Больно становиться женщиной

Часть 2

Декабрь. Мечты, как ни крути, сбываются. Во-первых, то, что меня взяли в театр – само по себе чудо. Даже не пришлось отбивать чечетку или выворачиваться в шекспировском монологе, дабы блеснуть оперением перед режиссером. А с ним-то мне повезло, то есть с ней. Это жизнерадостная женщина под пятьдесят, энергичная не по годам. Общий язык мы нашли быстро, если не сказать с полуслова. Роль второго плана Ангелина Ивановна предложила мне по телефону, едва услышала в трубке вопрос по поводу того, как бы лучше некой Тамаре навязаться ей.

Ну да ладно. Я же здесь уже месяц, однако, отчего это я одна беременна идеей мюзикла? Если бы не этот жанр, если бы не поющие коты, звонари и цыганки, сидела бы и я на месте ровно. Так нет же, понесла нечистая по театральным коллективам с разведкой дел: как, вы, собственно, смотрите на мою безумную затею и т.п. Нечего скрывать, так и видела себя в свете софитов, с микрофоном за ухом, в бесстыдном платье, на шпагате, вытягивая финальное ля-бемоль. Ну не сажусь я на шпагат, а природный вокал мечтает об огранке.

Театр затмил мне белый свет. Я предпочитала чаепитие в костюмерной душным аудиториям университета. Вскоре я признала, что и драма может стать достойным аналогом мюзикла. А если на чистоту, то затеяла я всю эту писанину, лишь с той целью, чтобы запечатлеть прямо-таки свежайшее переживание интимного характера. Я всерьез не воспринимаю театральные романы, поэтому без разговоров установила в коллективе исключительно теплые товарищеские взаимоотношения, и не больше.

Неделя до Нового года. В своем амплуа, я лечу на репетицию раньше режиссера и уже на пороге театра понимаю перспективу часового ожидания в фойе. А ведь не месяц май, господа! Двойные стеклянные двери отображают работу вахтера «не бей лежачего» всем любопытным прохожим. Помню только, что застыла на пороге, с дверной ручкой в ладони. Так ошарашило меня стеклянное видение. Одетый в дубленку мужчина в синих брюках взглядывал на меня, как удав на кролика. Да и я, уверена, выглядела в тот момент как тот обреченный кролик.

Не отводя глаз, я проскочила в фойе, где уже явно рассмотрела свой божественный «визуальный раздражитель», как бы выразился психолог. На вид ему около сорока, ростом не выше моего. Вьющиеся волосы, огромные карие глаза татарского типа. Черт возьми, эти глаза надолго выбивают меня из рабочей колеи, едва вспомню. Под ногами лежала елка, которую один из его коллег, видимо, собирался «прихватизировать» в канун праздника. Пожилой вахтер выдал анекдот в новогоднюю тему, и мы, кажется, тоже смеялись, только поймали себя на том, что, расплывшись в улыбке, нагло пялимся друг на друга.

И кого же за язык тянули накаркать, что все хорошее быстро кончается! Едва мужчины скрылись, я обрушилась на вахтера с подозрительными допросами вроде «Кто это…ну, что там сидел? Нет, другой. В синих брюках, точно!» Моего Казанову, как выяснилось, зовут Романом Аркадьевичем. То-то мне запомнилась его выправка, - он хореограф! О боги, с того дня я сделалась больна на всю голову. Отныне я связана с театром чем-то более глубоким, нежели любовь к искусству. Только бы видеть Его еще и еще!

Месяцы сменяют друг друга. Едва то первое впечатление начинает потихоньку расплываться в сознании, как я внезапно сталкиваюсь с ним где-нибудь в коридоре или, поднимаясь по лестнице, и тогда – держите меня! Жду не дождусь дня, когда смогу здороваться с Романом Аркадьевичем, справляться о его здравии и делах профессиональных. А пока что приходится млеть при одном взгляде так взбудораживших меня глаз, не будучи знакомой с предметом своего обожания. Отныне все творчество мое посвящено любимому. Подслушай он мои мысли, точно расхохотался бы. Прошлая влюбленность теперь казалась мне неким подростковым капризом. Спортивный интерес. То, что происходит в голове при встрече с хореографом, пока не обрело никакого названия; видимо, оттого, что ничего подобного еще и не случалось. Похоже, я люблю. Нет, все-таки влюблена, но влюблена отчаянно, по самые кудри. Маман обеспокоена моим отношением к замужеству, а именно неприятием поисков будущего супруга. Карьера и только карьера. Да, честолюбием я вся в отца, благо, ему нет дела до моей личной жизни, и занимать мамину позицию он не счел необходимым. Что бы сказал дорогой папа, увидев меня в объятиях мужчины своих лет? Не огорчайте, дети, сердобольных родителей.

Я точно знаю, чего жду от этих отношений. Ясное дело, что Роман Аркадьевич женат, я была к этому готова. Он так и производит впечатление примерного семьянина, по жизни большого любителя барышень: как молоденьких, так и постарше. У него дочь, если я все правильно поняла. Хореограф стал моим первым взрослым помешательством, которое принесло доселе непривычное осознание в себе женского начала. Странно другое. Все чаще представляю себя в роли его жертвы или рабыни; хочется впервые беспрекословно подчиняться и исполнять приказания. Боль, причиненная его руками, видится мне высшим наслаждением. Так я обнаружила спящий в себе мазохизм. То мне видятся наши прелюбодеяния у хореографического станка, то на сцене пустого зала.

Как бы то ни было, я не осмелюсь претендовать на место в его жизни. Уверена, что жена – достойная баба, а дитё – ангелочек. Сама помню из детства, как бесценно для дочери общение с папочкой. Не представляю себя лишенной этой части своей жизни. Довольствуюсь малым. Хочу любить его, махнув рукой на социальное и семейное положение, возраст и прочие пункты. Половой инстинкт, управлявший древними людьми задолго до появления понятия «брак», вечно присущ всем живым существам. Не спорю, любая женщина возмутится, мол, как это она не единственная! Брак в моем понимании не имеет отношения к любви. Несчастное ли я существо? Кто запретит мне любить, пока не пришло время связать себя по рукам и ногам? Вот загнула.

🔳 Продолжение завтра.