Чем «связан» Бог

Традиционное окончание многих детских сказок: «И жили они долго и счастливо и умерли в один день». Казалось бы, в этих словах находит выражение настоящая любовь между людьми, когда один может сказать другому: «жить без тебя не могу!», «ты для меня — всё!», «хочу умереть в один день с тобой!». Всегда ли это так на самом деле? И не скрывается ли порой за этими сильными, красивыми словами не любовь, а ее искажение, а именно — болезненная зависимость одного человека от другого?

Прежде всего, важны, наверное, не столько слова, которые люди произносят, сколько то содержание, тот смысл, который они в эти слова вкладывают. Слова могут быть одни и те же, а смысл и содержание при этом могут оказаться совершенно разными. И мы не можем точно знать, что стои́т, например, за этими словами: «жить без тебя не могу», и «ты для меня всё», и «без тебя я просто пропаду, поэтому лучше нам умереть в один день» — подлинная любовь или страстная, болезненная привязанность к человеку, или же ощущение, что этот человек тебе необходим, потому что у тебя никого и ничего, кроме него, в жизни нет. Думаю, что нужно очень четко разделять эти вещи: любовь к человеку и — привязанность к нему, и зависимость от него, и стремление к эгоистичному обладанию им. Лишь первое законно, оправдано и угодно Богу.

Было бы огромным заблуждением воспринимать как зависимость любовь. В каком-то смысле любовь действительно похожа на зависимость, в каком-то смысле она ею даже является, но в смысле очень определенном и не укоризненном.

Бог есть Источник любви, Источник всего существующего, и точно так же Он есть Источник свободы. Бог ничем не связан, Он в высшей степени свободен. Но вот человек, возлюбленное Божие творение, совершает страшную ошибку — отпадает от Бога, удаляется в самую далекую из дальних стран, в область смерти, проклятия, греха. А Господь любит человека, и по некоему закону любви, — закону, который установлен Самим Создателем,— Он приходит на землю, становится Человеком, претерпевает поношения, страдания, Крестную смерть ради того, чтобы спасти Свое создание.

Получается, что совершенно свободный, ни от кого и ни от чего не зависящий Бог, «завися» от Своей любви к человеку, ради него обрекает Себя на воплощение, страдания, смерть (понятно, что выражения «обрекает», «зависим», «вынужден» очень условны,— просто словами этой реальности до конца не выразить).

Есть такая мысль у преподобного Силуана Афонского — «чем больше любовь, тем больше страдание». Если ты любишь, то обязательно будешь страдать. По видимости это «зависимость», но на деле — нечто совсем иное.

Любовь — это то, что не укладывается до конца в какие-то земные категории. Подлинная любовь, если она действительно есть в человеке,— это нечто Божественное. Не нужно ожидать, что наша любовь будет обладать всеми теми ее признаками, на которые указывает апостол Павел, потому что он говорит о любви совершенной, а наша любовь, человеческая, не такова, — она может лишь стремиться к тому, чтобы совершенной стать. Тем не менее если в нашей любви друг к другу есть что-то от ее Божественного источника, если она развивается в правильном направлении, как любовь как таковая, то она, безусловно, от Бога. И то, что мы будем делать не по страсти, а именно по любви, будучи по виду проявлением нашей «несвободы» и «зависимости», все-таки не будет ни несвободой, ни зависимостью, а, напротив, нашей совершенно свободной, добровольной жертвой и подвигом.

Ни в коем случае не надо считать, что наша любовь к человеку, сопереживание и сострадание ему, потребность делиться с ним тем, что, может быть, у нас самих есть в очень ограниченном количестве, является выражением «зависимости». Нет, это является реализацией высшей способности человека — способности любить и отдавать себя, отдавать своё, в конечном итоге — жертвовать собой.