Чехов и память

В своих рассказах и пьесах Антон Чехов изображал память как жизненно важное звено, которое не только сохраняет людей физически и морально целостными, но и на более глубоком уровне является источником надежды, а не отчаяния, знаний, а не невежества, доброты, а не жестокости. Память — великий просеиватель человеческих ценностей. Чехов был врачом, который начал писать еще в молодости, чтобы заработать деньги на обучение, а затем поддержать свою большую семью — деспотичного отца-банкрота, многострадальную мать, преданных сестер и назойливых, беспомощных братьев. Он часто жаловался на то, что ему нужны деньги, но иногда отказывался от комиссии. Зимой 1897 года, находясь в Ницце, Чехов получил от своего редактора «Космополиса» запрос на рассказ из его жизни за границей. Он отказался. «Я могу писать только по памяти, — ответил он, — и никогда не писал непосредственно с натуры. Моя память должна обрабатывать предмет, как фильтр, оставляющий только важное и характерное». Той зимой, вместо того чтобы писать о солнечных радостях жизни на Средиземноморье, он написал рассказы о молодых женщинах и мужчинах, живущих глубоко в российской провинции и не имеющих надежды спастись от скуки своей жизни — все это по памяти.

На первый взгляд такое упорство в том, чтобы позволить времени делать свое дело, кажется парадоксальным, учитывая, насколько живо чеховские рассказы включают чрезвычайно точные, хорошо наблюдаемые детали повседневной жизни — запах сена, теплого навоза и дымящегося молока на ферме в июне; тот момент трансформации, когда певица достигает максимума своего диапазона и звучит скорее как птица, чем как человек; фиолетовое свечение моря на закате в Крыму. Эти детали не являются кусочками журналистского колорита и не являются простым дополнением к количеству слов (Чехов начал свою карьеру с того, что сочинял комические рассказы и шутки для газет, которые платили за слово). Эти детали были элементами мира, связывавшими его героев во времени и месте, от которых они не могли уйти.

Свое наблюдение о памяти Чехов сделал, когда ему было 37 лет. Он перезимовал на юге Франции, чтобы дать отдохнуть своим туберкулезным легким от сухого холодного воздуха Москвы. Чехов родился в 1860 году, когда продолжительность жизни составляла около 40 лет. Атул Гаванде заметил, что в 1900 году «старость рассматривалась не как нечто увеличивающее риск смерти, как сегодня, а скорее как мера удачи». Чехову не была предоставлена ​​такая мера счастья. Он умер от туберкулеза, когда ему было 44 года, после многих лет страданий от симптомов слабости, бессонницы, нерегулярного сердцебиения, озноба и лихорадки. Впервые он заметил рубиново-красную мокроту, откашливающую из легких, когда ему было всего 25 лет. Лекарства от его болезни не существовало, но ее симптомы можно было несколько облегчить, проводя время на юге, поэтому он зимовал на Ривьере или в Крыму.

Чехов глубоко почитал Дарвина, Герберта Спенсера и других, которые сформулировали революционный взгляд на человеческую природу. С этой точки зрения, люди полностью натурализовались, подчиняясь крупномасштабным эволюционным силам, которые реагируют на случайные события в окружающей среде — пожар, уничтожающий процветающую среду обитания, новую бактерию, заражающую популяцию, десятилетие засухи. Судьба человечества ничем не отличается от судеб других видов. Никакой особой судьбы ему не предначертано. Чехов был убежденным дарвинистом, который невозмутимо говорил о вспышках холеры как о способе, которым природа отбирает слабых, даже когда он работал по 20 часов в день в своей клинике, чтобы облегчить боль и страдания тех, кто мучился от этой болезни. Его задача как писателя была идентична его задаче как врача и человека науки. Писатель, писал он в письме Марии Киселёвой , — это

человек, имеющий обязательства, связанный сознанием своего долга и своей совестью; раз он взялся за перо, пути назад уже нет, и как бы ужасно ни казалось что-либо, он обязан преодолеть свою брезгливость и запятнать свое воображение грязью жизни...

Для химика нет ничего на свете нечистого. Писатель должен быть столь же объективен, как химик; он должен отказаться от обычного субъективизма и понять, что навозные кучи на ландшафте играют почтенную роль и что злые побуждения являются такой же частью жизни, как и добрые.

Тем не менее, его великой темой как писателя были не кучи навоза на ландшафте. Это была сама память, обладающая силой наделять жизнь, какой бы скромной она ни была, смыслом, а иногда и состояниями чистого блаженства. В его пьесах и рассказах память становится больше, чем существительным. Это глагол, мимолетное и эфемерное действие, которое придает смысл случайной и бессмысленной жизни, которую ведут люди.

Говорят, что Чехов был нежным, добрым, сострадательным человеком. Как мужчина он, возможно, был таким для своих друзей и пациентов, но никогда как писатель. В своих рассказах и пьесах он изображал людей без лести. Учитывая его проницательность врача и диагноста, он делал наблюдения точные и беспощадные. Эта откровенность не имела целью шокировать или обескуражить читателей. «Художник не призван судить своих персонажей и то, что они говорят; его единственная задача — быть беспристрастным свидетелем». Лишь немногие из его героев являются хозяевами своей судьбы, и еще меньше готовы взять на себя ответственность за себя, не говоря уже о других. Чехов имел смутное представление о способности человека к самопониманию. Снова и снова его герои сталкиваются с несчастьем и деградируют из-за него. Они обманывают и обманываются. Они лгут себе и лгут другим. Разгневанные и отчаявшиеся, они пьют до изнеможения. Или живут праздно, из трусости, и молчат, когда надо высказаться. Мы читаем о людях, которым предлагают шанс на счастье, но они этого не замечают. Или, если они это замечают, они отказываются от этого из тщеславия или мимолетного приступа злобы, или начинают беспокоиться и тревожиться по поводу перемен и ложатся в постель. Прежде всего, они поддаются жалости к себе. Они живут прошлым, перечисляя свои сожаления. Они беспокоятся о будущем, парализованные тревогой. Они стоят на месте, и жизнь проходит мимо них.

И все же его рассказы наполнены моментами беспричинной грации, мимолетными, как метеоры в безлунном ночном небе, оставляющими длинные следы на сетчатке и еще более длинные в памяти. Откуда берутся эти минуты благодати? Они всегда являются плодом воспоминаний, стимулированных случайно и проявляющихся в полноценных чувствах и видениях. Персонаж путешествует во времени в более счастливый момент, наполняется удовлетворением и мельком видит потерянный, возможно, но тем не менее реальный в данный момент рай. Это напоминает читателю (хотя и редко персонажу), как загадочно и неотвратимо события настоящего связаны с прошлым. Надежды, разбитые жизнью, погребенные под слоями разочарований и горького опыта, могут вернуться к нам в мгновение ока, как изумруды или сапфиры, затвердевшие до кристального совершенства под тектоническим давлением земли. По Чехову, только с течением времени мы можем уловить смысл события или чувства. Но мы должны набраться терпения и вытерпеть много боли, прежде чем нам что-либо станет ясно.

Среди наиболее впечатляющих произведений Чехова - те, которые приближаются к тайне горькой несправедливости жизни и останавливаются, чтобы мы могли на нее взглянуть. Мы познаем это через неприукрашенные образы его прозы и необъяснимое поведение его персонажей. Затем, в зависимости от настроения Чехова, он либо дает нам пощечину (таким образом превращая это в комедию), либо отходит и оставляет нас в изумлении, глядя через дверь, которую он оставляет нам открытой, исчезая.

В «Даме с собачкой» женатый главный герой Гуров случайно заводит роман во время отпуска в Крыму. Это было не из-за скуки или беспокойства, а просто из-за его привычки проверять женщин, где бы он ни находился, и делать одну из них целью своего соблазнения. Он выбрал девушку, которую заметил на набережной со своей собакой. Анна Сергеевна была не интереснее и уж точно не красивее любой другой женщины, с которой он развлекался. Но по какой-то причине, которую он не мог объяснить, когда они расстались, он не смог ее забыть. После того, как он вернется к привычной жизни в Москве, ее образ «затуманится в его памяти». Со временем «воспоминания горели все ярче и ярче». Тогда они «превратились бы в грезы, и в его воображении прошлое смешалось бы с тем, что еще должно было случиться. Анна Сергеевна не была сном, она всюду следовала за ним, как тень, и следила за ним».

Фильтр памяти открывает Гурову то, чего он иначе не мог бы знать? Время сделало свое дело, отсеивая моменты его жизни, и оставило после себя единственное, что для него ничего не значило, — странную, невзрачную женщину, без которой он не мог жить. «Закрыв глаза, он увидел ее как живую, и она казалась моложе, красивее, нежнее, чем была; и он тоже показался себе лучше, чем тогда, в Ялте». Возможно, эти образы были игрой памяти, но они открыли ему правду. В конце концов спасения не было; его судьба была связана с ее судьбой. Он пришел к мучительному осознанию того, что любит ее. Он никогда не ожидал, что полюбит, он никогда не хотел любить, он не умел любить. Не по своей воле он привязался к ней, а через нее он привязался к миру, чего он никогда не искал, никогда не хотел и что, как он знал, только усложнит его жизнь: «И казалось, еще немного — и решение будет найдено, и тогда начнется новая, прекрасная жизнь; и им обоим было ясно, что до конца еще далеко-далеко, а самое сложное и трудное только начинается».

Только у Чехова мы можем прочитать, что влюбленные наконец-то соединились и тогда начинаются трудности. Только в его рассказах о суетности человеческого честолюбия и пустоте народных обещаний мы можем найти столько счастья, охватившего бедную душу, что она ощущает его почти как горе. Что это значит? Именно благодаря работе памяти Гуров нашел свое место в мире. Это место было подле Анны Сергеевны.

ПЕРЕВОД - SORRY, MISTA!