Bolshoi I Malenkie Incest

👉🏻👉🏻👉🏻 ALL INFORMATION CLICK HERE 👈🏻👈🏻👈🏻

23:18, 1 июля 2021
Павел Гутионтов, обозреватель
23:18, 1 июля 2021
Павел Гутионтов, обозреватель
1941 год. Советская разбитая техника под Вязьмой. Фото из открытых источников
Ему идет 92-й год. Лев Николаевич Лопуховский — профессиональный военный, командовал полком в Ракетных войсках стратегического назначения. Потом преподавал в Академии имени Фрунзе, кандидат военных наук. Автор книг об истории Великой Отечественной войны: о катастрофе под Вязьмой в 1941-м, о Курской битве. Его подсчет потерь нашей армии скандально не совпадает с официальным. Только что вышел в издательстве РОСПЭН при участии АФК «Система» огромный том «Июнь 1941: Запланированное поражение» (в соавторстве с Б. Кавалерчиком). По восемнадцати параметрам в 8-й главе сравнили вермахт и Красную армию. По всем — не в нашу пользу. Накануне 80-летия начала войны Лев Николаевич согласился ответить на вопросы «Новой».
— 22 июня 41-го вам было 11 лет. Что можете об этом дне вспомнить?
— Мы жили в городке Косово, в Брестской области. Семья скиталась по гарнизонам вслед за отцом, командиром артиллерийского полка. 22 июня, в пятом часу утра, к нам прибежал дежурный командир: «Товарищ полковник, неизвестные самолеты бомбили окружные склады». Отец: «В штаб армии доложили?» — «Ни с кем связи нет».
Отец приказал отправить немедленно мотоциклиста в Кобрин, полку — объявить тревогу. Для эвакуации семей начсостава подали машины. С собой разрешили брать по одному чемодану, документы. Помню, я почему-то схватил пакет с сахарным песком. Отца я больше не видел.
Много позже я узнал, что в 11 часов немецкие самолеты бомбили расположение полка.
А мы с горем пополам добрались до Ржева. Оттуда нас — меня, мать, сестренку четырехлетнюю — эвакуировали в Чувашию, в Алатырь. Меня, как сына погибшего командира, в 1943 году приняли в Воронежское суворовское училище, в 1948-м я закончил его с золотой медалью. Мечтал командовать, как отец, самой большой пушкой. И мечта осуществилась.
— Когда вы начали заниматься историей войны?
— Сначала я занялся поиском следов отца, который долгие годы считался пропавшим без вести. Я не мог с этим смириться. К этому времени что-то прочитал о битве за Москву. Пошел в приемную КГБ. Выслушал меня полковник, говорит: бросай, капитан, это дело, а то найдешь такое, что потом всю жизнь жалеть будешь.
Но как бросишь? О неудаче наших войск под Вязьмой говорили глухо. А там 6 наших армий погибло. Самая кровавая мясорубка в истории войн.
Я там еще в 70-х годах все исходил. И всюду оставлял свои координаты.
И вот получаю письмо, в 1980 году. Ученик Коля Слесарев нашел останки 11 артиллеристов, разыскал родных, получил от них фото, а на обороте одной фотографии — «город Косов, 120-й гап РГК БМ, вуд-3». Вы, пишет, этим полком интересуетесь? Это была большая удача!
В числе других отыскали останки майора — начальника штаба полка, о котором нам рассказал радист Чухарев, он видел, как тот застрелился. Я привез череп в Москву, где сотрудники лаборатории МВД подтвердили, что на 99% он принадлежит майору Машковцеву. Благодаря статье в «Красной звезде» на меня вышел его сын. Он предложил издать книгу о событиях под Вязьмой. А до этого я лишь брошюрку смог тиснуть в академии в качестве учебного пособия. При этом цензор потребовал убрать данные о вооружении полка, о потерях в людях и технике. А затея с книгой сорвалась, мы не смогли добиться разрешения Главлита.
— Книга о Вязьме — первое ваше крупное произведение?
— Нет. Когда я работал военным консультантом на Поклонной горе, к нам поступила рукопись замдиректора музея «Прохоровское поле» Валерия Замулина. Оценив ее, я неосторожно заявил, что если ее издать, то это будет «бомба», но рукопись «сырая» и ее надо доработать. Автор сказал, что он это сделать не сможет. Подготовить рукопись к изданию предложили мне.
В конечном счете в 2005 году вышли сразу две книги о событиях под Прохоровкой. Через полгода вышла и моя книга о Вязьме.
— Ветераны рассказывали: командир полка умер от ранения осколком мины в живот. По другой, более достоверной версии, при зачистке поля боя смертельно раненного отца добил «выстрелом милосердия» немец, который срезал петлицы полковника и снял часы. Видимо, поэтому опознать отца среди найденных останков не удалось. Сколько отписок из ЦАМО я получал: нет у нас на хранении документов 120-го гап! Еще пример: архивы 4-й армии были уже рассекречены, а документы штаба артиллерии — нет. Ну как такое может быть? Я добился — рассекретили. И там нашел доклад отца о первых четырех днях войны, о потерях. Поэтому и скрывали.
«Нам приходилось людей убивать. Пусть это враги, но это люди. Каково это детской душе?»
Читайте спецпроект «Я живой» — о войне глазами детей полка
— А кто такой Кавалерчик, соавтор ваш?
— Собранный мной материал требовал выхода. Написал я уже три или четыре книги и задумался: почему же мы так бездарно начали эту войну? Я решил проанализировать все известные мне документы, план составил, начал работать. И понял всю сложность задуманного, решил пригласить соавтора. С компьютером я уже был на «ты», в спорах на форумах участвовал. И приметил там Бориса, который в спорах часто выступал на моей стороне. Оказалось, это белорус, ст. лейтенант запаса Борис Константинович Кавалерчик уехал жить в США. Я предложил ему: ты знаешь английский, живешь в Нью-Джерси, там рядом архив. Давай, подключайся.
— Изменили во втором издании много?
— Первое издание книги состоялось в 2010 году. Сразу разошлись два тиража: всего 7 тысяч экземпляров. Издательству я тогда предложил восемь вариантов названия. Они выбрали «Июнь 1941. Запрограммированное поражение». В этом издании мы усилили доказательную базу за счет привлечения новых документов. В первом издании было 895, в этой книге стало на тысячу больше. Это, конечно, заслуга моего соавтора.
К сожалению, альтернативы поражению не было. А грубые ошибки нашего военно-политического руководства, допущенные в течение последних месяцев, дней, часов лишь усугубили трагедию — она и так была закономерной. Красная армия была не готова к войне.
И даже когда 21 июня убедили Сталина, что война начинается, он не разрешил военным подать сигнал на перевод войск в боевую готовность. Это заняло бы 10–15 минут. Все сочиняли, переписывали «директиву № 1».
Мое мнение: его преступления намного перевешивают все достижения, которые ему приписывают.
За четыре года самой жестокой войны погибло генералов и им равных в два с половиной раза меньше, чем за два года разгула репрессий. В Военном совете при наркоме обороны было 85 членов в 1934 году. А к началу войны осталось 9. Что они могли посоветовать вождю?
Что мог тот же Жуков сделать за полгода до войны, когда его начальником Генштаба сделали? Да и какой из Жукова штабист? Симонову он в интервью прямо сказал: надо честно признать достоинства немецкой армии, немецкого генерального штаба. Они работали лучше нас, а мы учились воевать. И научились. И победили. Но какой ценой?
— О потерях в войну врут, постоянно врут! В 1993 году подсчитали, что соотношение по безвозвратным потерям воевавших сторон составляет 1,3:1 в пользу агрессора. С тех пор наши потери не изменились ни на одного человека. Зато потери басурманов росли из года в год.
После увольнения в запас я пошел работать в московский горвоенкомат, чтобы заниматься потерями. По состоянию на март 2008 года я выписал число без вести пропавших: 7 с лишним миллионов. Сколько их осталось в картотеках безвозвратных потерь ЦАМО, тщательно скрывают. Скрывают, потому что нет им места в итоговом числе, подсчитанном авторским коллективом генерала Кривошеева.
Мне удалось встретиться с ним. Представился: «Товарищ генерал-полковник, я не согласен с вашими выводами о потерях в Курской битве. Например, Воронежский фронт три недели воевал во время Курской битвы, а Степной — три дня. А потери одинаковые. Как такое может быть?» Не ответили — крыть нечем.
И в следующей книге я прямо написал: обвиняю авторский коллектив генерала Кривошеева в подлоге.
Делаем честную журналистику вместе с вами
Каждый день мы рассказываем вам о происходящем в России и мире. Наши журналисты не боятся добывать правду, чтобы показывать ее вам.

В стране, где власти постоянно хотят что-то запретить, в том числе - запретить говорить правду, должны быть издания, которые продолжают заниматься настоящей журналистикой.

Ваша поддержка поможет нам, «Новой газете», и дальше быть таким изданием. Сделайте свой вклад в независимость журналистики в России прямо сейчас.
Нажимая кнопку «Стать соучастником», я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
#великая отечественная война #потери
Мерч «Новой газеты»: вещи для дорогих людей
Настоящие цифры пандемии и вакцинации по регионам России от дата-отдела «Новой газеты»
Краткий курс войны Запада против талибов*. Видео Обозреватель «Новой газеты» Валерий Ширяев о том, почему провал США в Афганистане – не военный, а идеологический
Экстренная посадка в Госдуме Летчик Андрей Литвинов идет в политику. «Центральный вайб»
«Сектантская статья» для Навального, Фургала-младшего сняли с выборов, шоу — Путину «Ужасные новости» с Кириллом Мартыновым
Якутия. Спецэфир «Разберемся с Воробьевой»
«Мужчины приезжали к нам с пистолетами» Как дагестанские женщины защищают свою свободу. Репортаж
Кооператив «Лебединое озеро» 30 лет назад группа товарищей попыталась свергнуть Михаила Горбачева и вернуть в страну страх. Как провалился путч
Победа человеческого достоинства Подкаст «Настоящее прошлое». Специальный выпуск о 30-летии провала ГКЧП
Августовский путч 1991 года Как это было?
«Ядерная кнопка оказалась в руках группы авантюристов» Как обеспечивалась изоляция президента СССР. Фрагменты обвинительного заключения по «делу ГКЧП»
101990, Москва, Потаповский переулок, 3
По всем вопросам:
donate@novayagazeta.ru
Телефон: +79296120368
Электронное периодическое издание «Новая газета» зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия 08 июня 2007 г. Свидетельство о регистрации Эл № ФС77-28483. Выходные данные: Учредитель — ЗАО «Издательский дом «Новая газета». Редакция — АНО «Редакционно-издательский дом «Новая газета». Главный редактор — Муратов Дмитрий Андреевич. Адрес: 101990, г. Москва, Потаповский пер., 3. 18+. Пользовательское соглашение. Политика конфиденциальности.
Вы можете просто закрыть это окно и вернуться к чтению статьи. А можете — поддержать газету небольшим пожертвованием, чтобы мы и дальше могли писать о том, о чем другие боятся и подумать. Выбор за вами!
К сожалению, браузер, которым вы пользуетесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:
Google Chrome Firefox Opera

23:18, 1 июля 2021
Павел Гутионтов, обозреватель
23:18, 1 июля 2021
Павел Гутионтов, обозреватель
1941 год. Советская разбитая техника под Вязьмой. Фото из открытых источников
Ему идет 92-й год. Лев Николаевич Лопуховский — профессиональный военный, командовал полком в Ракетных войсках стратегического назначения. Потом преподавал в Академии имени Фрунзе, кандидат военных наук. Автор книг об истории Великой Отечественной войны: о катастрофе под Вязьмой в 1941-м, о Курской битве. Его подсчет потерь нашей армии скандально не совпадает с официальным. Только что вышел в издательстве РОСПЭН при участии АФК «Система» огромный том «Июнь 1941: Запланированное поражение» (в соавторстве с Б. Кавалерчиком). По восемнадцати параметрам в 8-й главе сравнили вермахт и Красную армию. По всем — не в нашу пользу. Накануне 80-летия начала войны Лев Николаевич согласился ответить на вопросы «Новой».
— 22 июня 41-го вам было 11 лет. Что можете об этом дне вспомнить?
— Мы жили в городке Косово, в Брестской области. Семья скиталась по гарнизонам вслед за отцом, командиром артиллерийского полка. 22 июня, в пятом часу утра, к нам прибежал дежурный командир: «Товарищ полковник, неизвестные самолеты бомбили окружные склады». Отец: «В штаб армии доложили?» — «Ни с кем связи нет».
Отец приказал отправить немедленно мотоциклиста в Кобрин, полку — объявить тревогу. Для эвакуации семей начсостава подали машины. С собой разрешили брать по одному чемодану, документы. Помню, я почему-то схватил пакет с сахарным песком. Отца я больше не видел.
Много позже я узнал, что в 11 часов немецкие самолеты бомбили расположение полка.
А мы с горем пополам добрались до Ржева. Оттуда нас — меня, мать, сестренку четырехлетнюю — эвакуировали в Чувашию, в Алатырь. Меня, как сына погибшего командира, в 1943 году приняли в Воронежское суворовское училище, в 1948-м я закончил его с золотой медалью. Мечтал командовать, как отец, самой большой пушкой. И мечта осуществилась.
— Когда вы начали заниматься историей войны?
— Сначала я занялся поиском следов отца, который долгие годы считался пропавшим без вести. Я не мог с этим смириться. К этому времени что-то прочитал о битве за Москву. Пошел в приемную КГБ. Выслушал меня полковник, говорит: бросай, капитан, это дело, а то найдешь такое, что потом всю жизнь жалеть будешь.
Но как бросишь? О неудаче наших войск под Вязьмой говорили глухо. А там 6 наших армий погибло. Самая кровавая мясорубка в истории войн.
Я там еще в 70-х годах все исходил. И всюду оставлял свои координаты.
И вот получаю письмо, в 1980 году. Ученик Коля Слесарев нашел останки 11 артиллеристов, разыскал родных, получил от них фото, а на обороте одной фотографии — «город Косов, 120-й гап РГК БМ, вуд-3». Вы, пишет, этим полком интересуетесь? Это была большая удача!
В числе других отыскали останки майора — начальника штаба полка, о котором нам рассказал радист Чухарев, он видел, как тот застрелился. Я привез череп в Москву, где сотрудники лаборатории МВД подтвердили, что на 99% он принадлежит майору Машковцеву. Благодаря статье в «Красной звезде» на меня вышел его сын. Он предложил издать книгу о событиях под Вязьмой. А до этого я лишь брошюрку смог тиснуть в академии в качестве учебного пособия. При этом цензор потребовал убрать данные о вооружении полка, о потерях в людях и технике. А затея с книгой сорвалась, мы не смогли добиться разрешения Главлита.
— Книга о Вязьме — первое ваше крупное произведение?
— Нет. Когда я работал военным консультантом на Поклонной горе, к нам поступила рукопись замдиректора музея «Прохоровское поле» Валерия Замулина. Оценив ее, я неосторожно заявил, что если ее издать, то это будет «бомба», но рукопись «сырая» и ее надо доработать. Автор сказал, что он это сделать не сможет. Подготовить рукопись к изданию предложили мне.
В конечном счете в 2005 году вышли сразу две книги о событиях под Прохоровкой. Через полгода вышла и моя книга о Вязьме.
— Ветераны рассказывали: командир полка умер от ранения осколком мины в живот. По другой, более достоверной версии, при зачистке поля боя смертельно раненного отца добил «выстрелом милосердия» немец, который срезал петлицы полковника и снял часы. Видимо, поэтому опознать отца среди найденных останков не удалось. Сколько отписок из ЦАМО я получал: нет у нас на хранении документов 120-го гап! Еще пример: архивы 4-й армии были уже рассекречены, а документы штаба артиллерии — нет. Ну как такое может быть? Я добился — рассекретили. И там нашел доклад отца о первых четырех днях войны, о потерях. Поэтому и скрывали.
«Нам приходилось людей убивать. Пусть это враги, но это люди. Каково это детской душе?»
Читайте спецпроект «Я живой» — о войне глазами детей полка
— А кто такой Кавалерчик, соавтор ваш?
— Собранный мной материал требовал выхода. Написал я уже три или четыре книги и задумался: почему же мы так бездарно начали эту войну? Я решил проанализировать все известные мне документы, план составил, начал работать. И понял всю сложность задуманного, решил пригласить соавтора. С компьютером я уже был на «ты», в спорах на форумах участвовал. И приметил там Бориса, который в спорах часто выступал на моей стороне. Оказалось, это белорус, ст. лейтенант запаса Борис Константинович Кавалерчик уехал жить в США. Я предложил ему: ты знаешь английский, живешь в Нью-Джерси, там рядом архив. Давай, подключайся.
— Изменили во втором издании много?
— Первое издание книги состоялось в 2010 году. Сразу разошлись два тиража: всего 7 тысяч экземпляров. Издательству я тогда предложил восемь вариантов названия. Они выбрали «Июнь 1941. Запрограммированное поражение». В этом издании мы усилили доказательную базу за счет привлечения новых документов. В первом издании было 895, в этой книге стало на тысячу больше. Это, конечно, заслуга моего соавтора.
К сожалению, альтернативы поражению не было. А грубые ошибки нашего военно-политического руководства, допущенные в течение последних месяцев, дней, часов лишь усугубили трагедию — она и так была закономерной. Красная армия была не готова к войне.
И даже когда 21 июня убедили Сталина, что война начинается, он не разрешил военным подать сигнал на перевод войск в боевую готовность. Это заняло бы 10–15 минут. Все сочиняли, переписывали «директиву № 1».
Мое мнение: его преступления намного перевешивают все достижения, которые ему приписывают.
За четыре года самой жестокой войны погибло генералов и им равных в два с половиной раза меньше, чем за два года разгула репрессий. В Военном совете при наркоме обороны было 85 членов в 1934 году. А к началу войны осталось 9. Что они могли посоветовать вождю?
Что мог тот же Жуков сделать за полгода до войны, когда его начальником Генштаба сделали? Да и какой из Жукова штабист? Симонову он в интервью прямо сказал: надо честно признать достоинства немецкой армии, немецкого генерального штаба. Они работали лучше нас, а мы учились воевать. И научились. И победили. Но какой ценой?
— О потерях в войну врут, постоянно врут! В 1993 году подсчитали, что соотношение по безвозвратным потерям воевавших сторон составляет 1,3:1 в пользу агрессора. С тех пор наши потери не изменились ни на одного человека. Зато потери басурманов росли из года в год.
После увольнения в запас я пошел работать в московский горвоенкомат, чтобы заниматься потерями. По состоянию на март 2008 года я выписал число без вести пропавших: 7 с лишним миллионов. Сколько их осталось в картотеках безвозвратных потерь ЦАМО, тщательно скрывают. Скрывают, потому что нет им места в итоговом числе, подсчитанном авторским коллективом генерала Кривошеева.
Мне удалось встретиться с ним. Представился: «Товарищ генерал-полковник, я не согласен с вашими выводами о потерях в Курской битве. Например, Воронежский фронт три недели воевал во время Курской битвы, а Степной — три дня. А потери одинаковые. Как такое может быть?» Не ответили — крыть нечем.
И в следующей книге я прямо написал: обвиняю авторский коллектив генерала Кривошеева в подлоге.
Делаем честную журналистику вместе с вами
Каждый день мы рассказываем вам о происходящем в России и мире. Наши журналисты не боятся добывать правду, чтобы показывать ее вам.

В стране, где власти постоянно хотят что-то запретить, в том числе - запретить говорить правду, должны быть издания, которые продолжают заниматься настоящей журналистикой.

Ваша поддержка поможет нам, «Новой газете»
Xnxx Indo 2021
Mom Multiple Orgasms
Latex Bondage Com
Asian Massage Parlor Handjob
Private Casting X 14
В Москве состоялись съемки проекта «Большие и маленькие»
Bolshie i malenkie (1963) - Video Gallery - IMDb
Маленькие люди большой беды. Почему правда о Великой ...
«Террор погубил вдвое больше генералов, чем война»
Характеристики модели Планинг ArtFox "Маленькие шаги к ...
Характеристики модели Планинг ArtFox "Маленькие шаги к ...
Маленькие герои большой пандемии: курьеры рассказали …
Маленькие тайны «Большой перемены»
Маленькие герои большой пандемии: курьеры рассказали …
«Маленькие солдаты большой войны»: в Беларуси вышла книг…
Bolshoi I Malenkie Incest