Читаем детям о войне стихи

Стихи о войне для детей начальной школы

=== Скачать файл ===

Совместно с 'Институтом публичных выступлений'. Совместно с АН 'СОВА'. Развивающие студии, подготовка к школе, художественные и театральные занятия. Занятия с 'особыми' детьми. Регистрация I Забыли пароль? Выберите себе имя от 3-х до и символов. Этот адрес будет использоваться исключительно в Ваших интересах. Мы не рассылаем спам и не передаем адреса эл. В дальнейшем, вы сможете пройти регистрацию в разделe Совместные Покупки. Детская обувь Kapika по оптовым ценам! Чуть прикасаясь губами к засохшему хлебу, Запах знакомый вдыхая до чёрных кругов, Девочка в парке стояла - с глазами в полнеба! Тихо дрожа от мороза, без слёз и без слов. Из темноты незаметно щенок появился Вытянул морду и, глядя ей прямо в глаза, Нет, не скулил - он как будто бы Богу молился, Воздух глотая, и взглядом по хлебу скользя Глянула вниз, по-старушечьи губы поджала, В зябкой ладони зажав драгоценный кусок, Бросилась в сторону и, как могла, побежала А чужой ненавистный щенок Лёг на живот и пополз по январскому снегу, Жалко скуля, и надеясь беглянку догнать Та поскользнулась на льду и упала с разбегу, Несколько раз попыталась подняться и встать Но, обессилев, вздохнула, свернулась клубочком, Вспомнла бабушку, деда, сестрёнку и мать, Крепко вцепившись в тот самый, заветный, кусочек, Нет, не заплакала - Пушкина стала читать. В воздухе таяла, таяла музыка строчек. Злая луна почему то мерцала свечой К жизни вернул её маленький тёплый комочек, Громко сопел он и тыкался носом в плечо. Из-под ресниц покатились солёные льдинки, Тонкие руки наощупь упрямца нашли, Хлеб разломили и дали ему половинку К сердцу прижали и этим от смерти спасли Нева подо льдом клокотала! Но никого не шокировал странный дуэт: Мёртвая девочка тихо спала у вокзала С мёртвым щенком на руках. Тихонов НАДПИСИ НА СТЕНАХ РЕЙХСТАГА Еще горячкой боя сердце билось, А в мир уже вступала тишина, Как будто время здесь остановилось, Не веря вдруг, что кончилась война. Под арками обугленного свода В какой-то первозданной тишине Солдаты величайшего похода Расписывались прямо на стене. Рейхстагова развалина дышала Всем перегаром битвы мировой, И в ней звучнее всякого хорала Пел хор имен, растущих, как прибой. Он пел, взлетая над огнем и кровью, Перед войны поверженным лицом, Как будто осеняя изголовье Последних умирающих бойцов. Открыто все свое писали имя, Чтоб знали люди будущих времен, Что подвиг сей, свершенный всеми ими, Во имя человечества свершен! Баллада о фашистской овчарке Слова: Беляев Она могла весь мир заесть И разорвать в куски. От крови порыжела шерсть, Темней, острей клыки. Она давно привыкла к ним, Как к травам и цветам. И вновь пожара ярый взмах. Он ночь насквозь прожёг - В её оплавленных глазах Он был, как мотылёк. Танкисты вновь лишили сна И люк открыли ей, Чтоб кинулась душить она Израненных людей. И вдруг застыла на бегу: Трещали этажи, А всюду, В доме и в снегу, Кричали малыши. Тянули руки к ней они Из-за дверей, камней, И, плача, тыкались в огни, И звали матерей. Никто от пламени не спас Испуганных ребят, И были все они сейчас Похожи на щенят, На тех, Что в танке принесла - Их выбросили в люк,- Тогда с трудом она смогла Свой побороть испуг. И стало прошлое больней Глаза ей застилать. Фашисты вышли из машин. Три автомата, как один, Сработали легко. И рухнула в огонь живой Она среди детей, Не смяв впервые никого, Не показав когтей. Варварство Муса Джалиль Они с детьми погнали матерей И яму рыть заставили, а сами Они стояли, кучка дикарей, И хриплыми смеялись голосами. У края бездны выстроили в ряд Бессильных женщин, худеньких ребят. Пришел хмельной майор и медными глазами Окинул обреченных Мутный дождь Гудел в листве соседних рощ И на полях, одетых мглою, И тучи опустились над землею, Друг друга с бешенством гоня Нет, этого я не забуду дня, Я не забуду никогда, вовеки! Своими видел я глазами, Как солнце скорбное, омытое слезами, Сквозь тучу вышло на поля, В последний раз детей поцеловало, В последний раз Казалось, что сейчас Он обезумел. Гневно бушевала Его листва. Детей внезапно охватил испуг, — Прижались к матерям, цепляясь за подолы. И выстрела раздался резкий звук, Прервав проклятье, Что вырвалось у женщины одной, Ребенок, мальчуган больной, Головку спрятал в складках платья Еще не старой женщины. Она Смотрела, ужаса полна. Как не лишиться ей рассудка! Все понял, понял все малютка. Дитя, что ей всего дороже, Нагнувшись, подняла двумя руками мать, Прижала к сердцу, против дула прямо Сейчас вздохнешь ты вольно. Закрой глаза, но голову не прячь, Чтобы тебя живым не закопал палач. Сейчас не будет больно. И заалела кровь, По шее лентой красной извиваясь. Две жизни наземь падают, сливаясь, Две жизни и одна любовь! Ветер свистнул в тучах. Заплакала земля в тоске глухой. О, сколько слез, горячих и горючих! Земля моя, скажи мне, что с тобой1 Ты часто горе видела людское, Ты миллионы лет цвела для нас, Но испытала ль ты хотя бы раз Такой позор и варварство такое? Страна моя, враги тебе грозят, Но выше подними великой правды знамя, Омой его земли кровавыми слезами, И пусть его лучи пронзят, Пусть уничтожат беспощадно Тех варваров, тех дикарей, Что кровь детей глотают жадно, Кровь наших матерей Безусые мальчишки, прибавляли годы На фронт бежали, пули не боясь. Со старшими переносили все невзгоды! Кто партизанил, кто патроны подносил. Девчонки-санитарки были в поле. Боролись не жалея детских сил Краюху хлеба пополам делили двое. Их головы седели от невзгод. Тела изранены и души тоже. Вот такой выносливый народ! Когда беда, сидеть у нас негоже! Мой город, тоже дети защищали. В строю, как ровня, старшим помогли. И из Невы застылыми руками. Бидонами старались зачерпнуть воды. И карточки на хлеб, зажав в ручонках, Стояли днями в череде людей, Чтоб ненароком, мародер — мальчонка, Их не оставил без еды своей. Как драгоценность, не теряя крошки. Домой спешили, маме принести. В дом, где затемнены окошки. И для буржуйки мебель извести. Как было все давно, но помним, Рассказы дедов наших и отцов. Как им пришлось, в тот возраст переломный. Расправив грудь, стать старше возрастов. У обелиска в гулкой тишине Стоит старушка с внучкой- невеличкой. А в кулачке к груди прижат букет - Тюльпанов гнутся стебельки в поклоне Такие же, как старший твой братишка. Гранита в отраженье долгий взгляд - Девчачья мысль в глазёнках отразилась: На постамент возложены цветы. Аллеей шли домой опять за ручку. Был чист и ясен синий небосвод, Склонившись над солдатским длинным списком Однажды внучка внука приведёт С тюльпанами в ручонке к обелиску Ни облака в небе, ни тучи Не чая попасть на гумно, слезой из-под брови колючей стекало на землю зерно. Солома сгибала колени, как странник, уставший в пути. В Ивановке — местном селенье - Иванов — шаром покати! Авдотьи кругом да Орины, короче — солдатки одни. Уставшие — шли не с парада,— не спавшие целую ночь, мы все же решили, что надо хоть чуточку бабам помочь. И тут же, по форме солдаты, душой же все те ж мужики, мы сбросили пыльные скатки, составили в козла штыки. И в рост — во весь рост! Мы вверх их вздымали, упрямы. И запах соломы ржаной вдыхали, хмелея, ноздрями на поле, бок о бок с войной. Сейчас же все боле да боле просила работы душа. И мы продвигались по полю, суслонам чубы вороша. Им было бы так же вот любо, как нам, наработаться всласть, и сбросить пилотки, и чубом к снопам золотистым припасть. Вдохнуть неостывшего зноя и вспомнить на миг в тишине родимое поле ржаное и, может, забыть о войне. Забыть, что фашист наседает, забыть, что у края жнивья винтовка тебя ожидает, а вовсе не женка твоя. Но было забыть невозможно. Платки приспустивши до глаз, тоскливо, печально, тревожно глядели солдатки на нас. Им виделась жатва иная Они из-под пыльных платков глядели на нас, вспоминая, конечно, своих мужиков. Глядели, участью не рады, глядели, на речи скупы И мы ощущали их взгляды, таская в охапках снопы, Ломили упрямо работу, носились, не чувствуя ног, седьмым умывалися потом, быть может, в остатний разок. И слепли от этого пота И очень боялись — вот-вот раздастся суровое: Их расстреляли на рассвете, Когда вокруг белела мгла. Там были женщины и дети И эта девочка была. Сперва велели всем раздеться, Потом ко рву всем стать спиной, Но вдруг раздался голос детский. Наивный, тихий и живой: Рука сама собой в мгновенье Вдруг опускает автомат. Он словно скован взглядом синим, Проснулась в ужасе душа. Он застрелить ее не может, Но дал он очередь спеша. Упала девочка в чулочках. Снять не успела, не смогла. Что если б дочка Твоя вот так же здесь легла? И это маленькое сердце Пробито пулею твоей! Ты — Человек, не просто немец! Но ты ведь зверь среди людей! Впервые может эта дума В мозгу отравленном зажглась. И всюду взгляд светился синий, И всюду слышалось опять И не забудется поныне: Был на 9-е мая только глоток вина. Вечно спешила куда-то, ехала на шашлыки, Дед, мы войну забыли, жили, как дураки. Дед, это я виновата, некого обличать. Я про фашизм забыла детям своим кричать, Кланяться ветеранам светлой Победы той И поминать их в храмах перед иконой святой. Дед, это я виновата - не закрывала дверей Тем, кто травил в Украине байки про москалей. Я не звонила в набат, Каждому не кричала, что славянин мне брат. Дед, это я виновата в том, что при власти ворье. В том, что из схронов вышло неонацистов зверье. Время идти на крест. Дед, я к тебе за прощеньем. Знаю, ты на Небесах. Буду жива - в День Победы стану в молитве в слезах. Внукам своим не устану Правды слова нести. Против фашизма я встала. Дед, если что - прости. Постарела мать за тридцать лет, А вестей от сына нет и нет. Но она все продолжает ждать, Потому что верит, потому что мать. И на что надеется она? Много лет, как кончилась война. Много лет, как все пришли назад, Кроме мертвых, что в земле лежат. Сколько их в то дальнее село, Мальчиков безусых, не пришло. Все пришли в кино — и стар, и мал. Кто познал войну и кто не знал, Перед горькой памятью людской Разливалась ненависть рекой. Трудно было это вспоминать. Вдруг с экрана сын взглянул на мать. Мать узнала сына в тот же миг, И пронесся материнский крик: Он рванулся из траншеи в бой, Встала мать прикрыть его собой. Все боялась — вдруг он упадет, Но сквозь годы мчался сын вперед. Сын остался жить, Просит мать о сыне повторить. И опять в атаку сын бежит. Жив-здоров, не ранен, не убит. Дома все ей чудилось кино… Все ждала, вот-вот сейчас в окно Посреди тревожной тишины Постучится сын ее с войны. Я убит подо Ржевом, В безыменном болоте, В пятой роте, на левом, При жестоком налете. Я не слышал разрыва, Я не видел той вспышки,-- Точно в пропасть с обрыва -- И ни дна ни покрышки. И во всем этом мире, До конца его дней, Ни петлички, ни лычки С гимнастерки моей. Я -- где корни слепые Ищут корма во тьме; Я -- где с облачком пыли Ходит рожь на холме; Я -- где крик петушиный На заре по росе; Я -- где ваши машины Воздух рвут на шоссе; Где травинку к травинке Речка травы прядет, -- Там, куда на поминки Даже мать не придет. Подсчитайте, живые, Сколько сроку назад Был на фронте впервые Назван вдруг Сталинград. Фронт горел, не стихая, Как на теле рубец. Я убит и не знаю, Наш ли Ржев наконец? Удержались ли наши Там, на Среднем Дону?.. Этот месяц был страшен, Было все на кону. Неужели до осени Был за ним уже Дон И хотя бы колесами К Волге вырвался он? Задачи Той не выиграл враг! А иначе Даже мертвому -- как? И у мертвых, безгласных, Есть отрада одна: Мы за родину пали, Но она -- спасена. Наши очи померкли, Пламень сердца погас, На земле на поверке Выкликают не нас. Нам свои боевые Не носить ордена. Вам -- все это, живые. Нам -- отрада одна: Что недаром боролись Мы за родину-мать. Пусть не слышен наш голос, -- Вы должны его знать. Вы должны были, братья, Устоять, как стена, Ибо мертвых проклятье -- Эта кара страшна. Это грозное право Нам навеки дано, -- И за нами оно -- Это горькое право. Летом, в сорок втором, Я зарыт без могилы. Всем, что было потом, Смерть меня обделила. Всем, что, может, давно Вам привычно и ясно, Но да будет оно С нашей верой согласно. Братья, может быть, вы И не Дон потеряли, И в тылу у Москвы За нее умирали. И в заволжской дали Спешно рыли окопы, И с боями дошли До предела Европы. Нам достаточно знать, Что была, несомненно, Та последняя пядь На дороге военной. Та последняя пядь, Что уж если оставить, То шагнувшую вспять Ногу некуда ставить. Та черта глубины, За которой вставало Из-за вашей спины Пламя кузниц Урала. И врага обратили Вы на запад, назад. Может быть, побратимы, И Смоленск уже взят? И врага вы громите На ином рубеже, Может быть, вы к границе Подступили уже! Да исполнится Слово клятвы святой! Братья, ныне поправшие Крепость вражьей земли, Если б мертвые, павшие Хоть бы плакать могли! Если б залпы победные Нас, немых и глухих, Нас, что вечности преданы, Воскрешали на миг, -- О, товарищи верные, Лишь тогда б на воине Ваше счастье безмерное Вы постигли вполне. В нем, том счастье, бесспорная Наша кровная часть, Наша, смертью оборванная, Вера, ненависть, страсть. Не слукавили Мы в суровой борьбе, Все отдав, не оставили Ничего при себе. Все на вас перечислено Навсегда, не на срок. И живым не в упрек Этот голос ваш мыслимый. Братья, в этой войне Мы различья не знали: Те, что живы, что пали, -- Были мы наравне. И никто перед нами Из живых не в долгу, Кто из рук наших знамя Подхватил на бегу, Чтоб за дело святое, За Советскую власть Так же, может быть, точно Шагом дальше упасть. Я убит подо Ржевом, Тот еще под Москвой. Где-то, воины, где вы, Кто остался живой? В городах миллионных, В селах, дома в семье? В боевых гарнизонах На не нашей земле? Я вам жизнь завещаю, -- Что я больше могу? Завещаю в той жизни Вам счастливыми быть И родимой отчизне С честью дальше служить. Горевать -- горделиво, Не клонясь головой, Ликовать -- не хвастливо В час победы самой. И беречь ее свято, Братья, счастье свое -- В память воина-брата, Что погиб за нее. На земле многострадальной белорусской Наш разведчик в руки ворогу попался. Был захвачен он, когда тропинкой узкой В партизанские районы пробирался. Был он смуглый, черноглазый, чернобровый, Он из Грузии ушел в поход суровый. Признавайся в час последний! По деревне, по снегам осиротелым Повели его галдящею гурьбою. Не иначе, лейтенантом был ты прежде, А теперь в крестьянской прячешься одежде! Тяжела его прощальная дорога, Конвоиры аж заходятся от злости. Смотрит женщина растерянно с порога: Незнакомца к ней ведут лихие гости. Что ответить, коль не видела ни разу? И прильнула вдруг к щеке его колючей, От мучений и от смерти заслонила. На Полесье помнят люди этот случай, В лихолетье в м это было. Ничего о них мне больше не известно, Но о брате и сестре сложили песню. Может, в Грузии ту песню он услышит И письмо ей в Белоруссию напишет. Через века, через года,- помните! О тех, кто уже не придет никогда,- помните! В горле сдержите стоны, горькие стоны. Памяти павших будьте достойны! Хлебом и песней, мечтой и стихами, жизнью просторной, Каждой секундой, каждым дыханьем будьте достойны! Покуда сердца стучатся,- помните! Какою ценой завоевано счастье,- пожалуйста, помните! Песню свою отправляя в полет,- помните! О тех, кто уже никогда не споет,- помните! Детям своим расскажите о них, чтоб запомнили! Детям детей расскажите о них, чтобы тоже запомнили! Во все времена бессмертной Земли помните! К мерцающим звездам ведя корабли,- о погибших помните! Встречайте трепетную весну, люди Земли. Убейте войну, прокляните войну, люди Земли! Мечту пронесите через года и жизнью наполните!.. Но о тех, кто уже не придет никогда,- заклинаю,- помните! И в огнях салюта Будто гром: Как понять и как осмыслить это: Десять крепких, бодрых, молодых, Полных веры, радости и света И живых, отчаянно живых! У любого где-то дом иль хата, Где-то сад, река, знакомый смех, Мать, жена А если неженатый, То девчонка - лучшая из всех. На восьми фронтах моей отчизны Уносил войны водоворот Каждую минуту десять жизней, Значит, каждый час уже шестьсот!.. И вот так четыре горьких года, День за днем - невероятный счет! Ради нашей чести и свободы Все сумел и одолел народ. Мир пришел как дождь, как чудеса, Яркой синью душу опаля В вешний вечер, в птичьи голоса, Облаков вздымая паруса, Как корабль плывет моя Земля. И сейчас мне обратиться хочется К каждому, кто молод и горяч, Кто б ты ни был: Педагог, студент или сверловщица Да, прекрасно думать о судьбе Очень яркой, честной и красивой. Но всегда ли мы к самим себе Подлинно строги и справедливы? Ведь, кружась меж планов и идей, Мы нередко, честно говоря, Тратим время попросту зазря На десятки всяких мелочей. На тряпье, на пустенькие книжки, На раздоры, где не прав никто, На танцульки, выпивки, страстишки, Господи, да мало ли на что! И неплохо б каждому из нас, А ведь есть душа, наверно, в каждом, Вспомнить вдруг о чем-то очень важном, Самом нужном, может быть, сейчас. И, сметя все мелкое, пустое, Скинув скуку, черствость или лень, Вспомнить вдруг о том, какой ценою Куплен был наш каждый мирный день! И, судьбу замешивая круто, Чтоб любить, сражаться и мечтать, Чем была оплачена минута, Каждая-прекаждая минута, Смеем ли мы это забывать?! И, шагая за высокой новью, Помните о том, что всякий час Вечно смотрят с верой и любовью Вслед вам те, кто жил во имя вас! У него была служба маленькая. И маленький очень портфель. Получал он зарплату маленькую… И однажды — прекрасным утром — постучалась к нему в окошко небольшая, казалось, война… Автомат ему выдали маленький. Сапоги ему выдали маленькие. Каску выдали маленькую и маленькую — по размерам — шинель. При нем снаряд убил сестру и мать. Ему ж по локоть руки оторвало. А мальчику в то время было пять. Он музыке учился, он старался. Любил ловить зеленый круглый мяч И вот лежал - и застонать боялся. Лежал тихонько на солдатской койке, обрубки рук вдоль тела протянув О, детская немыслимая стойкость! Проклятье тем, кто там, за океаном, за бомбовозом строит бомбовоз, и ждет невыплаканных детских слез, и детям мира вновь готовит раны. О, сколько их, безногих и безруких! Как гулко в черствую кору земли, не походя на все земные звуки, стучат коротенькие костыли. И я хочу, чтоб, не простив обиды, везде, где люди защищают мир, являлись маленькие инвалиды, как равные с храбрейшими людьми. Пусть ветеран, которому от роду двенадцать лет, когда замрут вокруг, за прочный мир, за счастие народов подымет ввысь обрубки детских рук. Пусть уличит истерзанное детство тех, кто войну готовит, - навсегда, чтоб некуда им больше было деться от нашего грядущего суда. Уревелись вместе с дочкой, сыном и его невестой. Если учесть, что только неделю назад кончила перечитывать 'Блокадную книгу' Адамовича и Гранина, станет понятно, что совсем душа на разрыв Уже нашла сама, автор Наталья Болдырева-Болдык. Одна из моих любимых песен о войне из фильма 'В небе 'ночные ведьмы' Когда вы песни на земле поёте, Тихонечко вам небо подпоёт. Погибшие за Родину в полёте Мы вечно продолжаем наш полёт. Мы вовсе не тени безмолвные. Мы ветер и крик журавлей. Погибшие в небе за Родину Становятся небом над ней. Мы дышим, согревая птичьи гнёзда, Баюкаем детей в полночный час. Вам кажется, что с неба смотрят звёзды, А это мы с небес глядим на вас. Мы стали небом, стали облаками И, видя сверху наш двадцатый век, К вам тихо прикасаемся руками, И думаете вы, что это снег. И вот текст замечательной песни, которую на 9 мая, на концертах для ветеранов исполнял младший ансамбль МХС ЛИРА тюменского Дворца пионеров. Как они её пели!.. Как были им благодарны ветераны, особенно за 'Ледовую трассу' и 'Танк-герой'!.. Она действительно детская, но такая На высоком пьедестале Танк застыл. Он в боях за нашу землю Ранен был. Сколько вмятин и царапин На броне! Танк сражался по-геройски На войне. О боях забыть не может Он никак, До сих пор ночами снится Шум атак. Я ладошкою поглажу По броне, Пусть забудет хоть немножко О войне. Всего несколько куплетов, спетых чистыми детскими голосами, и столько эмоций было и у слушателей, и у организаторов концертов, и у родителей, и тем более - у самих маленьких исполнителей У всех есть в жизни острые моменты, Я помню, хоть уж, сколько лет прошло, В столовой первокурсники студенты Друг в друга хлеб швыряли со столов. Улыбчиво куски с тарелок брали О всякой человечности забыв, И радовались, если попадали Сокурсникам в компоты и супы. Откуда это, что ж еще им надо? Иль это от того, что каждый сыт? Неужто позабыли о блокаде, Где жизнь и смерть ложились на весы? Неужто не возникнет мысли трезвой, У них, людей совсем иных судеб? Но те, что пережили тридцать третий, Конечно, знают, что такое хлеб! Когда была нарушена блокада, Под куполом весенней синевы, Мальчонку, лет пяти, из Ленинграда Пехота подобрала у Невы. И руки Казались от того ещё длинней, Стоял он переживший смерть и муки Девятиста шестидесяти дней. Протягивали шпроты и галеты, Настои, валерьянки и хвои, А он шептал им: Дайте хлеба, Ломая пальцы детские свои. Он ел, уткнув лицо в пахучий мякиш, А по щеке слеза стелила след Не знаю, где теперь он, этот мальчик, Но он сказал бы, ЧТО ТАКОЕ ХЛЕБ. Показать пользователей на карте. Незарегистрированные пользователи не могут оставлять сообщения в данной теме. Баржак Ирина Анатольевна Совместно с 'Институтом публичных выступлений' Олина Вера Геннадьевна Совместно с АН 'СОВА'. Фотостудия BABYBOOM приглашает на фотопроекты. Коррекционно-развивающий центр 'Софья' Развивающие студии, подготовка к школе, художественные и театральные занятия. Рецепт дня Корзиночки из апельсинов. Библиотека Готовимся к школе весело! Лучшие лайфхаки для учеников. Колыбельные песенки Искатели необычайных автографов Детство Чика Посмотреть все статьи.

Приказ о создании совета по профилактике правонарушений

Схема классификации углеводородов

Чехол на седло велосипеда своими руками

Читаем детям о войне стихи

Стихи о войне для детей начальной школы

=== Скачать файл ===

Стихи о войне для детей

Стихи о войне (Великой Отечественной, 1941-1945)

Читайте детям стихи о войне

Report Page