смотрела на Витю.
— Ну, проснулась? — спросила девушка. — А то дрыхнешь как сурок. Мы здесь на работе, никто за тебя отдуваться не будет.
— Что? — спросил Витя и поразился звукам своего голоса: мелодичного, без привычной лёгкой хрипотцы. — Отдуваться?
— Отдуваться! — девушка поднялась и стащила Витю с кровати. — Давай в душ и на работу. Месячные когда были? На вот, таблетки, пить по схеме, — она положила упаковку с таблетками на тумбочку у кровати. — Начало работы через час. Мойся, потом к парикмахеру.
Ничего не соображавший Витя попытался подняться с пола, но ноги не держали его. Он упал, да как-то неудачно, боком, ударился скулой об угол прикроватной тумбочки.
— Что!? — закричала девушка. — Мордой будешь биться?! Ты мне ещё самострел здесь устрой! — она схватила Витю за волосы, больно выкручивая шею, повернула его лицом к себе. — Твоё счастье, что не разбила, твоё счастье. Мыться, бля! — поддала Вите коленом, потом ещё, потом ещё, погнала Витю в душ.
В душевой комнате с Вити была содрана одежда и он в изумлении обнаружил, что сдирали с него одежду женскую. До него стало доходить почему девушка с синяком обращалась к нему как к женщине. Но его сознание, пока ещё вялое и сумрачное, отказывалось делать окончательные выводы. Его сознание как бы существовало рядом, вне его нового тела. Которое, как он смог отметить по отражению в зеркале, было телом красивым.
«Так, — размышлял Витя, стоя под душем и глядя на себя словно со стороны, — так! Здесь никого кроме меня нет, следовательно — в зеркале отражаюсь я сам, если только всё это мне не снится или я не брежу. Но это мне не снится и я не брежу. Значит — я стал женщиной! Почему я стал женщиной? Этого я не знаю! Долго ли продлится такое моё состояние? Этого я не знаю тоже! Как мне быть и что мне делать? Если я женщина, и ничто женское мне не чуждо, то поступать я должен как женщина, чтобы положение своё изменить, вернуться в прежнее состояние, а главное — бежать! Стоп! Откуда я должен бежать? Ведь этого я не знаю тоже!» И тут, наконец, до Вити дошёл весь ужас его положения. Уже никакая способность рассуждать здраво, никакой юмор и способность никогда не унывать помочь не могли. Струи воды растеклись по его новому телу, он ощутил их совершенно по-иному, чем если бы под душем было его прежнее тело, тело мужское. Его и чувства обуяли иные, он даже в панику впал не как мужчина, а как женщина. Он зарыдал, он затряс плечами, он разнюнил губы, сполз по стеночке и так затих.
Ему было очень плохо, никаких позитивных решений он найти не мог, тем более не понимал — как он здесь оказался, почему он стал женщиной, как ему вновь стать мужчиной. Он рыдал. Возглас: «Мама!» — прорывался сквозь Витины рыдания.
Рыдания его были остановлены всё той же девушкой. Девушка вошла в душевую, вытащила Витю из-под струй и отхлестала по щекам.
— Ты что, сучка? Ты смотри, если мне надо будет, я тебя хряпну! Я так тебя хряпну, что ты про маму забудешь! А ну вытирайся и ступай к парикмахеру. Через полчаса тебе на работу, а ты как вша последняя. А ну!
Девушка, видя Витину неспособность что-либо сделать, сама вытерла его тело, вытерла ему сопли и слёзы. Страдание было так отчётливо отражено на его лице, что девушка всё-таки прониклась:
— Ну ты чего? — спросила она. — Чего ты?
— Где я? — сквозь рыдания спросил Витя.
— Да, — сказала она с печалью, — совсем омудели и опиздели. Накачивают девок наркотой, а потом посылают сюда! Со мной-то ладно, я по своей собственной воле, а эта, если не врёт!
— Я… Я не вру, — сказал Витя с трудом подбирая слова. — Я сюда… Меня сюда привезли, я даже не знаю, как…
— Ну, ладно, — сказала девушка, — ты, подруга, крепись! Мы с тобой в Малайзии или в Таиланде или… Одним словом, я в географии не сильна — мы с тобой на юге, где много желтожопых. Мы с тобой здесь будем танцевать и с желтожопыми спать, а за это нам будут платить деньги. Поняла?
— Эх ты, Витюха! Ничего, прорвёмся! Ничего, ты ещё победишь!
И тогда Витю отвели к парикмахеру, потом натянули на него облегающее платье с блёстками, наспех сделали маникюр, накрасили ему лицо, подвели глаза и вытолкнули в танцевальный зал, где уже сидело некоторое количество таких же девушек с пространств бывшего Союза Советских Социалистических Республик. Играла негромкая музыка, некоторое количество мрачно курило.
Витя уселся на указанный девушкой с синяком табурет у стойки бара и закурил сам. Поразительно дело — он не закашлялся, хотя раньше один только вид человека с сигаретой вызывал у него приступ яростного кашля. Он сидел и курил, сидел и пил что-то приторно безалкогольное, он отвечал на вопросы своих товарок и понимал — он влип.
Понимание это усилилось ещё больше, когда начали прибывать первые посетители. Это были люди самые разные. Большинство из них действительно было желтожопыми, но и желтожопые были разных калибров и мастей.
Причём понимание Витино теперь уже было пониманием не сторонним, не внешним. Он уже не смотрел на себя, на своё новое тело со стороны, собираясь решить задачу по вызволению себя из неприятной ситуации. Расстояние между Витей внутренним, существующим в теле молодой и красивой женщины, и Витей внешним сокращалось быстро, пока, на исходе третьей сигареты, не схлопнулось. Это вызвало в Вите настоящий приступ страха, страха, что утеря способности смотреть на себя со стороны навсегда запрёт его в женском теле, навсегда сделает его женщиной не только по форме, но и по сути.
Витя ошибался. Поселиться в чьё-то тело ещё не значит стать другим. Правда, ощущения от нового тела, однажды начав накапливаться, отделили Витю от его прошлой сущности. Он и внутренне стал другим, но не единомоментно, а как бы собирая свою инаковость по крупицам, блокам, оковалкам. Выстраивая из неё новое здание. В котором предстояло жить.
Он, конечно, не хотел. Но обстоятельства складывались так, что ни предпринять что-либо, ни всерьёз подумать о чём-то, могущем вывести его из позорного, страшного плена, Витя не успевал. Несколько дней ушли на то, чтобы выяснить — куда всё-таки закинула его злодейка судьба. При учёте того, что выходить из дома было строжайше запрещено, что среди других девушек — Витя это прекрасно понимал, — имелось несколько стукачек, сообщавших обо всём подозрительном невидимым, могущественным хозяевам шалмана, существовавшего под вывеской «Массажный салон — Бар — Ресторан — Дансинг», узнать и предпринять что-либо было очень и очень трудно.
К тому же — Витя, как новенькая и симпатичная, пользовался большим спросом. Желтожопые просто выстраивались в очередь.
По первому разу это было для него страшной пыткой. Не в смысле болезненности ощущений, а в смысле их ожидания. «Как это в меня засунут такую штуку!?» — в ужасе думал Витя. Потом он думал: «К
2 Девушки 1парень Порно Копилка
Есть Порно Ролики Бесплатно
Смотреть Порно Категория Жмж