Человек за бортом. Чем уникальны записи Владимира Высоцкого с ансамблем «Мелодия».

Владимир Высоцкий, песни которого мгновенно расходились по СССР в перезаписях на магнитных лентах, долгие годы мечтал выпустить пластинку на родине. Судьба распорядилась иначе: сперва у барда, любимого советским народом с конца 60-х, вышли долгоиграющие альбомы во Франции и Канаде, и только потом, в третью очередь, в СССР - на «Мелодии». Причем между записью дисков и их появлением на свет прошло несколько лет ожидания, которое было для Высоцкого очень мучительным.

Владимир Высоцкий впервые появился в стенах англиканского собора на улице Станкевича (сейчас - Вознесенский переулок), который занимала Всесоюзная студия грамзаписи фирмы «Мелодия», в 1974 г. Актера и барда пригласили стать автором песен к инсценировке детской сказки «Алиса в Стране чудес», которую предпринял его педагог, режиссер Олег Герасимов. В апогей эпохи застоя в Советском Союзе малейшее движение воздуха в общественной жизни казалось шквальным ветром. Появление в студии «Мелодии» громкоголосого певца, исполняющего песни, в которых усматривали иронический подтекст и сатирическую иносказательность, выглядело как провокация. Редакторы «Мелодии» с большим трудом протащили Владимира Высоцкого в «Алису». Более того, ему самому пришлось спеть свои песни для детской инсценировки - они, написанные под одного единственного исполнителя, просто не ложились на ровные голоса профессиональных певцов. «Мы антиподы, мы здесь живем. У нас здесь анти-анти-а-координаты» - рвал аорту Владимир Высоцкий под сводами собора-студии, и сотрудники «Мелодии» многозначительно переглядывались, считывая в детских песенках намеки на абсурдность жизни в брежневском Союзе. Именно из-за песен Высоцкого «Алиса в Стране чудес», записывавшаяся три года, чуть не была положена на полку худсоветом, но все же чудом вышла и помогла официально непризнанному актеру-певцу преодолеть еще несколько барьеров советской системы.

Во время работы над «Алисой» Высоцкому разрешили запись двух полнометражных авторских пластинок - собственной и совместной с его возлюбленной и женой Мариной Влади. Говорят, что благословение было получено благодаря тому, что Влади, актриса с мировой известностью, была членом Французской компартии и волею случая попала на групповое фото французских коммунистов с Леонидом Брежневым. Для появления на «Мелодии» редакторы отобрали самые «безобидные» песни неудобного барда - о войне и о любви, романтические и юмористические песни-новеллы. «Мы поем под оркестр, все очень красиво и без тени провокаций» - так вспоминала работу над пластинками Марина Влади в своей книге «Владимир, или Прерванный полет». Оркестром, которому выпало перевести адреналиновые рифмы и аккорды Высоцкого на язык эстрадных аранжировок, стал «Мелодия» – штатный ансамбль фирмы грамзаписи, собранный в 1973 г. из лучших московских джазменов. В «Мелодии» играли виртуозные музыканты, прошедшие школу биг-бэндов Олега Лундстрема и Вадима Людвиковского, - ансамблем руководили саксофонист Георгий Гаранян и трубач Владимир Чижик. Инструментальный состав «Мелодии» в точности совпадал с модной тогда американской джаз-роковой группой Blood, Sweat & Tears. Музыканты «Мелодии» тяготели к современному джазу и актуальным стилям, что проявлялось в собственных пластинках ансамбля, однако их повседневная работа была рутинной – аккомпанировать советским эстрадным певцам и певицам, по плану записывавшимся на фирме «Мелодия». Шестеро из девяти участников ансамбля были не только музыкантами, но и композиторами: они сами писали аранжировки для исполняемого материала, безупречно разыгрывая сильные стороны своего коллектива.

«У Высоцкого работа происходила через личный контакт», – вспоминает студийную работу с бардом пианист «Мелодии» Борис Фрумкин, сейчас руководящий Оркестром джазовой музыки имени Олега Лундстрема. Например, Высоцкий часто приглашал Фрумкина, который стал аранжировщиком совместного альбома с Мариной Влади, к ним домой – просто в гости, а Марина даже привозила ему из Франции виниловые диски, тогда ценившиеся в Союзе почти на вес золота. С саксофонистом «Мелодии» Алексеем Зубовым, аранжировавшим собственный альбом Высоцкого, обаятельный актер крепко сдружился. Говорят, именно он посоветовал Зубову поскорее эмигрировать из Советского Союза, что тот вскоре и сделал. По настоянию Высоцкого, его альбом писали не по тогдашнему стандарту последовательных наложений, а в манере 1930-1950-х, когда певцы пели на сессии звукозаписи вместе с оркестром. Услышав фонограммы, заранее подготовленные ансамблем «Мелодия», Высоцкий сказал: «Ребята, ничего у нас так не получится. У вас нет моего нерва. Надо писать вместе – чтобы вы слышали меня, а я слышал вас». Певцу сделали в зале студии заглушенную выгородку, за которой он пел, и музыканты «Мелодии» аккомпанировали ему, напитываясь энергетикой его голоса в наушниках. «Это было труднее обычной записи. Потому что мы привыкли слушать друг друга, чтобы играть четко и аккуратно, – вспоминает Борис Фрумкин, – В таком варианте внимание распыляется на яркого солиста. Но в этом был смысл, потому что мы были более энергичны в своем исполнении».

Записи Высоцкого с ансамблем «Мелодия» уникальны атмосферой посиделки хороших друзей, у которых есть поводы и остро пошутить, и взрывно посмеяться, и, нахмурившись, помолчать о чем-то важном. Поначалу кажется, что перед нами разыгрывается спектакль одного актера: большую часть пространства записи занимает Тот Самый Голос, а ансамбль «Мелодия» лишь аккуратно расставляет для него минимальные декорации ритма имелодии. Однако, вслушиваясь, понимаешь, что на самом деле перед нами идет очень тонкая командная игра. В юмористических песнях аккомпанемент ансамбля полон игривости и музыкальных шуток – особенно выделяется фортепиано Бориса Фрумкина, который, по собственным словам, «для Высоцкого веселился изо всех сил». Вслушайтесь, как он ветром гуляет по клавиатуре рояля в «Москве-Одессе». В экзистенциальных «песнях беспокойства» (это определение самого Высоцкого), где актер, певец и сочинитель дотла сгорает в эмоциональном накале, ансамбль, не привлекает к себе лишнего внимания, лишь четко держит ускоренный темп, в котором Высоцкий и пел, и играл, и жил. В «Конях привередливых», одной из главных песен в наследии и судьбе Высоцкого, этот накал достигает максимума, и оттого кажется, что голос певца, закончившего последний припев, пропадает с записи внезапно, словно самоуничтожается на наших глазах, а резвая ритм-секция «Мелодии» еще какое-то время чинно скачет без седока.

Вообще-то песням Высоцкого не подходит никакой другой аккомпанемент, кроме своенравной гитары певца, обнажающей их суть и нерв. Попытки добавить к ним любой другой звуковой элемент кажутся надуманным украшательством, сокрытием смысла. При прослушивании записей Владимира Высоцкого с ансамблем «Мелодия» этот диссонанс особенно заметен, потому что трагизм, который присущ всем песням Высоцкого, даже самым шутейным, здесь замаскирован жизнелюбивым звучанием эстрадного оркестра. На самом деле, кажущийся «веселеньким» оркестровый фон с фанфаронистой медью и стыдливыми струнными, делает отчаянное послание поэта, исступленно кричащего «Нет, ребята, все не так», убийственно-безнадежным. По всем волнам отправлен призыв «Спасите наши души!», но, судя по всему, тонущим ждать спасения неоткуда.

Автор: Денис Бояринов