Час Морока

<Часть 1

Вернувшись в дом я затопил баню и пошел заниматься огородом. Выращивал я немногое. Укропчик, петрушку, лук. Все то, что растет быстро и не требует особых усилий. Да и не растет тут практически ничего. Местная земля быстро гниет, покрывается сорняками, по ней ползают кучи вредителей. Растительность тут как на болоте, только вот самих болот нет.

Нарвав немного зелени к ужину я отправился в баню. С этим местом тоже было связано одно правило: как только ты растопил печь, нельзя было пересекать порог парной больше семи раз. Не смотря на то, что в принципе не было необходимости так часто ходить туда-сюда, но мне рассказывали о случаях, когда нарушившие это табу люди больше никогда не выходили из бани. Их останки находили потом под половицами и одному Богу известно, что с ними произошло.

Поддав пару и раскинувшись на лежанке я смог немного расслабиться впервые за день. Пот стекал по телу, я слышал, как за стеной в печи трещат дрова. Можно было закрыть глаза и ненадолго почувствовать себя в полной безопасности. Немного отдохнув, я потянулся за запотевшей банкой пива, которую, чтобы не нагревалась, я заранее поставил на пол парилки. Щелкнув ключом, я безразлично посмотрел на то, как поток пены вытекает из банки прямо по моим рукам. Залпом выпив половину содержимого вторую половину я отправил на раскаленные камни. Запах хмеля заполнил помещение. Я улыбнулся. Хоть что-то приятное было в моем пребывании здесь.

Помывшись, я отправился за бабушкой. Теперь предстояло отмыть и ее. Нашел я ее во дворе. Она сидела на траве и ковырялась голыми руками в земле.

— Ба, вставай, пора мыться.

Она не реагировала на меня. Медленно бабка взяла в руки комок грязи и повернулась в мою сторону протягивая его мне.

— Он тут тоже есть! Глянь! Он везде, во всём! Тут! Тоже есть. Он. Тут. Тут он. Глянь!

Взяв старуху под руки я освободил ее ладонь от земли и повел в сторону бани. Зайдя в предбанник я раздел бабку догола, грязную одежду откинул в тазик и приготовил свежую.

Когда-то этот процесс мне был отвратителен. Сейчас же, купание человека превратилось в абсолютно механическое действо. Я воспринимал его не более сложным в моральном и физическом плане, чем оттирание казана от нагара. Методично поливая бабушку из черпака, я оттирал мочалкой с ее тела все лишнее. Следы фекалий, размазанных между ляжек, комки облезшей кожи под обвисшей грудью, землю и грязь с ног. Не было особого смысла мыть остатки ее волос шампунем, но, все-таки, я сделал и это. Затем, обмотав полотенцем и высушив ее тело, я снова отвел ее в предбанник чтобы уже одеть в чистое. Чтобы старуха вновь не испачкалась, я запер ее в комнате. Если на то пошло, то сейчас она могла свободно бродить где угодно, но мне было жалко проделанной работы.

Открыв вторую бутылку пива я принялся соображать ужин.

Это было забавным наблюдением: люди, в большинстве своем, боятся тьмы, ночи и демонов, скрывающихся в ней. Но здесь, в этом месте, можно было ничего не бояться уже после трех-четырех часов дня. Практически все правила, которым меня учили, срабатывали только в утренние часы и в определенных местах: например, во всем доме “клещи” и голос из шкафа были только в моей комнате. Но это не говорило о том, что мне достаточно было перебраться в другое помещение. Заснув на кухне, утром можно было обнаружить себя внутри печи, а если закемарил на чердаке - проснувшись не удивляйся компании сотен плотоядных оводов. На ужин я приготовил макароны по-флотски. Запасы еды помаленьку заканчивались, но это меня не слишком беспокоило.

Покушав сам я снова отправился кормить бабушку. Она лежала, молча уставившись в телевизор, где крутили очередное политическое шоу. С экранов орали друг на друга, призывали что-то сделать. Показывали постановочные кадры и псевдо-пострадавших. Сплошные шуты и актёры. Недалеким ведущим было не понять, в их пустых головах не укладывалась цена. Цена хотя бы одной человеческой жизни. Я знал о ней. Господи, как же много я знал о цене жизни.

Покормив старуху я отправился в свою комнату, лег на кровать и открыл очередную бутылку водки. Мне тяжело было в этом месте находиться трезвым. Включив телевизор на один из исключительно развлекательный канал, я выпил четверть стакана алкоголя залпом и удобно разлегся.

На экране происходила типичная клоунада: персонажи бегали, решали свои мелкие проблемы, флиртовали друг с другом. Закадровый смех раздражал. Неестественная однообразная запись, раз за разом вставляемая в конце тех моментов, где по замыслу авторов должно быть смешно.

Я выпил еще водки. В бессмысленных попытках понять сюжет шоу, я заскучал. Альтернативы этому не смешному фарсу не было, поэтому я сделал звук потише, достал свой ноутбук и включил один из заранее скачанных на жесткий диск фильмов. Подложив под голову еще одну подушку, чтобы принять полусидячее положение я уставился в монитор. Попутно очередная доза алкоголя отправилась в стакан, а затем и в мой желудок.

Спустя какое-то время я неожиданно задремал.

Проснувшись я обнаружил что за окном глубокая ночь. Ноутбук давно потух а по телику до сих пор крутили развлекательную чушь. Оглядевшись, я понял что в комнате не один. Бабушка стояла справа от моей кровати и, не отрываясь, смотрела в телевизор.

— Сука. - Прошептал я. Как я мог настолько расслабиться, что не запер ее в комнате перед тем как лечь в кровать?

Тихонько, чтобы не привлекать лишнего внимания, я стал подыматься. Стараясь не создавать лишнего шума я опустил на пол сначала одну ногу, затем другую. Не отрывая взгляда от старухи, я направился в ее сторону. В тот момент она меня заметила. С неприятным хрустом шейных позвонков бабка повернула в мою сторону голову. На ее лице застыла отвратительная улыбка от уха до уха, обнажающая гнилую пасть. С ловкостью, которой не ожидаешь от стариков, она прилипла к полу, встав на четвереньки. Она приближалась ко мне словно кошка, подкрадывающаяся к своей жертве, готовая в любой момент прыгнуть. Улыбка не сходила с ее лица а немигающие глаза смотрели только на меня.

Я выдохнул и шагнул ей навстречу. Вскочив с пола старуха с диким криком набросилась на меня, пытаясь укусить, ударить рукой, впиться в лицо ногтями. Схватив ее за запястья я, спиной вперед, сбивая попавшиеся по пути предметы, попятился в сторону ее комнаты. Сопротивляясь изо всех сил, мне удалось затащить ее в помещение. Резким движением я отбросил ее на пол, а затем, со всех ног, пока она не успела встать, побежал к выходу. Резко захлопнув дверь я накинул все замки и защелкнул их. Какое-то время бабка еще орала, царапала ногтями дверь с обратной стороны и выла. Смахнув пот со лба я отправился обратно к себе.

— Придурок! Как можно быть таким идиотом? - Ругал вслух я сам себя.

Я отпил водки прямо из горла. А затем еще и еще. Упав обратно на кровать я сделал телевизор погромче, расслабился и попытался уснуть. Сердце быстро билось, сон не шел. Еще водка. И еще. Потный, я пытался сконцентрироваться на происходящем в шоу.

— Саша, ну что же ты делаешь? У нас сын весь день просидел в шкафу!

— Я думал что мы играем в прятки! Откуда я знал что он…ну, что он застрял - Доносилось с экрана под закадровый смех.

— Саша! Сколько пива ты сегодня выпил?

— Пять…надцать бутылок.

— Скооолько? - Снова закадровый смех. После короткой перебивки начался очередной скетч.

— Так, Саша, сегодня я допоздна на работе, в этот раз следи за сыном и не пей!

— Да, зайчик. - Смена сцены. Герой сидит и смотрит футбол, вокруг него куча пустых банок алкоголя. Он допивает последнюю и решает проверить ребенка.

— Сыночек, Алёшенька, где ты? - Он бродит по квартире. - Ау! Выходи! Я дам тебе… - Герой копается в карманах и достает одну мятую купюру. - Пятьдесят рублей! - Закадровый смех.

— Папа, папа, я тут! В шкафу!

— Снова ты за свое! - Снова смех. Саша подходит к шкафу, открывает дверь, заходит внутрь и закрывает за собой. Закадровый смех стихает, пропадают все звуки. На экране мучительно долго показывают шкаф. Минуту, две, три… В конце концов дверь медленно открывается, свет исчезает. Из проема высовываются непропорционально длинные белые пальцы с острыми черными ногтями. Они тянутся, тянутся, тянутся. Выходят за рамки экрана и теперь они уже свисают позади телевизора, ползут все ниже и ниже, к кровати…

— Серёженька…Иди ко мне… Загляни сюда… У меня есть много красивых, новых, блестящих игрушек… Я подарю их тебе…Просто подойди…

∗ ∗ ∗

— Твою мать! - Я проснулся чуть позже обычного, за окном светило солнце. Желудок крутило, к горлу подкатывал отвратительный ком. Попытавшись резко встать я понял, что не донесу содержимое своего желудка дальше своей комнаты. Резким движением я выдернул из-под кровати алюминиевое ведро и моментально наблевал в него смесью из желчи и непереваренных макарон.

— Стоп. Ведро? В последнюю секунду я успел одернуть от емкости руку, но в большой палец уже впилась длинная острая лапка. Остальные конечности “клеща” трепыхались, тянулись к моей руке, быстро-быстро перебирая в воздухе.

— Падла! - Выругался я, быстро вскочил и побежал на кухню, где хранилась газовая горелка для розжига печи. Взяв баллон я немедленно зажег его, держа руку на весу и стараясь следить за тем чтобы лапки не дотянулись до моего тела. Направив струю огня на ведро я приготовился к боли. Существо так резко выдернуло из моей конечности щупальцо, что оторвало мне часть плоти. Перевернувшись дном кверху, оно встало на лапки и попыталось уползти от меня. Загнав “клеща” в угол я продолжил палить его. Металл ведра покрылся кровавыми волдырями, стал свистеть, как закипающий чайник, съеживаться. Гнойники надрывались, жидкость из них разбрызгивалась по всей кухне. В конце концов емкость сжалась, засохла и перестала двигаться.

— Да что со мной происходит? Сука! - Застонал я.

Привычный алгоритм утренних действий был нарушен, нужно было срочно наверстывать упущенное время. Наскоро перевязав палец я сунул останки существа в мусорный пакет я побежал одевать старуху и готовить завтрак. Бабка, не смотря на события вчерашней ночи, выглядела как обычно.

Быстро сварив кашу и покормив бабушку я ускоренно занялся стиркой и уборкой. Сегодня нужно было привести дом в максимальный порядок. Вынести весь мусор, пустые бутылки, вымести грязь. Пытаясь завершить все дела до обеда я максимально выдохся и к моменту, когда нужно было заводить напольные часы уже валился с ног.

Заперев старуху я занял свое привычное место на кухне и открыл банку пива. Залпом выпив ее, я приготовился к часу Морока.

К моему удивления, без всяких лишних эффектов, на кухню прошел Федор Михайлович и, не здороваясь, сел напротив меня.

— Ну, Серега? На чем мы остановились?

— Вспомнить бы ещё, Федь.

— Там что-то про шамана.

— Ах да, точно. - Я встал, прошел к холодильнику, достал и открыл еще одну банку пива. - Если хочешь - сам возьмешь. - Обратился я к Михалычу. - Шаман, значит. Расстреляли его, или запытали до смерти, кто знает? Поставили московского управляющего, да и продолжило село жить дальше. Жителей тут никогда много не было. Сотни четыре в лучшие годы. Некоторые уехали после смерти и похорон шамана, но многие остались. За то время, что они успели здесь провели, они успели привыкнуть, осесть. Завести семьи, построить дома, засеять участки. А потом стали происходить странные вещи: люди пропадали, калечились, рассказывали про странных существ, бродящих по улицам.

— Как интересно. И с чего же это вдруг? - Михалыч оскалился.

— Все из-за шамана. При жизни он черпал силы из этого места. Общался с духами и, видимо, установил какой-то мостик между нашим миром и… иным. Я не знаю подробностей: не разбираюсь в этом. И по этому мостику в наш мир проникло что-то. Мертвый шаман, знаешь, не мог контролировать это, в силу очевидных причин. Тогда-то и начался настоящих хаос: буквально за месяц в деревне осталось не больше двух десятков людей, и я в их числе. Я тогда был еще маленьким ребенком. Лет десяти-одиннадцати. Боялся того, что происходит. Плакал, когда однажды выйдя во двор погулять понял, что никого из моих друзей не осталось. Как сейчас помню: стоял на детской площадке с мячом в одной руке и пластиковым горшком с лопаткой в другой. Я ревел, понимая что больше никто не выйдет поиграть со мной. Слезы лились от осознания того, что я больше никогда не увижу своих друзей.

— Ай как грустно. Бедный маленький Сереженька. - Михалыч продолжал скалиться, смотря мне прямо в глаза. - Может быть, если ты выйдешь погулять сейчас, то встретишь их? - В эту же секунду я выглянул в окно и увидел друзей моего детства, гоняющих мяч во дворе. Они смеялись, неловко пасовали друг другу, толкались и падали в песок. Сердце ёкнуло. С большим трудом мне удалось перевести взгляд обратно на Федора.

— Воздержусь. - Я залпом выпил добрую половину банки пива. - И вот, в этой опустевшей деревне, среди единиц выживших, меня стали учить всем этим дурацким правилам. Ты бы знал, Михалыч, как меня это всё достало за столько лет! Каждый день одно и то же! Проснулся, осмотрелся, занялся одними и теми же делами по дому, пересидел, перетерпел этот час! Сколько всего ты со мной делал? Топил, резал, убивал моих родных, поджигал, плавил, морозил! Я в зоопарке столько животных не видел, сколько на этой кухне! А все эти твари, Федя? Мерзкие, из самых темных глубин моего подсознания. Я с самого детства научился не бояться и терпеть. После обеда - одни и те же дела. Каждый вечер - одни и те же развлечения. И по новой, Федя. Почти десять лет одного и того же! День за днём, день за днем! За что мне это? Просто потому что мне не повезло здесь родиться? За какие мои грехи такая жизнь? Если сегодня тебе какая-нибудь хрень не оторвёт руку, так завтра пройдешь по определенному двору не вприпрыжку а обычным шагом и тебе ступни отгрызут младенцы, вылезшие из луж! И я ведь привык. Почти нормой было! А потом я ведь вырвался, уехал…

— Ты знаешь, что делать. Се-ре-жа. - У Михалыча улыбка стала неестественно кривой: верхняя губа почти касалась носа, усы торчали во все стороны а уголки рта растянулись почти до самых скул.

— Знаю, Федя. И когда я уехал отсюда, в тот день, когда я впервые проснулся… Я не мог поверить что это всё взаправду. Что это не очередная иллюзия. Что я могу еще немного поспать. Не заниматься одними и теми же делами. С людьми пообщаться! Отношения построить! Жить так, как нравится мне! Не бояться что-то новое сделать, потому что можно нарушить очередное дебильное правило! И это больно, Федя. Понимать что есть место, где я могу быть в безопасности, могу не зависеть ни от чего, кроме себя. Место, в котором мне не страшно засыпать и просыпаться, где мне не нужно бояться каждого встречного на улице, предмета в моем доме или времени суток!

— Ты. Знаешь. - Кожа на лице Михалыча треснула в районе подбородка и расползлась по обе стороны лица. Глаза закатились, из носа пошла кровь. Его кожа отошла от черепа как будто что-то резко дернуло Федора за загривок. Стуча зубами существо в обличии коллеги продолжало повторять - Ты. Знаешь. Что. Делать. Ты. Знаешь. Что. Делать. Ты. Знаешь…

Я сел и, не обращая внимания на теряющего плоть Федора, продолжил:

— За что вы так со мной? Зачем вы дали мне выбор?

Часы пробили двенадцать.

∗ ∗ ∗

— Здравствуйте, мои дорогие! - Улыбнулся я, тем же вечером приглашая пройти в дом свою девушку Настю и ее сына Артема. - Спасибо, что смогли добраться так далеко! - Чмокнув в щечку подругу я поднял на руки Артема.

— Дядя Сережа! Радостно закричал он, принявшись обнимать меня.

— И я рад тебя видеть, бандит!

Пригласив их на кухню, я наложил им скромный ужин.

— Вот, присаживайтесь. Насть, я очень благодарен тебе, что ты сможешь меня подменить.

— Да ладно тебе - Улыбнулась она. - Чего мне стоит денек посидеть с твоей бабушкой.

— Да даже меньше дня, я уеду на ночь и утром сразу же приеду и заберу вас. А потом поедем, наконец-то, в отпуск! - Выдавил из себя я. - Давайте, располагайтесь. Вот там - Махнул я рукой. - Ваша комната. Я посетил чистое постельное, за бабушку не переживайте, я уложил ее. Вашей помощи не потребуется. Еда в холодильнике, вода свежая, сегодня набрал. Ну, думаю, не пропадете. - Через силу я заставил себя улыбнуться.

— Хорошо, Сереж. Давай, езжай, как-нибудь разберемся! - Она поцеловала меня в щеку.

Помедлив, я взял рюкзак со своими вещами, помахал рукой Артему, жадно уплетающему запеканку, и вышел во двор.

Темнело.

Постояв недолго на холоде, я направился к своей машине. Закинув на пассажирское кресло свои вещи я завел двигатель, еще раз посмотрел на свет из окна моего дома и поехал.

Мне с трудом удавалось сдерживать слезы. Проехав мимо выгоревшей таблички с названием деревни я вдавил газ и постарался уехать из этого места как можно быстрей и дальше.

В тот день ведьма рассказала мне все про Оново. Про шамана, про пропавших людей.

По тому мосту между мирами в нашу реальность пришло существо. Это не были какие-то отдельные духи или демоны, нет. Вся деревня, каждый ее дом, камень, листик на дереве и ягода в кустах стали его частью. Мы впускали его в себя употребляя воду, собирая грибы и ягоды, да даже просто дыша воздухом тех мест. Вся эта деревня стала одним огромным монстром. И существо имело разум. Прикончив большую часть людей, оно поняло, что если убьет всех, то вскоре ему нечем станет питаться. И так я, да и все оставшиеся, стали собачками на длинном поводке, выпущенные хозяином и гуляющие до тех пор, пока их не притянут назад. И лучше бы ты к этому моменту был с косточкой в зубах. В этом случае, тебя погладят по головке и пустят гулять дальше. В этот чудесный свободный мир без страха.

Ведьма быстро поняла, что от нее хотят. Поэтому частенько отправляла в “место силы” людей, кто имел несчастье прийти к ней за советом. “Прогуляйтесь там. В церковь зайдите, пообщайтесь с местными! Там такая природа, такая мощь! Все ваши проблемы разом уйдут!” - обещала она. И, в чем-то, даже не врала.

А вот мне осмыслить происходящее не хватило времени. Когда оно позвало меня, я пришел с пустыми руками. Долгий месяц оно мучило меня, показывало какой будет моя жизнь, если я не сделаю то, что оно хочет. И я сдался. Цена чужой жизни - моя свобода. Недолгая, но такая нужная.

Я ехал все дальше и дальше от Оново. Слезы все еще текли по моим щекам. Но назад пути уже не было. Я хотел другой жизни. Я хотел вырваться из этого вечного замкнутого круга.

Но единственное, что я мог почувствовать вместо облегчения, был тот факт, что я - всего лишь червяк на рыболовном крючке. Мой хозяин достал меня из банки, насадил на иглу, плюнул сверху и забросил в глубокие темные воды. Все что я могу - дергаться в конвульсиях. И если на меня хозяин поймает рыбу, то я получу свою долю отдыха, лежа в заросшей земле недалеко от берега. И отдых этот продлится ровно до того момента, пока хозяину не понадобиться новая рыба. И единственное, о чем я могу молиться - чтобы наступил день, когда пойманная рыба окажется ему не по зубам.