Большое интервью Bad Zu — про русскую электронику, новый альбом Saluki и кулинарные навыки 104

Всего 10 минут назад мы убегали от дождя, а теперь попиваем морс с пирожными в теплой компании Фила, барабанщика Саши и Кати k1k1. Это первый раз, когда я беру интервью прямо на месте, где рождается музыка, а не где-то в клубе после выступления. Оттого и особая ламповость происходящего— можно не торопиться, спокойно поговорить о насущном и заодно посмотреть, как все происходит изнутри.

Сложно поверить, что когда-то на месте студии был заброшенный чердак, а теперь тут целое творческое пространство, в котором успели поработать музыканты из самых разных вселенных, от Summer of Haze до Масла Черного Тмина. Цена такого сокровища — куча перетасканных материалов, нескончаемые ремонтные работы, деньги, нервы, травмы и даже больница.

Когда Фил обустраивал студию, не было никакой гарантии, что усилия окупятся. Случился отчаянный побег от серой реальности и рутинной работы к собственной гармонии. В разговоре сложилось впечатление, что Фил будет счастлив только при возможности делать музыку, даже если придется (и, скорее всего, приходилось) голодать и идти на жертвы. Он редко выходит из студии, ибо здесь, в царстве железа и звука, лежит его душа.

Недавно Bad Zu все же пришлось покинуть родное место — коллектив только вернулся из большой поездки за город вместе с SALUKI, Аникой, Юрой 104, продюсером Степой OSA и другими талантливыми музыкантами. За месяц они написали много разного материала для следующих релизов, но главное (по мнению Фила) — приступили к работе над новым альбомом SALUKI.

Фил — настоящий сгусток энергии. Жаль, что на бумаге не получится передать и половину всех эмоций, интонаций и шуток. Было чувство, что я не интервьюер от какого-то медиа, а давний приятель, зашедший на чаепитие. Мы и сами не заметили, как диалог перерос в 3-х часовую беседу, в которой удалось обсудить грядущий материал, студийные сессии на природе, локдаун, русскую электронную сцену, путешествия в Китай и конфликты музыкантов с лейблами. Вот что получилось из нашего разговора.

Расскажи, как вы пришли к идее уехать за город и обустроить там студию?

Фил: Наверное, это была идея Сени, но я не помню, когда она возникла. В феврале Сеня приехал поговорить о новом альбоме, и тогда он был нацелен на поиск новых людей. Мы заняли совершенно полярные позиции. Ему хотелось поменять звук и больше работать с новыми музыкантами. А мне казалось, что он уже собрал хорошую команду — не только тех, кто работал над «Властелином Калек», но и состав для концертов (Саша, White Mud, Степа OSA). Я высказал идею, что эти люди появились не просто так, и нужно поработать в уже сложившийся в команде. Так сказать - укрепить связь.

После встречи мы погрузились в самоизоляцию, и я долго не вспоминал про эту историю, пока парни не начали искать дом. Даже на этой стадии я подумал, что все это из области фантастики, но в результате общими усилиями и благодаря вере Сени,мы смогли это реализовать.

Когда я понял, что мы снимаем дом, я загорелся пи*дец. Мы так долго шли к появлению такого комьюнити. Правда потом я подумал, что некоторые пацаны едут больше отдыхать, чем работать, и представил совсем другой сценарий развития событий. В моем идеальном мире мы пашем, делаем много музыки, и отвлекаемся по минимуму. Но в целом поездка прошла выше всех ожиданий и была сбалансирована: хватило и того, и другого. Можно часами рассказывать истории оттуда. Одна из самых невинных вещей, которой я могу поделиться — в первый день пацаны набухались, пошли на реку, украли соседскую лодку и голые поплыли без весел.

А пацаны на спорте?

Ф: Скорее, на кураже. А на кураже — страшнее, чем на спорте (смеется). Какое-то время я играл в пионервожатого, выходил ночью и пытался их контролировать, а потом они стали меня запирать.

Но меня больше удивил не кураж пацанов, а количество написанной музыки. Я не ожидал, что все сядут и начнут так работать. Мы сделали 3 студии, и большую часть времени просидели за работой . Из этого месяца выйдет много хороших треков. В ближайшее время мы планируем повторить такой выезд. Единственная проблема — моя привязанность ко всему железу. За город я потащил всю эту студию, а умные ребята поехали с ноутбуками. Но для меня аппаратура как панцирь для черепахи, я счастлив в этом. Мой дом там, где эти вещи.

Обычно я работаю только с Сашей, и мне сложно привыкать к новым музыкантам. Но тут была потрясающая атмосфера того, что ты живешь с кучей людей, с каждым из которых ты готов работать. Не могу сказать, что за этот месяц хотя бы раз была сессия с кем-то, чтобы я подумал: «Ну, это средняк». Главное впечатление от поездки — ощущение подъема.

Эта история напомнила мне «My Dark Beautiful Twisted Fantasy» Канье, когда он снял целый отель, где на каждом этаже была студия.

Ф: Да, куча таких примеров за рубежом, и очень мало — в России. Не чтобы люди просто поехали на дачу — это бывает (смеется), а чтобы сотворили что-то масштабное. Мой любимый пример — третий альбом UNKLE, которые уехали в Лос-Анджелес в пустыню и сняли дом, куда приезжали персонажи из самых разных сфер. И при этом есть ощущение, что все это писалось в одном месте. Да, у них было больше ресурсов, они уехали на 3 месяца. Если бы мы уехали на 3 месяца…

Саша: Дому была бы пи*да точно.

Много было повреждений?

Ф: Все услышите на релизах. Звук впитывал эту атмосферу гораздо круче, чем я думал. Все время у меня было чувство эйфории, я просыпался с радостью от того, что смогу поработать с крутыми музыкантами. Было стремление прыгнуть выше головы, потому что не хотели вернуться с такой большой поездки с плохим материалом. Не отпускало чувство, что у нас есть всего 30 дней. Мы, конечно, часто видимся в Москве, но собрать всех сразу — гораздо сложнее. Там все было под рукой. Нужна гитара — я зову Никиту; нужны клавиши —зову Степу.

Если вы музыканты и хотите круто провести время, то перевезите студию на дачу и поселитесь вместе с большими целями. У нас вообще были наполеоновские планы, по сравнению с которыми мы успели очень мало. Но в моем понимании то, что мы сделали — нереально. Еще сняли два клипа, но кому — пока секрет.

И парни не собираются расходится, сейчас все сидят на квартире у Сени. Мы боялись, что соберем таких разных людей, начнется бытовуха — и все, конец, как это бывает в 99% случаев. Но все же музыка объединяет.

Что расскажешь про кулинарные навыки Юры 104?

Ф: Ох*енные вопросы (смеется). У нас там жил мужик, управляющий дома. Он время от времени готовил шурпу и плов. И вот за приготовление плова он был конкретно выруган. Юра оказался мастером плова и высказал ему всё.

Катя: Знаешь, что он точно готовил? Арбузные коктейли!

Ф: Плюс он мясо всегда жарил с ребятами. А чьи-то кулинарные навыки оставляют желать лучшего, если говорить обо мне.

К: Почему? Ты же делал там жареную кукурузу…

Ф: Да всем уже было п*хуй (смеется). Но вот Саша, например, очень любит готовить, и когда он уехал — тренд на готовку сразу спал. Спасались несквиком и сигарами.

Вы всегда говорили, что Bad Zu — аполитичная история. После карантина и всех последовавших проблем будет ли «повестка» в вашей музыке?

Ф: Мне кажется, что повестка у нас всегда проскакивала. Мы — нейросеть, которая питается материалом в ближайшем километре. Когда в ближайшем километре только политика, ты не можешь не трансформировать ее в музыку. Другое дело, что в Bad Zu мало текста, и проект — электронный.

Новый материал Bad Zu не то чтобы про повестку, но очень тесно связан с мировым локдауном. Нельзя не рефлексировать это. EP будет посвящен чувству несоответствия тебя к нынешней ситуации. Ситуации, когда мир на пороге кризиса, а ты пытаешься делать вид, что ничего не происходит, и дальше творить музыку. Это история о чувстве вины за то, что ты не можешь перестать заниматься своим ремеслом. О чувстве невероятной благодарности к слушателям, которые делают твою жизнь осмысленной. В новом материале меньше рейва и больше переживаний, накопившихся за последние 3 месяца.

Но мне кажется, что Bad Zu — пока все еще функциональный проект, а не информационный. Он нужен, чтобы люди отдыхали и веселились в клубе. Без развлечений не обойтись.

Вы вдохновляетесь разными этносами. На «Varvar» контрасты расширились, и вы использовали не только африканские ритмы. Какие страны исследовались на новом материале?

Ф: Саши не было в городе, и я писал материал один, но из-за этого смог сосредоточиться на том, чтобы использовать больше совместных наработок. Мы часто ездим на fields recordings, на завод или в другой город, записать звуки. Фактически этот материал стал платформой для оттачивания навыков работы с подобными полевыми записями и новым софтом.

Новая музыка — больше про эмоции, чем про «давайте попробуем смешать что-то и посмотрим, что выйдет». Поэтому будет меньше отсылок к каким-то этносам, хотя там есть и арабские мотивы, и baile funk. Но в сумме это гораздо более эгоцентричный материал, посвященный моим эмоциям.

В первую очередь — страх неизвестности. Первый месяц, когда у всего мира обваливаются концерты, в сети только плохие новости, у тебя все плохо. Нет никакого светлого фона, и это неизбежно давит на твой материал. Ты не можешь писать танцевальную музыку, когда ты не танцуешь; притворяться счастливым, когда ты чувствуешь ярость.

Во вторую — осознание того, что ты существуешь, благодаря слушателям. Если их нет, то твоя жизнь совершенно бессмысленна. Ты ничего не производишь, не занимаешься наукой и вещами, которые сейчас нужнее. Я недавно наткнулся на книжку «World War Z» — военный дневник про зомби-апокалипсис. Вся война с зомби там — только формальный повод, чтобы показать, как общество изменилось бы в условиях кризиса. Там была отдельная глава, где после апокалипсиса люди стали отстраивать новую цивилизацию. Многие начали страдать из-за профнепригодности — все профессии «сытого мира» (менеджеры, копирайтеры, актеры, музыканты) оказались не нужны.

И у меня было такое ощущение собственной ненужности во время кризиса. Людям не до музыки, которую я делаю. И есть проекты, которые больше подходят для нынешней ситуации и транслируют позитивную энергетику. Например, Cream Soda, полностью сделанный для народа.

Оглянувшись на Bad Zu, я понял, что это нужно мне и Саше, а потом уже слушателям. Огромная разница между ощущением себя как какой-то творческой величины и пониманием, что ты делаешь ненужные вещи и должен быть благодарен своим слушателям.

Изначально ты говорил, что Bad Zu — проект о том, как уйти от эго и раствориться в моменте. Сейчас ты возвращаешься к своему эго?

Ф: Я скорее понимаю, что лукавил, когда так говорил. Если бы я делал музыку для людей, то делал бы проще. Но я не могу перешагнуть через себя. Поэтому я забыл про эти рамки и сделал более комплексный материал.

Ты понял, что бессмысленно убегать от себя?

Ф: Я понял, что пишу, потому что не могу перестать это делать. Я не знаю, чем я еще бы мог заниматься. Музыка — самое важное, что у меня есть. Все остальное, в том числе благосостояние и друзья — тоже важно, но стоит на втором месте. Понимание, что это нужнее мне, чем кому-либо на Земле, пропитывает весь материал. К сожалению или к счастью, до последнего момента, пока у меня будет электричество, я буду заниматься музыкой.

И я чувствую вину за это — миру сейчас нужнее экологи и инженеры, чем музыканты. Сытое время подходит к концу, и я просто пытаюсь не замечать этого и дальше писать свои биты.

Раз уж мы заговорили про Cream Soda и массовую музыку - мы видели историю, где ты с очень разочарованным лицом слушал песню Шарлота. Что ты думаешь про его творчество и ситуацию с лейблом?

Ф: Я знаю очень уважаемых мною людей, которые говорят: «Ты не шаришь, это классно». А мне просто не нравится вайб, мне бы не хотелось с ним познакомиться. Для меня музыка — какая-то дополнительная информация о человеке, которую ты просто так не узнаешь. Я начинал общаться с некоторыми людьми только из-за их музыки. Бывало даже, что приезжал в другую страну и никогда не разочаровывался. Информация, которую я получаю из музыки Шарлота, для меня чужая.

Если говорить про лейбл, то улицы шепчут, что в случае Шарлота все не так просто и его действительно крепко опрокинули. Но в интервью он очень вскользь упоминает, как его здесь со всеми познакомили. А на самом деле — это них*я себе. Его привезли в Москву, устроили пресс-концерт. Я знаю кучу крутых ребят, которые узнали, что такое пресс-концерт из интервью Шарлота. Это сделали для него и это нужно ценить. С другой стороны, конфликт между лейблом и российским музыкантом происходит сразу из-за нескольких факторов.

Первый — в России за стриминг платят в разы, а иногда в десятки раз меньше, чем в цивилизованных странах. Поэтому у людей появляется несостыковка между цифрами и тем, что они получили по факту.

Второй - в России только формируется индустрия, и еще нет прослойки музыкальных юристов. Представь, что ты Шарлот. Приехал из Самары в Москву, тебя подписывает Sony, лейбл с мировыми звездами. В таком случае у тебя нет денег и даже мыслей нанять юриста. Люди, которые знают за цифры, не подпишут контракт с лейблом. Почему музыканты наступают на эти грабли? Когда тебе предлагают полмиллиона, то сложно отказаться. И я знаю хороших ребят, которые погорели на этой ху*не и не поняли, что тебе дали деньги вперед, а ты должен заработать их в двукратном размере. Попробуй сделать миллион рублей на прослушиваниях, это непросто.

Очень крутой кейс — Моргенштерн показал свои цифры. Сколько он насчитал? 280 миллионов прослушиваний. Сколько он заработал? 12 миллионов. За такие цифры — это пиз*ец мало. Уберем нолик, получим 28 миллионов. Немногие люди могут похвастаться такой статистикой. А что получается? 1,2 миллиона. На самом деле цифры не такие депрессивные, я не знаю, на каких площадках его слушали, чтобы вышли такие копейки. Из этих цифр становится очевидно, что музыканту нужно реально вкалывать, чтобы жить за счет прослушиваний.

Музыканты нашего уровня - это 100 - 200 000 прослушиваний на релизе и для нас это очень много. Но нам повезло — нас слушают люди за рубежом, из Европы и Китая. За первый альбом мы получили 1000 евро. Но мы не пытаемся жить на эти деньги, тратим их на съемки клипов и вкладываем в творчество. Основной доход у нас с производства музыки на заказ - но при этом Зу стали очень круто покупать для рекламы. Большая часть треков с первого альбома продалась за первый год. Иногда нас находят под конкретный проект, иногда я кому-то пишу сам.

Продолжая тему лейблов, как ты познакомился с Hyperboloid?

Ф: Для меня в России всегда был один лейбл, Hyperboloid. Это мое мнение, но до сих пор Гипер — главная сила русской электроники. Я только начинал заниматься музыкой, и все эти люди мне казались богами. Я открываю Esquire, а там на развороте Pixelord. В печатном издании! Как я мог к ним относиться? Во многом я рос на их музыке. Если говорить о любимом музыканте с лейбла - то это Summer of Haze. В свое время его музон очень повлиял на Bad Zu.

Познакомились мы с ними на одном из витч-аутов, первых больших рейвов, на которых нас вытащили «из пиз*ы в андеграунд». Тогда мы играли для 50-100 человек, а тут, бац, и 2000-5000 человек. Однажды Сергей Сабуров (менеджер Bad Zu и куратор Hyperboloid, — прим. ред.) спросил за нас у Ани A.Fruit. А я ему всю жизнь писал. Писать Сабурову и обижаться на игнор — долг любого шкета, который занялся электронной музыкой. Потом мы договорились выпустить EP на #INTERNETGHETTO (сайд-проект Hyperboloid, площадка для продвижения новых электронных музыкантов — прим. ред.).

Мы круто смотрелись на их вечеринках - Саша имеет большой опыт игры на барабанах, а я занимаюсь диджеингом и много свожу. Позже Серега стал нашим концертным менеджером, чем мы очень довольны.

С: Главное — «правило двух п», проживание и питание.

Ф: Серега всегда следит за тем, чтобы у музыкантов было комфортное жилье, вкусная еда и досуг. И когда мы делали первый альбом, то и так хотели выпустить его на Гипере. Это удача, что есть такой лейбл, где сидят ребята самых разных вкусов и видят в нас что-то родное.

А какое у тебя отношение к другим лейблам вроде ГОСТ Звука?

Ф: Про ГОСТ Звук со мной стоило говорить лет 6 назад. Их резидент Lapti — очень важный чувак для России. Я подозревал, что наших как-то узнают зарубежом, но Lapti был первым таким музыкантом, которого я встретил. Тогда это было запредельно.

Заканчивая эту тему, мне кажется, что у нас очень мало лейблов и новых имен. До локдауна была какая-то движуха, но не могу сказать, что Москва и Питер сейчас в лучшей клубной форме. Конечно, сейчас поставили Мутабор, и мы выдохнули немножко — «Все-таки мы за*бись как город».

И не было Мутабора, но зато были всякие локальные клубы.

К: Был Pluton, и мы вообще играли там раз 30.

Ф: Pluton — целая эпоха. Если появляется какое-то место, где мы подходим по формату — мы можем застрять там надолго. И вот было время, когда мы выступали только в Плутоне, потому что альтернатив не предвиделось. В Рабице мы не играли, потому что там была своя тусовка. Поэтому появление Мутабора — прямо лучик света. Слушай…

А мы там и встретились, да. На фестивале «Fields».

Ф: Да! Фестиваль «Fields» и фестиваль «Боль» — респект огромнейший. Это супер-профессиональная история.

Макс: А фестиваль «Fields» — это где хедлайнеры в 7 утра выступали?

Ф: Слушай, да это отдельное приключение, совсем другой формат. Там ты скорее открываешь для себя новые имена. Хедлайнеров все и так знают и останутся до их выступления, даже если они будут с утра.

Макс: А на них кто-то остается в это время?

Ф: Конечно! Там молодые ребята по несколько дней зависают. Когда у нас был саундчек, я приехал туда в 11-12 утра. На утреннем вайбе, с кофе, в тапочках. Захожу — а там запах клубный, люди еще не выходили на улицу, и у них еще ночь продолжается. Произошло наложение реальностей.

А в целом по клубам в РФ могло быть и лучше. Хотя мы по России поездили, и во многих местах уже намечается что-то большее. Главное, чтобы из-за кризиса все не сдулось. Но мне все равно кажется, что в какое-то время будет неизбежен «вход за сигу».

Еще одна проблема — у нас хороших промоутеров уровня Сергея Сабурова меньше, чем музыкантов. В связи с нынешней ситуацией их приток вообще остановился, сейчас этим не выгодно заниматься.

Мы уже затронули вопрос продаж за рубежом и в России. Как ты думаешь, почему русская электронная музыка на Западе ценится больше, чем у нас?

Ф: Мы живем в очень специфичной стране — у нас больше слушают слова, чем музыку. Сейчас есть куча хороших русскоязычных групп, которых оценили по достоинству. Такого притока новых имен не было никогда.

А то, что касается электронной музыки — это немного обособленное и в то же время мировое комьюнити. Отсутствие языкового барьера позволяет человеку из Китая с совершенно другим бэкграундом и культурным кодом воспринять твою музыку на 100% и даже услышать в ней то, что ты сам не услышишь. Язык хорошей музыки универсален. Хороший и честный музон всегда найдет своего слушателя. Мы понятия не имели, что у них там происходит, пока Tzusing (передовой китайский электронный музыкант, — прим. ред.) не поставил наш релиз в топ-5 альбомов года по его мнению. Через 3 дня у нас было 5 дат в Китае.

Когда я послушал SVBKVLT (китайский экспериментальный лейбл — прим. ред.) и других ребят, то понял, что их вайбы нам очень близки. Если я делаю DJ-сет, то в нем будет минимум 3-4 трека из Китая.

Поэтому здесь дело скорее не в русском слушателе, а в том, что электронная музыка — универсальный язык. С одной стороны, она менее понятна в силу своей экспериментальности. С другой, нет языкового барьера, и это разрушает остальные барьеры.

Hyperboloid привозили в Китай, когда в нем еще не было сформированной экспериментальной сцены. Мне кажется, что SVBKVLT отчасти вдохновлен Гипером.

Ф: У них же реально визуал очень похож!

Не только визуал. Есть похожие моменты и в звуке.

Ф: Да, мы прямо родственные души. Hyperboloid — worldwide-штука. И во многом это благодаря чувакам во главе и Сереге, который мутит невероятные вещи только на энтузиазме. Он работает, чтобы караван шел. Спросишь «В чем твоя мотивация?», и он ответит: «Я люблю музон». Взять группу, которая в своей стране никому не нужна, отправить в тур в Китай, так еще и окупиться — это огромная работа с точки зрения организации. А было еще много поездок в Китай и Европу. Чуваки все очень правильно делают.

Серега, кстати, не только организатор, но и крутой диджей — всем советую попасть на его открывающие сеты.

Но при этом он сам не делает музыку?

К: Придумал себе отговорки…

Ф: Там есть какие-то движения в эту сторону… но его демки не слышал никто.

Слава богу, что он музло еще не пишет, и у него остается время на нас, дол*аебов. Он дикий человек. Он любит жить в дороге, ночевать в отеле. У нас закончился тур в Китай, и он возвращался в Москву на поезде, останавливаясь в нескольких городах. У него было еще 4-5 вечеринок, и вышло где-то 12 сетов за месяц. Серега реально прется по своей работе.

Расскажи о впечатлениях от Китая.

Ф: Первый раз у меня было ощущение, что я на другой планете. Я много путешествую, но там все по-другому. Очень мало людей говорит по-английски, поэтому без Сережи я бы там и остался — очень сложно ориентироваться.

С: Серега был нашим гидом, потому что уже раз 10 до этого гонял в Китай. И гид, и организатор, и разогревающий диджей — просто незаменимый человек.

Ф: Мы были в 5 городах, и все разные: от Шанхая до города, которому 30 лет отроду. То есть мне 33, а ему 30. И там небоскребы, новая невероятная архитектура, клубы выше всех ожиданий и похвал. Такого ты не увидишь даже в Европе.

В чем отличие?

Ф: Самое главное — у них запреты на ночные вечеринки и шум. Когда ты приходишь, владелец клуба будет 10 минут говорить про саунд-систему и 10 минут про стены. В России нашли заброшенный завод, е*нули колонки — и погнали, а там стены играют очень важную роль.

У нас всегда сложности с сетапом, потому что живые барабаны играют поверх электронных. В Китае я вообще мог сделать барабаны солирующим инструментом, потому что стены поглощали звук.

Там продумана каждая мелочь, о которой у нас даже не задумываются. В Китае копов не вызывают — они уже в клубе в самом начале вечеринки. Не дай бог у вас громче, чем надо — все просто закрывают. Поэтому во всех 5 клубах, где мы играли, перед диджеем висит табло с децибелами. Это же так просто! Ты четко знаешь свои границы — и никаких проблем.

На одном из сольников Summer of Haze опрокинул стакан и упорол весь микшер. В Китае у диджеев специальные стаканы, с которыми залить что-то нереально.

И это всего два примера того, как у них все продумано. Так это еще не самая популярная музыка. В Китае своя огромная поп-сцена, с которой никто не может конкурировать — с миллиардной аудиторией, слушающей песни на китайском. Но даже в небольшой электронной тусовке учтена каждая деталь, что нас всегда поражало.

Плюс у нас почти везде были полные залы, а там — ты на другой планете. Совсем другие люди кричат тебе «Bad Zu», и это сумасшествие. Ощущение того, что ты действительно что-то стоишь как музыкант.

Это очень круто, с учетом того, что полноценная бейс-сцена там образовалась не так давно.

Ф: Да. Но при этом SVBKVLT в этом году был лейблом месяца по мнению Resident Advisor. И я знаю, что это только начало, потому что их музыка — нереальная. Каждый раз, когда я слушаю их большой релиз, то думаю: «Это почти как я, если бы я не был дол*аебом». Причем чуваки только начинают шарить за нормальные плагины, бас, инженерные штуки. Сейчас для меня Китай — сцена №1.

Много крутой и умной танцевальной музыки, которую вставляешь в сет, и он не просто продолжается, но и уходит в какое-то другое русло, в нем появляется целый сюжет.

Твои любимые музыканты с SVBKVLT?

Ф: Однозначно Gabber Modus Operandi. Они вдохновили меня на новую EP и так разъе*али, что я начал габбер воспринимать. Zaliva-D, у них тоже недавно большой альбом вышел. И офигенный деконстракт — 33EMYBW. Кстати, Tzusing тоже прислал мне пару новых демок — и это просто разрыв.

Еще в их тусе есть парень 3ASIC — у него лучший сет на Boiler Room в этом году. Китайский Boiler проходил в клубе OIL, мы там тоже играли. Но вообще мне заходит практически всё — я не пропускаю ни одного их релиза.

Для «Zupreme» вы нашли инструменты на помойке. Где вы еще находите новые звуки?

Ф: Нашим инструментом был мусорный бак. Мы хотели свою фишку, и параллельно я увлекался всякой уличной музыкой. И мне всегда нравилось, когда у чуваков собрана ударная установка, а вместо барабанов баки, коробки, железки. Еще я всегда любил группы вроде Einstürzende Neubauten, которые играют на всяких плитах.

И сначала мне это казалось странным — у нас есть Саша, потрясающий ударник, и проект, который в основном состоит из ритмов. Но при этом я в основном пишу музыку из ван-шотов.

И вот мы вышли на эту помойку и начали записывать. Так за 2,5 часа получился трек «HOUSE OF ZU». Мы поняли, что это работает. В секвенсоре ты никогда такого не сделаешь. Но это и нельзя использовать как главную идею — тогда вы становитесь юродивыми.

Иногда мы выбираемся и полдня записываем звуки, но лишь небольшая часть из них уходит в производство. Поэтому у меня накопилась крутая база и сейчас это сработало. Несмотря на то, что Саша был в деревне, новая ипишка «наша», а не «моя» гораздо больше, чем прошлый материал. Многое собрано из того, что мы делали на улице.

Любимым альбомом десятилетия ты назвал Arca «Xen». Почему именно она?

Ф: Она — бог в теле человека. Настолько передовая и подходящая для меня музыка. Новый ее альбом — просто «вау», я его сейчас в зале переслушивал. Это удивительное сочетание прошлых наработок и поп-музыки.

Получилось что-то более понятное обычному слушателю.

Ф: Да. Если взять ее часовой трек «@@@@@», то там абсолютно противоположные настроения. Но мне он тоже понравился, хоть я и не ждал чего-то крутого. Все это настолько против всех этих трендов на type beats, настолько против законов современной музыкальной индустрии, настолько непохоже и нетипично.

Лично мне кажется, что «Xen» писал двуполый человек, который еще не может определиться с тем, кто он есть. А «KiCk i» — работа девушки. Чувствуется, что человек нашел свое место и стал более уверен в своих идеях. До этого продюсера всем как до луны.

Какой бы ты совет дал начинающим продюсерам, которые еще не нашли свой почерк и страдают type-beat-измом?

Ф: Заняться другой профессией. Если говорить про битмейкерство, то сейчас это неблагодарный труд. У меня случилось большое разочарование за год работы с рэп-артистами. Единицы людей, с которыми я могу сделать что-то, кроме type beat. А в остальном большинство музыкантов ждут, что ты подстроишься под их звук. И здесь type beat по-любому выиграет. Потому что сэмплы и лупы делают профессионалы, и за 10 минут собрать из них бит гораздо легче, чем написать «Xen».

Если человек хочет этим серьезно заниматься, то нужно слушать много разной музыки. У меня бывают специальные дни, когда я слушаю музыку по 4-5 часов. Каждое утро я слушаю новые релизы, а в отдельное время отсматриваю dj-сеты, смотрю как и что люди сводят.

Главный арсенал музыканта — идея, потому что качество — не та вещь, которую сейчас можно продавать. Идеи сами по себе не рождаются. Если ты пытаешься придумать что-то новое на пустом месте, то ты скорее всего изобретаешь велосипед. Поэтому твои списки любимых музыкантов должны исчисляться сотнями и тысячами. Если ты в хип-хопе — не слушай хип-хоп, потому что ты неизбежно начнешь красть идеи оттуда. Ведь красть идеи само по себе — неплохо. Это то, как работает творчество. Мы — огромная нейросеть. Когда ты что-то делаешь, ты по умолчанию миксуешь пару чужих идей. Поэтому слушайте разную музыку. Слушать Migos и пытаться делать музон как Migos — это жить вчерашним днем.

Какая у тебя связь с Пашей Техником?

Ф: Один раз мы выступали на разогреве у Паши. На улице было два клуба — Кругозор и Эпсилон, где проходил наш концерт. В толпе в Кругозор стоял Данила Поляков (топ-модель мирового уровня, танцор, стилист, художник, — прим. ред.) — большой рыжий мужик, в платье и на каблуках. А в другой очереди пацаны в кожаных кепках орут: «Иди сюда на*уй». И я понимаю, что иду играть не для Данилы, для которого я бы с удовольствием сыграл, а для пацанов, которые ненавидят всех, кто на них непохож. Тогда были негативные впечатления, но сейчас мне Паша очень нравится.

Продолжая тему коллабораций — как ты сконнектился с Айдыном (масло черного тмина)?

Ф: Очень легко. Айдын хотел познакомиться с Сеней, но у них там что-то не сложилось. А у нас сложилось — мне понравилось его творчество, он хороший парень. Здесь он протусил дня 3, и в какой-то день я предложил ему сделать что-то вместе.

Показал ему свои обычные биты, он ни*уя не понял и ушел в магазин за сигами. Я так расстроился, что он не понял мой музон, и решил за 10 минут записать гангстерский бит. И ему понравилось! (смеется)

Тут скорее вопрос, почему Айдыну понравилась движуха с Bad Zu, если он слушает совсем другой музон. Такие коллабы невозможно спланировать или повторить. Это происходит либо здесь и сейчас, либо никогда. А так, когда Айдын в Москве, то он заезжает сюда.

Напоследок — расскажи о планах на ближайшие релизы.

Осенью мы планируем выпустить наш EP. Ближайший релиз с нашим участием — EP Степы OSA. Дальше — несколько синглов от k1k1 и полноценный новый альбом Bad Zu. Плюс мы также продолжим работать с Сеней — я уже знаю, что это будет альбом года. Сейчас в основном читают рэп, а вот Сеня делает музыку — это две совершенно разные вещи. Там, где чуваки пытаются скосить путь и выиграть по времени, наши лучше 10 раз перепишут трек, но он будет всем нравиться. SALUKI — долгий игрок, а не парень, который взлетел и будет пару лет катиться на былой славе. Я буду приятно удивлен, если выйдет что-то лучше. Этим Россия и прикольна — ты живешь в реальности, где завтра может выйти альбом от неизвестного чувака вроде Big Baby Tape, и он перевернет игру.

Только такие ребята также быстро исписываются, как и взрывают.

Сделать хороший альбом сложно. Даже если у чувака есть один хороший альбом, то он уже для меня сверхчеловек. А ведь все ребята сейчас молодые — это нам может казаться, что они исписались. Они могут подождать 5 лет и удивить еще больше, а им все равно будет 25. Чиф Кифу 26 лет, о чем можно говорить, если он 11 лет в игре и два раза перевернул сцену.

Буквально через неделю после проведения интервью у Фила из-за резкого воспламенения сгорела часть оборудования. Но всё в целости и сохранности, а преданные друзья Bad Zu быстро собрали нужную сумму на восстановление ущерба — поэтому шлем Филу слова поддержки и надеемся, что эта ситуация не сильно повлияла на подготовку нового материала!