Божественная комедия

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Комментарии

1
По окончаньи речи, вскинув руки
И выпятив два кукиша, злодей
Воскликнул так: «На, боже, обе штуки!»
4
С тех самых пор и стал я другом змей:
Одна из них ему гортань обвила,
Как будто говоря: «Молчи, не смей!»,
7
Другая – руки, и кругом скрутила,
Так туго затянув клубок узла,
Что всякая из них исчезла сила.
10
Сгори, Пистойя, истребись дотла!
Такой, как ты, существовать не надо!
Ты свой же корень в скверне превзошла!
13
Мне ни в одном из темных кругов Ада
Строптивей богу дух не представал,

Ни тот, кто в Фивах пал с вершины града.
16
Он, не сказав ни слова, побежал;
И видел я, как следом осерчало
Скакал кентавр, крича: «Где, где бахвал?»
19
Так много змей в Маремме не бывало,
Сколькими круп его был оплетен
Дотуда, где наш облик брал начало.
22
А над затылком нависал дракон,
Ему налегший на плечи, крылатый,
Которым каждый встречный опален.
25
"Ты видишь Кака, – мне сказал вожатый. -
Немало крови от него лилось,
Где Авентин вознес крутые скаты.
28

Он с братьями теперь шагает врозь
За то, что обобрал не без оглядки
Большое стадо, что вблизи паслось.
31
Но не дал Геркулес ему повадки
И палицей отстукал до ста раз,
Хоть тот был мертв на первом же десятке".
34
Пока о проскакавшем шел рассказ,
Три духа собрались внизу; едва ли
Заметил бы их кто-нибудь из нас,
37
Вождь или я, но снизу закричали:
«Вы кто?» Тогда наш разговор затих,
И мы пришедших молча озирали.
40
Я их не знал; но тут один из них
Спросил, и я по этому вопросу

Догадываться мог об остальных:
43
«А что же Чанфа не пришел к утесу?»
И я, чтоб вождь прислушался к нему,
От подбородка палец поднял к носу.
46
Не диво, если слову моему,
Читатель, ты поверишь неохотно:
Мне, видевшему, чудно самому.
49
Едва я оглянул их мимолетно,
Взметнулся шестиногий змей, внаскок
Облапил одного и стиснул плотно.
52
Зажав ему бока меж средних ног,
Передними он в плечи уцепился
И вгрызся духу в каждую из щек;
55
А задними за ляжки ухватился
И между них ему просунул хвост,

Который кверху вдоль спины извился.
58
Плющ, дереву опутав мощный рост,
Не так его глушит, как зверь висячий
Чужое тело обмотал взахлест.
61
И оба слиплись, точно воск горячий,
И смешиваться начал цвет их тел,
Окрашенных теперь уже иначе,
64
Как если бы бумажный лист горел
И бурый цвет распространялся в зное,
Еще не черен и уже не бел.
67
"Увы, Аньель, да что с тобой такое? -
Кричали, глядя, остальные два. -
Смотри, уже ты ни один, ни двое".
70
Меж тем единой стала голова,

И смесь двух лиц явилась перед нами,
Где прежние мерещились едва.
73
Четыре отрасли – двумя руками,
А бедра, ноги, и живот, и грудь
Невиданными сделались частями.
76
Все бывшее в одну смесилось муть;
И жуткий образ медленной походкой,
Ничто и двое, продолжал свой путь.
79
Как ящерица под широкой плеткой
Палящих дней, меняя тын, мелькнет
Через дорогу молнией короткой,
82
Так, двум другим кидаясь на живот,
Мелькнул змееныш лютый, желто-черный,
Как шарик перца; и туда, где плод
85

Еще в утробе влагой жизнетворной
Питается, ужалил одного;
Потом скользнул к его ногам, проворный.
88
Пронзенный не промолвил ничего
И лишь зевнул, как бы от сна совея
Иль словно лихорадило его.
91
Змей смотрит на него, а он – на змея;
Тот – язвой, этот – ртом пускают дым,
И дым смыкает гада и злодея.
94
Лукан да смолкнет там, где назван им
Злосчастливый Сабелл или Насидий,
И да внимает замыслам моим.
97
Пусть Кадма с Аретузой пел Овидий
И этого – змеей, а ту – ручьем

Измыслил обратить, – я не в обиде:
100
Два естества, вот так, к лицу лицом,
Друг в друга он не претворял телесно,
Заставив их меняться веществом.
103
у этих превращенье шло совместно:
Змееныш хвост, как вилку, расколол,
А раненый стопы содвинул тесно.
106
Он голени и бедра плотно свел,
И, самый след сращенья уничтожа,
Они сомкнулись в нераздельный ствол.
109
У змея вилка делалась похожа
На гибнущее там, и здесь мягка,
А там корява становилась кожа.
112
Суставы рук вошли до кулака

Под мышки, между тем как удлинялись
Коротенькие лапки у зверька.
115
Две задние конечности смотались
В тот член, который человек таит,
А у бедняги два образовались.
118
Покамест дымом каждый был повит
И новым цветом начал облекаться,
Тут – облысев, там – волосом покрыт, -
121
Один успел упасть, другой – подняться,
Но луч бесчестных глаз был так же прям,
И в нем их морды начали меняться.
124
Стоявший растянул лицо к вискам,
И то, что лишнего туда наплыло,
Пошло от щек на вещество ушам.
127

А то, что не сползло назад, застыло
Комком, откуда ноздри отросли
И вздулись губы, сколько надо было.
130
Лежавший рыло вытянул в пыли,
А уши, убывая еле зримо,
Как рожки у улитки, внутрь ушли.
133
Язык, когда-то росший неделимо
И бойкий, треснул надвое, а тот,
Двойной, стянулся, – и не стало дыма.
136
Душа в обличье гадины ползет
И с шипом удаляется в лощину,
А тот вдогонку, говоря, плюет.
139
Он, повернув к ней новенькую спину,
Сказал другому: "Пусть теперь ничком,

Как я, Буозо оползет долину".
142
Так, видел я, менялась естеством
Седьмая свалка; и притом так странно,
Что я, быть может, прегрешил пером.
145
Хотя уж видеть начали туманно
Мои глаза и самый дух блуждал,
Те не могли укрыться столь нежданно,
148
Чтоб я хромого Пуччо не узнал;
Из всех троих он был один нетронут
С тех пор, как подошел к подножью скал;
151
Другой был тот, по ком в Гавилле стонут.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь