Борис Рыжий (1974-2001). Часть 1
Pavel Zakharov
Борис Рыжий, по праву, является самым известным поэтом Урала, однако в России, в целом, по достоинству его ценят только в узких кругах. Он был, вероятно, по словам известного писателя и критика Владимира Бондаренко, самым последним из последних хорошо известных и знаменитых поэтов империи. Нашей родной империи, в её советском выражении.
Ни воспитанием, ни собственными интересами Рыжий не был погружен в политические страсти или даже детали политики. Но его наблюдательность связывала страшноватый мир пьянства, убийств, «амбалов в троечках», кастетов и арматуры, приготовленных для драк, с тем временем развала страны и временем конца непростого века, а также с наступлением новых, еще не совсем ясных времён. Он жил в 90-е годы XX века, а начало XXI века стало временем его расчета с жизнью – 2001-й год. В истории страны - это время растерянности в обществе одновременно с ожесточением его. ХХ трагический век и поэт Борис Рыжий с растворенным в крови - от рождения - желанием смерти ушли вместе.
Искусство и культура в целом переживали в это время тоже полосу распада. Приоритет коммерции привел к утрате высоты и чистоты достижений в литературе. Проза наполняется низменными текстами, пошлость становится популярной, поэзия, увы, часто следует за ней. В какой-то степени не избежал этого и Рыжий.
Чтобы раскрыть личность поэта и понять то, к чему он призывал в своих произведениях, следует обратиться к его биографии, которая будет приведена в первой главе нашей работы. Но недостаточно будет лишь «копнуть» фактов из жизни Бориса Рыжего, также довольно увлекательно мы разберем его поэзию, чему будет посвящена вторая глава данной статьи.
Судьба и жизнь Бориса Рыжего
Борис Рыжий родился в 1974 году в семье интеллигентов. Отец Борис Петрович Рыжий — геофизик, доктор геолого-минералогических наук, профессор. Мать Маргарита Михайловна — врач-эпидемиолог. В 1980-м семья переехала из Челябинска в Екатеринбург (тогда Свердловск), где начался и, к несчастью, закончился творческий путь молодого поэта. Окончив школу, Борис поступил в Уральскую Горную академию на отделение геофизики и геоэкологии. Там же прошел аспирантуру и работал в должности младшего научного сотрудника. За все свое время пребывания в академии опубликовал более 18 научных работ по строению земной коры и сейсмичности Урала и России. Параллельно с наукой, Борис Рыжий гораздо серьезнее увлекался литературой, и в частности – поэзией. Был литературным сотрудником журнала «Урал», вел свою рубрику «Актуальная поэзия с Борисом Рыжим». Первая публикация собственных стихов пришлась на 1992 год: 3 его творения были опубликованы на страницах «Российской газеты». Первая же журнальная публикация состоялась ровно через год в «Уральском следопыте» (№ 9 от 1993 года). После этого о Борисе Рыжем заговорили всерьез в родном Свердловске, однако настоящая известность пришла к нему после победы на II Всероссийском Пушкинском фестивале студенческой поэзии в Москве, в 1997 году. Затем публикации в «толстых» журналах Санкт-Петербурга, выступления, и очередное признание: в январе 2000 Борис Рыжий получается Всероссийскую литературную премию «Антибукер» в номинации «Незнакомка». 15 июня того же года в Роттердаме (Голландия), поэт выступает на 31-м Международном Фестивале Поэзии. Выходит его первая (и единственная при жизни) книга стихов «И все такое…»
Казалось бы, такой успех, однако по какой-бы то ни было объективной причине 7 мая 2001 года не ранее 4:00, не позднее 7:00 – Борис Рыжий, привязав пояс от кимоно к высокой ручке балконной двери, повесился.
Поэзия Бориса Рыжего
Есть темные стихи, которые нуждаются в проясняющем расшифровывании, - такова поэзия высокого модернизма – например, Мандельштама или Элиота. А есть, напротив, стихи, на первый взгляд, простые, но прячущие в себе более или менее сложный смысл. Поэзия Бориса Рыжего относится ко второму типу: порой объяснить его стихи – значит показать их сложность, скрытую темноту. Обратимся к стихотворению «Поэзия должна быть странной…»:
Поэзия должна быть странной —
забыл — бессмысленной, туманной.
Как секс без брака, беззаконной
и хамоватой, как гусар,
шагающий по Миллионной,
ворон пугая звоном шпор.
…Вдруг опустела стеклотара
мы вышли за полночь из бара,
аллея вроде коридора
сужалась, отошел отлить,
не прекращая разговора
с собой: нельзя так много пить.
Взглянул на небо, там мерцала
звезда, другая описала
дугу огромную — как мило —
на западе был сумрак ал.
Она, конечно, не просила,
но я ее поцеловал.
Нет, всё не так, не то. Короче,
давайте с вечера до ночи —
в квартире, за углом, на даче —
забыв про недругов про всех, —
друзья мои, с самоотдачей
пить за шумиху, за успех.
1997
Уже первая строка стихотворения «Поэзия должна быть странной…» сигнализирует: чем легче его читать, тем труднее прояснить его смысл. В первой строфе тезис о «странности» развернут рядом отрицательных эпитетов: «бессмысленной, туманной», «беззаконной» - и все они подтверждаются самим стихотворением. Действительно, на переходах от строфы к строфе логические скачки провоцируют читателя, подталкивают его к выводу: «это бессмысленно». Какая связь между поэтическим манифестом первой строфы и жанровой сценкой второй, между поцелуем во второй строфе и призывом «пить за шумиху и успех» в третьей? Во всяком случае, эта связь «беззаконная», без видимого стремления к целостности и единству. Столкновение эпитетов – традиционно-поэтического с бытовым, низким предваряет привычную читателю Рыжего игру с двумя масками во второй строфе – екатеринбургского «озорного гуляки», справляющего малую нужду, и романтика, с умилением глядящего на звезды. Из этого следует: странность стихотворения о том, что «поэзия должна быть странной», - сознательная, с намеком – говоря словами самого Рыжего, «с большой долей смеха / и культурного эха». Речь поэта путается, перебивается как бы растерянными оговорками: «забыл» (первая строфа), «нет, все не так, не то» (вторая строфа) – прием, воспринимающийся еще острее на фоне вполне изощренной поэтической техники стихотворения.
Еще хотелось бы обратиться к стихотворению «Закрывай свои синие голубые глаза…»:
...Закрывай свои синие и голубые глаза
чтоб на длинных ресницах лежали большие снежинки
под Ижорами гений успел поглядеть в небеса
я могу прочитать тебе эти стихи без запинки.
Как любил я тебя ненавидел твои города
трубы круглые долгие улицы узкие крыши
наберись же терпения чтоб повторить никогда
никогда никогда никогда я тебя не увижу.
Как мне нравится право как Чехова понял Шестов
ничего-то мол нету есть только концы и начала
и ни песен не надо и ни уж тем более слов
надо только как дико но этого всё-таки мало.
Вот по синему льду голубой конькобежец плывёт
искры из-под коньков и летит и не знает подвоха
через миг может быть брызнет красная краска на лёд
вот и всё милый друг — и у этих кончается плохо.
1997
Прочитав первые 8 строк данного стихотворения, может показаться, в силу опять же простоты изложения, что речь идет о расставании с любимой женщиной. Однако дочитав первый раз до конца, отчетливо понимаешь, что эти стихи ни о чем. Но обо всем в том же случае. С каждым новым прочтением мы все больше открываем дверь в неизведанное, темное и одновременно притягательно царство поэзии Бориса Рыжего и начинаем по-настоящему понимать, что он хотел сказать. «Закрывай свои синие и голубые глаза / чтоб на длинных ресницах лежали большие снежинки» - таким обращением поэт создает женский образ. Затем третья строка отвлекает нас от этой мысли, но в следующих мы узнаем об отношении поэта: «Как любил я тебя ненавидел твои города». Затем создается такое впечатление, будто поэт оставил недописанное когда-то стихотворение и продолжил его, но уже с другим мотивом – речь идет о Чехове, о конькобежцах. И казалось бы, да, стихотворение разделено по смыслу на две части: первая о женщине и о чувствах поэта к ней, вторая – размышления о бренности жизни; а единственное, что их связывает – это стихотворный размер и рифма. Однако больше верится в то, что вторая часть есть продолжение первой, то есть мысли поэта после расставания с любимой. Тут ему не хватает бывшей страсти: «надо только как дико но этого все-таки мало», размышление о том, что каждого человека без любви ожидает единственный конец, очень хорошо завуалированное образом конькобежца, который сломя голову несется по льду: «через миг может быть брызнет красная краска на лед / вот и все милый друг – и у этих кончается плохо». За всем, что, написал когда-то Борис Рыжий, стоят его переживания и серьезные мысли. Своей простотой он скрывает это, заставляя думать читателя, превращая поэзию в нечто великое.
Что же можно сказать в конце?
Если Борис Рыжий был убежден, что на 27-летнем сроке его творческая жизнь завершилась и от неё больше ничего ждать невозможно – он оправдывал её тем, что она не промелькнула впустую. Он оставил стихи весьма необыкновенного свойства. В какой-то доле самооценки так, видимо, оно и было – не просматривалось будущее, всё случилось и закончилось в настоящем
Перед нами, поднявшийся из пепла руин эпохи, страны и века, не возвышенно парящий голос энергичного протестного русского стиха заглядывающий в будущее, а тоскливый монолог поэта, положившего на музыку стиха смертельный приговор своей жизни. И бесцельное самоубийство его под эту музыку. Обреченность на такой исход - с начала жизни. Такова была его природа, организация нервной системы. Тяжелое время распада великой страны с ожесточением общества были для поэта Бориса Рыжего лишь фоном его ощущений своей гибельности. Как трудно перечислить все те мысли и чувства, что возникают при столкновении с жизнью и ранней своевольной смертью талантливого, одаренного, многообещающего самоубийцы: удивление, сожаление, скорбь, сочувствие, тщета понимания, обидная горечь.
Чтобы музыка состоялась, слово должно быть оплачено предельной ценой – ценой самоуничтожения. Предъявляя такой счет другим, Рыжий готов предъявить его и себе.
P.S. В дальнейшем мы обратимся к стихам Бориса Рыжего минимум 2 раза.