Сергей, милиционер в отставке. Часть первая

12 лет прошло с начала реформы милиции и появления нового закона «О полиции». Закон не подразумевал никаких серьезных кадровых или организационных преобразований. Помимо переименования милиции единственным фактическим изменением стало значительное увеличение финансирования органов внутренних дел. Когда деньги закончились, стало ясно, что ключевые проблемы милиционеров так и не были разрешены. Не удалось отказаться от «палочной системы», переименование должностей не привело к заявленному изменению функций людей, занимающих эти должности. При этом самими милиционерами отмечалось ухудшение условий несения службы, в частности сокращение автопарка «на земле», проблемы с форменной одеждой, нарастание неуважительного отношения начальства к подчинённым, кадровый голод. 

То, что можно предполагать реальной целью реформы и переименования милиции, было озвучено высшими сановниками не формально-юридическим образом, а имело скорее политический и историко-эмоциональный окрас. С их публичных слов становилось ясно, что им неприятна прямая преемственность российских органов внутренних дел от органов порождённых Великой Октябрьской революцией. В том же году была введена статья 286.1 УК РФ «Неисполнение сотрудником органа внутренних дел приказа», а до этого озвучивались опасения относительно возможности поддержки милиционерами широкого демократического движения. Отдельно нужно отметить, что и сами милиционеры в частных беседах высказывали неприятие к наименованию «полиция», исходя из исторической коннотации, которую оно несёт.

По мнению главы московского профсоюза полиции Михаила Пашкина, начальники избавились от неугодных сотрудников, от тех, кто имел свой голос и не соглашался с руководством. Ухудшилось положение оставшихся в системе сотрудников, очереди на социальные выплаты и жильё растут. Попытки организовать независимые профсоюзы наталкиваются на противодействие со стороны государственной машины и жестоко караются.

Горизонт видения необходимо расширять. Отбросить всяческие стереотипы и накопившийся негатив. Воспринимать сотрудников МВД политически, с классовых позиций. Для этого необходимо помнить корни современной российской т. н. полиции, понимать откуда она взялась и как она развивалась. Принимать во внимание, что многие пролетарии и представители низов мелкой буржуазии находят приложение своих сил в этой структуре и там проходят нужную для грядущих исторических задач подготовку. Опрометчиво отрицать, что сегодня сотрудники правоохранительной системы заинтересованы в демократизации общества не меньше других граждан. Сложившееся устройство нашего общества таково, что базовые трудовые и гражданские права не соблюдаются даже по отношению к сотрудникам т. н. полиции.

В первой части интервью милиционер в отставке Сергей рассказывает о выборе профессии, эпохе перестройки и её восприятии в милицейской среде.

Расскажи о себе. Где родился, на кого учился? Какие черты были у той эпохи?

В 80-е годы, я был октябренком, пионером. Несвободы, как сейчас любят писать молодые блогеры, не было. Если брать самые простые точки, по которым проводят сравнения, то мы спокойно слушали иностранную музыку, может, в некоторых официальных местах это не приветствовалось, но в быту и неформальном общении заходило спокойно. Я не помню, чтобы где-то за это наказывали. Зато помню, как мы детьми рассказывали анекдоты про Брежнева спокойно, свободно, не боясь, что нас откуда-то исключат или придут-сожрут-репрессируют. Не было такого страха. Даже если брать религиозные вопросы… Я, вроде, лояльно отношусь к религии. Две тысячи лет назад христианство и мусульманство вообще были передовыми идеологиями, шагом вперед. Некоторые говорили: «Мы были вынуждены, будучи пионерами, скрывать, что мы верующие, прятать крестик под галстук». Ложь! Из пионеров за это не исключали. У нас даже одна пионерская вожачка в открытую с крестиком ходила! Комсомольский значок и крестик... [смеется] То есть гонений не было каких-то. Может, где-то были совсем идеологические, но я такого не встречал. Советское общество было, на самом деле, достаточно свободным, даже в начале 80-х, еще до «перестройки».

Со мной учился в одном классе интересный тип, который был таким… рьяным пионером и даже доложил на меня за одну мелкобуржуазную, если можно так сказать, выходку вожатой. Я уже плохо помню, что там было. Сейчас он стал кинорежиссером: снимает фильмы про религию, стоял за храм в Екатеринбурге [с марта по июнь 2019 года в Екатеринбурге проходили массовые акции протеста, направленные против строительства храма Святой Екатерины на месте сквера на Октябрьской площади. Протесты запомнились ответными акциями со стороны защитников стройки и примкнувших к ним воспитанников местных клубов единоборств, широким освещением в федеральных СМИ, а также уголовными делами в отношении протестующих. В октябре того же года была выбрана новая площадка для строительства храма — прим. Сизифа]. И когда я напомнил ему, каким он был пионером, он заблочил меня вконтактике и во всем прочем. Ещё, он пиарщик у тамошнего мэра, ревизиониста и оппортуниста, КПРФного. Дороги там, кстати, полное говно. Вот, лучше бы он за дороги постоял…

Потом, где-то уже к середине школы, я оказался в Москве, как раз началась «перестройка», полилось говно в уши нашего поколения, сказки «Сталин, Берия, ГУЛАГ». Были, естественно, некоторые внутренние противоречия, для этого была почва. Мы, будучи молодыми, не понимали, например, формализма. В принципе, вся «перестройка» начиналась с идеи «борьбы с формализмом», против зажравшейся бюрократии, с которой, на самом деле, боролись. Бюрократизм считался явлением, недостойным советского общества.

Как «про формализм» рассказывали в учебных учреждениях?

Я к тому моменту учился в старших классах. Тогда вообще была высокая политизированность общества. Каждую неделю проходила политинформация. Пионервожатые, комсомолки читали лекции о том, что в мире происходит. Но потом наступила горбачевская «перестройка»: стали вскрываться какие-то недостатки, спекулируя на которых, стали внедрять демократию. В принципе, некоторые вещи, лежащие в основе «перестройки», были действительно разумны и их надо было делать, потому что очень много людей, формально подходивших к своим обязанностям, пробовались наверх. Может быть, мне как-то не с руки об этом рассуждать, но это чувствовалось. Формализм был в том же комсомоле.

С «перестройкой» в один «прекрасный» момент грянул этакий гром среди ясного неба — вышла статья (важный момент!) в какой-то из центральных газет, может в «Правде». Там рассказывалось, как, оказывается, хорошо жить на Западе, какой хороший капитализм, конкуренция. Вот при конкуренции больше колбасы… А тогда ж был дефицит, деструктивные силы потихоньку разваливали общество. Я думаю, что дефицит 80-ых создавался искусственно — снабженцами, в некоторых местах. Иногда от недостатка ума, а иногда и специально.

Думаю, что специально.

Скорее всего и то, и то. Это вообще тема отдельного научно-исторического исследования.

Первая эта статья была лишь подводом к дальнейшей пропаганде. Потом уже стали писать о том, какой, мол, хороший Запад и что обсирали мы его из-за идеологической борьбы, а на самом деле надо у него учиться, и хорошо все там, и капиталисты все хорошие, а в царской России было «слово купца», и прочая болтовня.

Я помню политинформацию, это было один раз в неделю: к нам приходили за 15 минут до уроков и читали последние новости, что происходит в мире. Нам там и зачитали эту статейку. Я так понимаю, это происходило и в других школах. Первое, скажем так, отравление мозгов советских людей. Далее пошли «разгромные» статьи в «Огоньке»: про Сталина, про то, какой он плохой-злой - Тухачевского расстрелял. Вот сейчас думаю: «Жаль, Хруща не расстрелял! Единственный минус!». [смеётся] Потихоньку стала вливаться в умы антисоветская пропаганда, пользуясь тем, что, конечно, были отдельные недостатки. Например, почему пионер не мог ходить с хаером? Хотя многие ходили. Да и сейчас с этим борются. Много сейчас вижу молодых с зелеными волосами — жалуются, что на работе гнобят за зелёные волосы. То есть эти прижимания, притеснения попыток самовыражения, как я сейчас, с высоты прожитого понимаю — это не черта какого-то общественного строя, это глубинная культурная косность, или как это назвать, застарелость на каких-то догматах...

Нарвался на ролик очередного коуча, который обосрал всех «позитивных» коучей с их «позитивным мышлением», сказал, что «мир жесток», что «надо бороться» и т. д. Тут с ним полностью согласен. А потом… началось — «проклятый "совок" делал из людей зомби», «пеленали младенцев в роддомах», «всем всё запрещали». Я вот слушаю это и думаю: «Чувак, всё, что ты описываешь, было и при царе, да и еще хуже». А в «совке» у родителей уже был выбор, воспитывать ли по-старинке, либо применять какие-то новые методики воспитания. Были такие моменты, с которыми мы, молодые, хотели бороться. Я, например, понимал, уже тогда, что от идей социализма отходить не стоило бы. А многие, особенно те, у кого была тяга податься в фарцовщики и спекулянты, орали: «Даёшь капитализм, долой «совок», хотим жить, как на Западе». Была ж тема — фарцевали значки с Лениным на джинсы, жвачки у гостиницы «Интурист». Некоторых там своих одноклассников видел.

Почему ты тоже не занимался фарцой?

Наверное, потому что воспитался в пионерском духе. Что сыграло роль в выборе профессии, так это то, что повальное увлечение торгашеством и спекуляцией, считалось тогда антиобщественным явлением, опасным для общества. Его опасность, на самом деле, мы и по сей день видим в окружающей жизни. Поэтому хотелось с этим бороться. Я пытался после школы поступить в несколько разных учебных заведений, и получилось поступить именно туда, куда хотел: высшее учебное заведение МВД — туда уже стали брать допризывную молодежь.

Кто с тобой учился? Тоже были молодые люди, которым хотелось «навести порядок»?

Разные были. Были те, кто без особых идейных соображений продолжал семейную династию и кого запихнули родственники, занимающие посты в «системе». Часть народу, с улицы поступившие, с «мозгами» — те, кто идейно решили выбрать эту профессию, действительно, шли для того, чтобы бороться с преступностью, защищать народ от всяких выродков. У некоторых наблюдалось уже то самое вырождение советской молодежи: сегодня он милиционер, а вечером уже с джинсами: «А я уже пошел спекульнул, тут купил...», «А я еще бизнесом займусь», «Где бы мне кого ободрать?», «А где подработать?». Причём тогда было такое время «свободы»: подработки были разрешены (на короткий период). У нас многие курсанты подрабатывали, охраняя какие-то рынки. Нет… чем-то совсем криминальным тогда никто из наших не занимался. Даже наоборот, бывало, оказывали отпор криминалу, который был с бандитской стороны…

Это как?

Был бандитизм, помимо всего прочего. Сейчас уже, глядя на этот бандитизм, понимаешь, что была такая неформальная модель нового буржуазного российского государства. Потому что, анализируя законы, которые принимает наша Госдума, я сейчас ясно вижу «понятия» бандитов 90-х, как играет этот мотивчик.

Можешь привести пример?

Допустим, у нас в законодательстве нет разделения на частную и личную собственность. У нас по Конституции частная собственность священна и неприкосновенна, и, при этом, «граждане имеют право владеть, распоряжаться и пользоваться имуществом», к которому слово «собственность» применено как-то очень обтекаемо и опосредованно. Даже для юриста это три составные части собственности, но тут немножко недоговорено — эти три составляющие могут и не составлять собственность, если там есть какие-то изъятия. А эти изъятия есть. Грубо говоря, имущество физических лиц облагается налогом, эдаким оброком. Но ведь если твоя собственность облагается оброком, то значит это уже и не твоя собственность. Ты, получается, арендуешь право владения, а не имеешь. Хотя, это естественное право, даже с буржуазной точки зрения на «естественное право». Но, тем не менее, буржуазное право облагает налогом на собственность.

Все коммерческие фирмы тоже платят налоги.

Да, но у них частная собственность. Частная собственность — это собственность на средства производства (это всегда имелось в виду, когда общественные науки говорили о частной собственности, когда коммунисты говорили о необходимости ликвидировать частную собственность — они говорили про частную собственность на средства производства). Активы, которые что-то производят и приносят прибыль, грубо говоря. Личная собственность — это твоя квартира, дача, кляча... В общем все, что у тебя есть, что нажито непосильным трудом. Ну а сейчас непонятно — собственность это или нет. А если, например, машина приравнивается к частной собственности, то получается, что меня, априори, записали в коммерсанты, которые пользуются своей машиной в коммерческих целях, хотя я на ней вожу собственную жопу и больше ничего. То есть эдакий рэкет: «Имеешь? плати!». Кстати, были 90-е годы, точнее еще конец 80-ых, тогда люди только начинали привозить подержанные иномарки. Кто-то покупал мерседес — и тут же к нему приезжали бандиты и, типа: «За то, что ты имеешь мерседес — плати нам, мы будем твоей крышей». Вот примерно это я вижу в современном налогообложении. Тогда для советских людей это было дико — с какой стати я должен что-то платить за то, что у меня что-то есть? Да, тогда платился дорожный сбор, но он платился только когда ты проходил техосмотр, то есть если ездишь — платишь.

Как проходила учёба и как ты попал непосредственно на работу?

Учеба проходила как в любом военном училище — сначала лекции, семинары, потом самоподготовка, строевая, боевая. Единственное чего не было, так это казармы — на ночь ездили домой. Времена тогда были, как раз начало 90-х — срывали нас частенько на всякие массовые беспорядки. Как-то раз анпиловские ребята штурмовали Останкино, а нас, курсантов, туда отправили... Стояли по разные стороны. Войны открытой не было (хотя побоища иногда бывали), наша задача была просто охранять порядок.

Вас привозили также, как сегодня привозят Росгвардию?

Да, но вообще мы никого особо не винтили, скорее, сдерживали толпу. Мелкие стычки, конечно, были. Если кто-то начинает «махать» в разъяренной толпе, то и толпа быстро подхватывает.

Как курсанты относились к таким поездкам?

Тут, опять же, последствия пропаганды. Те, у кого в голове эти «огоньковские бредни» о том, какие коммунисты плохие, одурманенные — к этому относились даже с радостью. Курсанты ездили «чтобы не вернуть старый мир», «тоталитарный совок». Часть народу, кто постарше, смотрели на это иначе, мол, «вынуждены пойти». Да и к тому же непонятно кто за кого, кто против кого... Вообще было ничего не понятно. Формально мы «обеспечиваем общественный порядок», то есть чтобы никто никого не побил.

Например, когда шел последний Съезд Народных Депутатов СССР, мы просто мирно стояли между двумя беснующимися толпами: с одной стороны коммунистическая, там была огромная толпа разъяренных дедов, а с другой стороны всякие «ряженые казаки» с триколорами — их была небольшая кучка. Наша функция была в том, чтобы одни не побили других. Причем самое интересное в том, что больше всего бить рвались со стороны «ряженых». Но развели мы их довольно далеко друг от друга — по этому коридору как раз ходили депутаты. С одной стороны им кричали: «За Россию!», с другой: «Банду Ельцина под суд!». И другие варианты: «Бабу Ельцина под съезд!», «Ельцин — сволочь, Ельцин — скот, Ельцин — пидор и урод!». Да, и такое скандировали.

В октябре 93-го начальник нашего учебного заведения генерал Арестов — за что ему нужно прижизненно поставить памятник — увёл нас от греха, и нас вообще не было в Москве, мы уехали усилять глубинку Московской области в связи с обострившейся там криминогенной обстановкой. Тогда, на фоне того всеобщего бурления говн, преступность смело подняла голову, было действительно неспокойно. Хотя, посмотрев несколько видео про полицейского из Штатов про преступность в американском городке, понимаешь, что тогдашний всплеск преступности по сравнению с обыденной американской — просто детский лепет! Что, кстати, ещё один плюс в копилку советской системы. Пока я учился, нас частенько срывали усилять разные отделы, то есть мы были задействованы на службе по охране общественного порядка.

Расскажи про работу и свой коллектив.

Поначалу, все — либо москвичи, либо те, кто в 70-80 гг. приезжали сюда по лимиту работать — жили в общагах. Абсолютно адекватные и вменяемые, хотя, разумеется, развал СССР и антисоветская пропаганда дали свои плоды — многие несколько отошли от идейности. В основном те, кто старой закалки, действительно работали на благо общества. Из молодежи тоже много приходило, кто хотел действительно работать. И был какой-то процент (особенно когда стали брать иногородних) таких людей, которые приехали сюда «ободрать москвичей». Но их все-таки выживали. Иногда такие люди прорывались в начальники, от таких было очень много маразма и вообще вреда, но к счастью, их тоже потом из начальников выгоняли. Вменяемая часть системы боролась. В целом, несмотря на весь негатив, который там был, пока ещё можно было ходить по улицам, не боясь.

Как твои коллеги реагировали на изменения в «системе»?

Часть народа уходило, оставались те, кому деваться некуда. Как я, например. Кстати, таких как я, кто поступил в том же 90-91 годах, было много. Тогда обещали, что это будет откос от армии — 2 года в «ментовке» и всё. Потом оказалось, что нет. Борька Ельцин издал указ, что ментов ставят на воинский учёт. Чего раньше не было. До 28 лет пришлось там работать, а потом: «Еще 10 лет, пойду на пенсию». Кто-то тоже доживал до пенсии, кто-то уходил в коммерцию, хотя в целом отношение к коммерсантам в милицейской среде было негативное.

Почему? Это какие-то остатки советского восприятия?

Да, скорее всего… Может это даже и хорошо, что советское восприятие. Те коммерсанты, с которыми приходилось сталкиваться — это как раз бывшие спекулянты, которые наживались на дефиците. Ну и те же бандиты, которые потом вложили свои деньги в бизнес. И повадки у них соответствующие.

Ещё ты говорил, что сегодняшняя полиция переняла какие-то традиции советской милиции.

В принципе, да, вот это коллективное бессознательное, оно остаётся. Потому что остаются ещё люди, которые застали советскую милицию.

Как ты считаешь, это преемственность поколений или сама профессия накладывает какой-то отпечаток?

Наверное, всё вместе. Но если возьмем какие-нибудь потусторонние и конспирологические теории, то это может быть и эгрегориально-матричное управление…

Что это такое?

Система имеет свой коллективный интеллект на полевом уровне, который живет своей собственной жизнью… Гипотеза, конечно, но интересная — было интересно про неё читать. Это, конечно, с точки зрения диалектического материализма — химера, но рассказанная в научных терминах, звучит интересно.

Вторая часть