Черная повязка на глазах не мешает белокурой бабе делать минет

🛑 ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻

Черная повязка на глазах не мешает белокурой бабе делать минет
Содержание Fine HTML Printed version txt(Word,КПК) Lib.ru html
вагантская песня

В краю далеком, средь гор недоступных
Высится замок светлый Монсальват...

Р.Вагнер, "Лоэнгрин"

Сидел с волынкой Старый Ник
И выдувал бесовский джиг.

Р.Бернс, "Тэм О'Шентер"

[В этой адвентюре повествуется о рыцарях Святого Грааля и
отличии их от граалящих рыцарей, а также о вреде трактиров и
кабаков...]

Таверна была полна. Ну, относительно, конечно, потому что это
было приличное заведение. За сдвинутыми столами у окна сидело
несколько рыцарей, в другом углу толковали за пивом три капитана, чьи
парусники стояли у причала, да сидели за столами десятка полтора
дворян либо купцов и зажиточных горожан. Люд попроще гомонил в общем
зале.
Новая компания едва нашла себе место. Посетители с интересом
оглядывались на них и возвращались к своим кружкам. Атмосфера царила
самая непринужденная, и через полчасика Мор уже пел "Ячмень" под
одобрительный стук кружек с добрым пивом, Майк что-то весьма
оживленно обсуждал с пожилым рыцарем, - для наглядности оба
размахивали руками, а Дракон внимательно слушал и время от времени
что-то умное говорил. Барри лежал у его ног. Зайка и Софи ушли
наверх, в комнату, Ари сидела в уголке и так засыпала, а Инка и Гил
просто потягивали красное вино - на диво хорошее.
От этого занятия их оторвал голос Майка:
- Мор, "Ай-лэ" помнишь?
Мор, уже слегка хмельной, отозвался из противоположного угла:
- Не так, чтобы очень...
- А давай! - сказал Майк и пересел поближе, рядом с Гилом.
Мор сыграл вступление и виновато сказал:
- Слова забыл. Склероз, а?
И снова заиграл вступление. А начинать пришлось Майку:


Сэр Джон Бэксворд собирал в поход
Тысячу уэльских стрелков.

Гил подхватил:


Сэр Джон Бэксворд был толстым, как кот,
А конь его был без подков.

Тут и Мор вспомнил, наконец, слова:


Сэр Джон Бэксворд пил шотландский эль
И к вечеру очень устал.
Он упал под ель, как будто в постель,
И там до Пасхи проспал.

Тут они грянули все вместе:


Ай-лэ, ай-лэ, как будто в постель,
И там до Пасхи проспал.
Так налей, налей еще по одной,
С утра я вечно больной!

Посетители слушали с интересом - того и гляди, станут
подпевать неслыханной доселе хорошей застольной.

Майк:


Король Эдуард четырнадцать дней
Ждет бэксвордов отряд.

Мор и Гил:


Десять тысяч копий и столько ж коней
Не пьют, не едят и не спят.

Втроем:


Король Эдуард восьмого гонца
Вешает на суку.
Но нет Бэксворда, и вид мертвеца
Нагоняет на войско тоску.

Припев был подхвачен с большим воодушевлением, причем от
куплета к куплету пелся все более слаженно и все большим количеством
голосов:


Ай-лэ, ай-лэ, и вид мертвеца
Нагоняет на войско тоску.
Так налей, налей еще по одной,
С утра я вечно больной.

Мор:


Король Эдуард издал приговор
И вышел, гневен с лица:

Майк:


- Сэр Джон Бэксворд - изменник и вор,
И Тауэр ждет подлеца.

Все втроем:


Сэр Джон Бэксворд лежит на траве,
Шлем у его плеча.
И не ведает, что по его голове
Плачет топор палача.

Дюжина мужских голосов гремела:


Ай-лэ, ай-лэ, по его голове
Плачет топор палача.
Так налей, налей еще по одной,
С утра я вечно больной.

Лорд-канцлер Кромвель на юг спешит
К Уэльсу, где спит Бэксворд.
Королевский приказ к уздечке пришит
У каждой из конских морд.
А войско идет, кончается год,
В Лондоне войска все нет.
Французский флот переплыл Ла-Манш
И занял цветущий Кент.

Джон Бэксворд под елью сидит в кандалах,
Головой опираясь на ель.
А войско гуляет в уэльских полях
И пьет бэксвордовский эль.
Лорд-канцлер Кромвель в Лондон спешит
С мешком у луки седла.
А круглый предмет, что в мешке зашит -
Голова Бэксворда, ха-ха.

Мор сделал едва заметный знак, и трагическим голосом начал
последний куплет:


Король Эдуард в Париж привезен,
В железный ошейник одет.

Далее к нему присоединился Майк:


А все оттого, что в войске его
Джона Бэксворда нет.

Теперь очередь была за Гилом:


А все оттого, что забыл король
Присказки старой слова -
Что покуда пьет английский народ,
Англия будет жива!

И, без остановки:



И покуда пьет французский народ,
Франция будет жива!
И покуда пьет испанский народ,
Испания будет жива!

Разумеется, не удержались и от финальной шкоды:


И покуда пьет российский народ,
Америка будет жива!

Обрадованный хор грянул так, что стены задрожали:


Так налей, налей еще по одной,
С утра я вечно больной.
И еще, еще, еще по одной -
Пусть буду я вечно больной!


И тут к столу путешественников подрулил какой-то нетвердо
стоящий на ногах тип в богатой, но не особо чистой одежде. Судя по
всему - аквитанец дворянского сословия.
- Я с большим удовольствие поставлю вам эти "и еще, еще..." -
обратился он к Майку, - если вы покажете, как в ваших варварских
землях способны пить любой сорт крепкого пойла. Ибо воистину, только
варварская глотка способна перенести мужицкий напиток, именуемый
элем...
Майк не считал здешний эль таким уж "пойлом" и был не прочь
продегустировать побольше - но не под таким же соусом! А наглец
продолжал распространяться на тему "северян, которые пьют, как
лошади, и из лошадиных же колод..." Майк начал заводиться.
И тут Анри отозвал Гила в сторону. Все подходы к Майку
преграждал аквитанский нахал и его постепенно сползавшиеся дружки,
к которым вполне подходило определение "безденежные доны".
- Это все подстроено! - шепнул Анри Гилу. - Даже если не
обращать на них внимание, они все равно найдут повод для драки. А
стража наверняка уже поблизости. Их специально послали за нами.
Порт Антенор - аквитанская колония.
- И что теперь? - поинтересовался Гил.
- Здесь есть рыцари-никольеры, - ответил Анри. - Вот там,
за тем столом - видите? Если дать им знак, они нам помогут. Они тоже
не любят наемников.
- Что, прямо так пойти и сказать? - не поверил Гил.
- Нет, конечно. Нынешний император не очень жалует орден
Святого Николая. Они могут принять нас за шпионов. Но есть одна
песня...
Анри взял лютню и запел:


Обливает утро кровью
Золотую мира кровлю.
К Книге Судеб послесловье -
Белый плащ, и меч надломлен.
Гарью войн восход завешен.
Четки битв перебирая,
В этот день, что начат песней,
Ты войдешь, как в двери рая.
На щите горит, как пламя,
Заревой кровавый отблеск,
И изгибом гордым знамя
Все сердца зовет на подвиг.
Глянь: в тумане вереница
Войск, как сумрачные тени!
Крови пролитой зарница
Лица красит жаром мщенья.
Смерть за смерть, за зло - сторицей,
Вслед за сечей - к сече новой,
Знамени, что вьется птицей,
Светлый шелк окрасить кровью.
"Смерти вы искали? Любо
Нам дарить ее, поверьте," -
Коченеющие губы
Поверяют тайно смерти.
И в глазах пустых - сплетенье
Торжества с немым укором.
"Битвы зов разломит время
Скоро, братья, верьте: скоро!"

Песня была выслушана с интересом, и полуседой рыцарь с
алым крестом на белом плаще явно понял что-то, не
предназначавшееся для посторонних. Два его спутника как-то
ловко и незаметно оттерли безденежных донов в сторону и
намечавшаяся потасовка не состоялась, к великому неудовольствию
задиры.
Гил тем временем подсел к Майку и зашептал ему на ухо.
Майк подпер голову рукой и задумался.
- Слушай, если нас разыскивают, нужно переодеться и
прикинуться кем-то левым, - наконец сказал он.
- Тогда надо решить, кем, - согласился Гил.
- Да опять благородным дворянством, - бесцеремонно
встряла Инка. - Один раз мы уже этот финт проделали, сошло
гладко. И потом, то, что на виду, искать не будут. То есть
искать-то будут, но по закоулкам...
Эту невнятно выраженную мысль Майк и Гил тем не менее
поняли и поспешили поделиться ею с Анри.
Через полчаса все было решено. Наши герои были
представлены Аймерику д'Аутраму, рыцарю-никольеру, тому самому
в плаще с алым крестом. А еще через полчаса они знали о визите
Черной Дамы и ее похождениях. Правда, сам шевалье д`Аутрам в
салоне госпожи Роксаны не был, и подробностей не знал.
Посовещавшись, наши герои сочли, что задержаться в
Антеноре ради выяснения личности Черной Дамы и ее колдовских
возможностей очень даже стоит.
Дракон идти в свет отказался наотрез - он был человек не
тусовочный, и салонная заумь его не прельщала. Анри и Софи
показываться было опасно - их могли узнать.

В гостиной госпожи Роксаны царило оживление. После
случившегося почти два месяца назад скандала с дамой Ле Нуар ничего
особенного в Антеноре не происходило, даже любовных интриг и то не
стало. Но уж сегодня ожидались гости. Рыцарь д`Аутрам, старый
знакомый Роксаны, просил позволения представить ей во-первых, двух
знаменитых провансальских труворов - госпожу Лорен де Провансаль и
Гильема де Монфора, а во-вторых - пришельцев из далекой Англии,
сказочного острова за морями.
Пришельцы сразу стали предметом обсуждения. Салонные дамы и
кавалеры пристрастно обсудили и не совсем модную одежду, и неизящные
манеры, и незнание этикета. Однако пересуды эти быстро угасли,
поскольку англичанам это все было абсолютно до фени. Вместо
застенчивых деревенских родственников всеобщему вниманию предстали
люди со своими понятиями о том, что прилично и изысканно. Разумеется,
герцог де Морран сразу стал объектом внимания дам и жгучей зависти
здешних менестрелей. Лорд Гилдор был немедленно окружен любезными
собеседницами, а шотландский тан Мак-Лауд вызвал полный фурор. Дамы
выделялись не особенно, но Тай де Диа моментально стала героиней дня,
соперничающей с доной Лорен, которая, впрочем, присоединилась ко
всеобщим восторгам. Леди Ариэлла и леди Инес предпочли внимательно
прислушаться к местным сплетням. И тут же набрали полон воз
информации. Им было пересказано все, что говорила Черная Дама, было
пропето несколько ее песен, да и облаченная в черное компания во
главе с Виолиной и Флоридором говорила сама за себя. Что ни говори,
а байронизм заразителен.
Тем временем в другом углу шла дискуссия о рыцарстве. Прециозные
дамы рассуждали о сути и смысле рыцарства в самом высоком стиле.
Тайке это изрядно надоело, и она исполнила весьма подходящую к теме
песенку:


Я непутевый рыцарь,
Как люди говорят.
И в странствия пустился
Я много лет назад.
Скакун мой одноухий,
А мой булатный меч
Давно не брал я в руки,
Но не об этом речь.

Шагаю я по свету
И песенку пою,
Не жалуясь при этом
На долю на свою.
На мне кольчуги нету,
И щит я свой пропил,
Хоть о позоре этом
Я быстренько забыл.

Не быть чтоб одиноким,
Я взял с собой коня,
А от врагов жестоких
Есть флейта у меня.
Ее напев "чудесный"
Любого свалит с ног -
Я сам подобной песни
Сперва терпеть не мог.

Меня бы мой наставник,
Наверное, убил,
Ведь он на воспитанье
Потратил столько сил!
Но я беспутным вырос,
И нет пути назад...
И мне бы не хотелось
Предстать его глазам.

Решит он безобразье
Подобное пресечь,
Мозги мне вправит сразу -
Но не об этом речь.
Ведь вдаль ведет дорога,
Пора мне снова в путь,
И я, уйдя надолго,
Вернусь когда-нибудь!

- Браво, браво! - оценила песенку Роксана. - А что ответит на
это госпожа Лорен? Ведь вы родом из края, где понимают толк в
рыцарстве и куртуазии.
Надо заметить, что герцогиня очень любила подобные
поэтические состязания, и не могла отказать себе в удовольствии
послушать хорошие песни. Тем более, что из тайных источников Роксана
была прекрасно осведомлена о том, что из себя представляют ее гости и
какой переполох они произвели при дворе. Но, поскольку герцогиня
фрондировала, она не воспылала верноподданническими чувствами и никому
ничего не сказала. Графа де Боша она не любила, равно как и всю
компанию королевских собутыльников, и те, кто выставил их дураками,
могли рассчитывать на ее помощь.
Дона Лорен подхватила иронический тайкин тон:


Давно ослеп фамильный склеп,
Червями герб источен,
Разрушен замок мой, как зуб дракона,
Метет на гривы мокрый снег,
А я теперь - один из тех,
Кто покоряет стены бастиона...
На приступ, на приступ -
Веревка, камень, выступ...
"Что может ваша светлость делать здесь?"
Подите к черту!

И душит смех при слове "грех",
И хохот стынет в горле,
Почти что ад - туда мне и дорога!
На небе бог уснул давно,
А мне тем паче все равно,
Кого я здесь убью во имя бога.
На приступ, на приступ -
Пусть когти рвет епископ!
"Вам тоже, сын мой, светит рай земной"...
Когда прикончат.

Разрушен мост, пылает мозг...
Клотильда, чистый ангел...
Но воды тяжелы, как груз измены.
И память душу жжет дотла -
Ах, если б память умерла!
К несчастью, время рушит только стены.
На приступ, на приступ -
Осечка, наледь, выступ...
"Быть может, вы лишь ранены, сеньор?"
Не дай-то Бог...

- Это же издевательство! - воскликнул маркиз Дорант. -
Это пародия на все благородное сословие! Ну, я всегда знал, что в
Романии полно еретиков, но считал, что там уважают рыцарство.
- О каком рыцарстве вы говорите, сеньор? - спросил Гильем. -
Когда аквитанские рыцари вырезают в захваченном городе всех от мала
до велика, насилуют женщин и убивают младенцев - о каком рыцарстве
речь? Слава, богатство, новые земли, милости короля - вот за что
сражаются аквитанские дворяне, и им нет дела до высоких идеалов.
- А как же никольеры? - спросила Роксана. - Насколько
мне известно, у вас в стране их почитают?
- Но они тоже еретики, все как один! - возразил Дорант. -
Всем известно, что они утверждают, будто бы именно они хранят Святой
Грааль, а сами поклоняются дьяволу в обличье дракона.
Дона Лорен и эн Гильем переглянулись и рассмеялись.
- Несомненно, только аквитанские странствующие рыцари могут
отыскать эту реликвию, ибо они чисты сердцем и возвышенны духом! -
насмешливо сказал эн Гильем. - Особенно сенешаль Борс де Бош или маркиз
де Коллен.
Все засмеялись, включая Доранта, и разговор плавно свернул
в сторону от опасной темы ересей, никольеров и Грааля.

В кабаке "Толстый голубь" было полутемно, накурено и шумно.
Завсегдатаями здесь были рейтары, а это была публика драчливая,
горластая и наглая. После яркого света внутри было темно, и Инка
остановилась на пороге, ожидая, когда глаза привыкнут.
Сидевшие у двери посмотрели на новоприбывших. Взору их
предстал хорошо одетый на чужеземный манер юноша с русыми волосами
ниже плеч, в бархатном берете и сером плаще, смуглый черноволосый
паж с озорными зелеными глазами и два молодых человека в костюмах
достаточно старомодных, которые явно обличали в людей воинственных. И
что только понадобилось заезжему дворянству в штатном кабачке рейтар
его величества?
Компания уселась за чистый стол в углу, заказала хорошего вина
и шума особенного не производила. Светловолосый дворянин переговорил
о чем-то с трактирщиком и спустя минут десять за угловым столиком
сидела маркитантка Аннет. Аннет было около тридцати лет, была она
невысока ростом, широка в кости и приятна лицом. Она принадлежала к
тем женщинам, кого не без основания называют бой-бабами, и рейтары ее
уважали и побаивались. И уж не приведи бог кому было задеть Аннет!
- Дядюшка Шено сказал, что вы, благородные господа, имеете до
меня дело какое? - осведомилась она.
- Да, - сказал Майк. - Мы разыскиваем некую Черную Даму, а
также девицу по имени Азарика, которая была чудесным образом спасена.
- А я здесь при чем? - подозрительно спросила Аннет. - Это вы
к его преосвященству обратитесь, а я и не знаю ничего.
- Видите ли, - вступил в разговор вошедший первым юнец. - Нам
не с руки обращаться к властям, поскольку мы... м-м... действуем на
свой страх и риск. И встречаться с епископом или губернатором нам...
нежелательно.
Аннет прислушалась. Что-то ей в этом голосе не нравилось.
Слишком уж писклявый для парня. Да и щеки больно гладкие. Она
присмотрелась повнимательнее - так и есть, девка! А наряд мужской.
Может, и не сыщики королевские. Да и парни больше на вагантов
смахивают, чем на вояк. А этот черный и вовсе смотрит не по-людски.
Встретившись с ним на миг взглядом, Аннет незаметно сложила пальцы
левой руки рожками и ткнула в дерево - демон, как бог свят демон!
- А вы, благородная дама, зачем их разыскиваете?
Все трое переглянулись и засмеялись.
- Накрылась твоя конспирация, Инка, - сказал Гил.
- Надеюсь, что этот маленький секрет останется между нами, -
сказала Инка маркитантке.
Та кивнула и разговор пошел уже живее. Да тут вскоре
заглянули в "Голубя" еще двое. Аннет едва удержалась, чтоб не
помянуть святую пятницу и тысячу чертей - опять дворяне, да
нездешние, и опять баба переодетая, что за наваждение! Однако как
только эти двое произнесли по фразе, Аннет успокоилась - романцы, что
с них взять! У них в Провинции (по-ихнему Провансе) знатные дамы
так обряжаются, что иной раз и не поверишь. А этой даже и к
На бабу напяливают грязные трусы и трахают в киску глубоко
Сняла свитер на порно кастинге и была трахнута зрелым самцом
Лесбиянки в лосинах сосутся и раздеваются после тренировки чтобы полизать мягкие писечки