Бог или атомы?

Тот факт, что мы можем придерживаться разных взглядов по фундаментальным вопросам и при этом сходиться в наших воззрениях на жизнь, — одна из самых ценных особенностей стоицизма. Он подходит для верующих и неверующих — независимо от их расхождений в вопросах метафизики.

О своем видении Бога Эпиктет говорит нам так: «А кто тот, приспособивший меч к ножнам и ножны к мечу? Никто? Да ведь по самому устройству изделий мы обыкновенно заявляем, что это, несомненно, творение какого-то мастера, а не необдуманно устроенное. Так неужели каждое из них обнаруживает мастера, а зримое, зрение, свет не обнаруживает? А мужской пол и женский пол, их взаимное влечение к соитию и способность пользоваться частями, устроенными для этого, все это тоже не обнаруживает мастера?» Это написано во II веке и является замечательным примером раннего варианта «аргумента разумного замысла», доказывающего существование Бога. Впоследствии ведущие христианские теологи, в том числе знаменитый Фома Аквинский, предложили различные вариации этого аргумента. Пожалуй, самый известный из них сформулировал теолог и натуралист Уильям Пейли. В самом начале XIX века, за несколько десятилетий до публикации дарвиновского труда «О происхождении видов», он написал следующее:

Если во время прогулки по сельской местности вы споткнетесь о камень и вам скажут, что этот камень лежит здесь давным-давно, с незапамятных времен, вы не удивитесь и легко поверите сказанному. Но если рядом с камнем вы увидите часы, то ни за что не поверите, если вам скажут, что они здесь были всегда… Их сложное устройство, разумная целесообразность, согласованность различных частей натолкнет вас на мысль о том, что у часов есть предназначение. В них есть разумный замысел. Часы созданы часовщиком, чтобы показывать время… В природе мы можем наблюдать такую же сложность устройства и функционирования, такую же целесообразность, что и в часах, с той лишь разницей, что в природе указанное присутствует в степени, превышающей все человеческие способности к расчетам [что указывает на божественную природу создателя].

Интуитивно это очень мощный аргумент, нечто подобное отвечает большинство религиозных людей, когда их спрашивают, почему они верят. И вполне предсказуемо, что именно на этот аргумент атеисты нацеливают бо́льшую часть своей огневой мощи. Я не собираюсь убеждать читателей в правоте первых или вторых, поскольку эта статья не посвящена апологетике и тем более атеизму. Однако, как честный человек, хочу изложить свое мнение по этому вопросу. В конце концов, именно так и должны поступать философы, да и вообще все разумные люди: выслушивать аргументы друг друга, размышлять и обсуждать их.

Я считаю, что аргумент разумного замысла, предложенный Эпиктетом (а также Фомой Аквинским и Уильямом Пейли), был приемлем примерно до XVII‒XIX веков, пока два блистательных ума, один из которых принадлежал философу, другой — ученому, не нанесли по нему двойной удар. Аргумент разумного замысла это, образно говоря, в нокаут не отправило, его по-прежнему ревностно отстаивали многие теологи, философы и даже некоторые ученые. Но он потерял значительную часть своей притягательности.

Итак, первую и весьма убедительную атаку на аргумент разумного замысла предпринял уже упомянутый Дэвид Юм, который написал следующее: «Когда мы видим дом, мы с величайшей достоверностью заключаем, что он был создан архитектором или строителем, потому что знаем из опыта: именно такого рода действие следует за такого рода причиной. Но конечно, ты не станешь утверждать, будто Вселенная настолько похожа на дом, что мы можем с такой же достоверностью заключать от нее к аналогичной причине, то есть не станешь утверждать, что мы имеем здесь дело с полной и совершенной аналогией». Юм высказывает тонкую, но очень важную мысль: он говорит, что доказательства по аналогии, коим является аргумент разумного замысла, довольно спорны, ведь аналогии всегда несовершенны, а в некоторых случаях способны ввести в заблуждение.

Юм признает, что при виде искусственно созданного предмета мы делаем резонный вывод о существовании создавшего его человека, но только потому, что видели, как люди создают подобные вещи, или имеем иные неопровержимые доказательства этого. Но мы не видели, как создавали Вселенную, и не имеем неопровержимых доказательств существования Творца, поэтому мы не можем точно знать, был космос создан или же возник каким-то другим образом. Даже если Творец действительно существует, мы не имеем никакого представления о его качествах. Эту линию рассуждений Юм продолжил в довольно опасном для тех времен направлении. А именно: если всерьез принять аналогию между творцами-людьми и творцом-Богом, то, согласно Юму, это значит, что Бог обладает следующими свойствами. А людям свойственно следующее: они существуют во множестве, они способны ошибаться и они смертны. Как вы понимаете, эти предположения идут вразрез со стандартным христианским представлением о Боге.

Предложив столь сильный контраргумент против аргумента разумного замысла, Юм, однако, не дал альтернативного объяснения кажущемуся присутствию целесообразного устройства в мире. В частности, в биологическом мире. Почти через 100 лет эту недостающую часть мы получили от великого биолога Чарльза Дарвина. Его теория эволюции путем естественного отбора предоставила убедительное научное объяснение того, почему наши глаза, руки, сердце и легкие устроены умнее и рациональнее всех часов на свете, но тем не менее являются продуктами естественных, природных процессов, не требующих вмешательства высшего разума. Дарвин объяснил не только причину кажущегося присутствия разумного замысла, но и дал ответ на широко обсуждаемый вопрос о существовании страданий в мире. Как он объяснил в своем знаменитом письме: «Я не вижу столь же явно, как другие и как бы я хотел это видеть, доказательств преднамеренности и благожелательности всех сторон создания нас. Мне кажется, что в мире слишком много страданий. Я не могу убедить себя, что благожелательный и всемогущий Бог намеренно создал ихневмонид [насекомых-паразитов], замыслив их питание внутри живых тел гусениц, или же кота, играющего с мышами. Не веря в это, я не вижу оснований верить и в намеренный замысел и сотворение нашего глаза».

Конечно, Эпиктет не читал Юма или Дарвина, но тем не менее у него есть ответ на последний пассаж. И этот ответ Эпиктет дает в типичной для стоиков манере. Как-то раз один из учеников пожаловался философу на изувеченную ногу. «Рабское ты существо! Из-за одной бренной ноги ты винишь все мироздание?» — возмутился Эпиктет. (Он так часто использовал обращения «рабское существо» и «юноша», что сегодня это могло бы показаться неполиткорректным. Но лично я нахожу их ласковыми и неоспоримыми: Эпиктет сам был рабом, а многие из окружающих действительно были намного моложе его.)

Поскольку этот пассаж является важным аспектом стоической метафизики, давайте остановимся на нем подробнее. Эпиктет, возможно, был самым религиозным стоиком из всех нам известных. Однако из его отповеди ученику, винившему в своих страданиях из-за больной ноги весь миропорядок, явно следует, что он не считал Бога обязанным заботиться о каждой мелочи касательно человеческих дел (тем более о такой мелочи, как паразиты ихневмониды, если бы он о них знал). Воззрения многих стоиков были далеки от современных монотеистических представлений о Боге. Они использовали понятие «Логос», которое можно интерпретировать как Слово Божье (так его истолковали христиане, многое унаследовавшие из стоической философии), или как некое Провидение, вплетенное в ткань Вселенной, или же как наблюдение, что космос можно постигать рационально, независимо от его происхождения и природы. Например, сам Эпиктет считал, что Бог не является чем-то внешним: «А ты — как имеющее главное значение, ты — осколок бога, ты содержишь в себе некоторую частицу его. Так что же не ведаешь ты этого своего родства?.. Бога носишь ты повсюду, несчастный, и не ведаешь. Думаешь, я говорю о каком-то серебряном или золотом, снаружи?» В этом смысле стоицизм можно рассматривать как пантеизм (или панентеизм) — веру в то, что Бог есть сама Вселенная и, следовательно, все мы имеем божественную природу. Единственная разница между людьми и животными заключается в том, что мы наделены высшим свойством Бога и Вселенной — разумом. Вот почему применение разума к решению наших жизненных проблем — единственный правильный способ прожить жизнь.

Такое отождествление Бога и Природы имеет давнюю историю. Особенно глубоко оно было разработано влиятельным нидерландским философом XVII века Бенедиктом Спинозой. Иногда эту концепцию называют «Бог Эйнштейна», поскольку знаменитый физик выражал аналогичные идеи. В этой связи стоит отметить два важных взаимосвязанных момента. Во-первых, божественность не сопряжена с чудесами: Бог не приостанавливает действие законов природы ради исправления некоего локального зла. Во-вторых, — и эта идея вытекает из предыдущей — практически нет разницы между таким Богом и признанием того, что Вселенная функционирует как сложная паутина причинно-следственных связей: эта концепция полностью согласуется с нашим сегодняшним научным взглядом на мир. Таким образом, легкомысленный ответ Эпиктета ученику с больной ногой мы можем интерпретировать двумя способами. Первый вариант: Эпиктет хотел сказать, что Бог заботится о функционировании Вселенной в целом, а не каждой конкретной ее части, поэтому жаловаться Богу на свои проблемы самонадеянно. Вариант второй: философ хотел сказать, что увечье ноги — результат причинно-следственной цепочки, цель которой от нас скрыта (но пока это не благополучие конкретного юноши с больной ногой), поэтому бесполезно протестовать против такого положения дел. В любом случае просить изменить существующий порядок вещей — значит возлагать на Вселенную вину за увечье своей «бренной ноги». Кроме того, подобная просьба грубо нарушает стоический принцип дихотомии контроля, который, как мы знаем, занимал центральное место в учении Эпиктета.

Эпиктет сообщает, что осведомлен о различных мнениях относительно богов, но видит смысл только в одном из них:

Относительно богов есть такие, которые говорят, что божества и не существует, другие говорят, что хотя и существует, однако недеятельно и незаботно и не занято промыслом ни о чем, третьи говорят, что и существует и занято промыслом, но лишь о важных и небесных делах, а о земных делах — ни о каких, четвертые говорят, что — и о земных и о человеческих делах, однако только в общем, а не и о каждом в частности, пятые, в числе которых были и Одиссей, и Сократ, говорят: от тебя не сокрыты Все движенья мои. Прежде всего необходимо рассмотреть каждый из этих взглядов, здраво или не здраво он высказывается. Ведь если боги не существуют, то как может быть целью следование богам? А если они хотя и существуют, однако ни о чем не заботятся, то и в таком случае как это будет здраво?

Я восхищаюсь ходом мысли Эпиктета, но при всем моем к нему уважении напоминаю: стоицизм на самом деле не утверждает, что предназначение человека — следование богам. Это была собственная интерпретация Эпиктета. Он и другие стоики говорили, что человек должен жить согласно с природой, а эту «заповедь» можно приравнивать к следованию богам лишь в случае, если прояснять отношения между природой и богами, чего Эпиктет никогда не делал. В действительности в этом вопросе существовали разногласия как среди самих стоиков, так и между стоиками и соперничающими философскими школами, в частности эпикурейцами. Последователей Эпикура часто представляют как «атеистов», а это совершенно не так. Они были теми, кого сегодня мы называем деистами, и попадали в третью группу из перечисленных Эпиктетом: они считали, что Бог существует, но погружен в созерцание божественных вещей и не обращает внимания на земные и людские дела. Согласно эпикурейской философии, мир был образован из хаоса беспорядочно сталкивавшихся атомов. И, несмотря на способность человеческих существ использовать свой разум, их решения и действия являются заложниками пусть не божественного провидения, но действия физических сил.

Некоторые стоики соглашались с такими воззрениями эпикурейцев, но другие шли еще дальше и утверждали: абсолютно верно, что философия не является религией, не имеет священных текстов и не следует неоспоримым доктринам. Как метко выразился Сенека, «что истинно, то мое», подразумевая, что разумный человек принимает истину, откуда бы она ни исходила — от друзей или от врагов.

Одним из стоиков, который соглашался со взглядами Эпиктета на божественное, но превзошел его в открытости ума, был не кто иной, как император-философ Марк Аврелий. Судя по всему, Марк Аврелий был религиозным человеком. С одной стороны, некоторые из его общих отсылок к богам можно истолковать не как отражение веры, а как форму благочестия. Например, он писал: «Богам я обязан тем, что у меня хорошие деды, хорошие родители, хорошая сестра, хорошие учителя, хорошие домочадцы, родичи, друзья, почти все». Но, с другой стороны, в некоторых местах он высказывался предельно конкретно: «Все следует делать, обо всем говорить и помышлять так, будто каждое мгновение может оказаться для тебя последним. Если боги существуют, то выбыть из числа людей вовсе не страшно: ведь боги не ввергнут тебя во зло. Если же богов не существует, или им нет дела до людей, то что за смысл жить в мире, где нет богов или нет промысла? Но боги существуют и проявляют заботливость по отношению к людям. Они устроили так, что всецело от самого человека зависит, впасть или не впасть в истинное зло».

В то же время в своих «Размышлениях» Марк Аврелий на удивление часто подчеркивал такую мысль: не имеет значения, управляется ли Вселенная божественным провидением (в любой форме) или же случайным хаосом (как полагали эпикурейцы). Таким образом, император доказывал, что в вопросах метафизики определенности в его взглядах еще меньше, чем у Эпиктета. Вот что я имею в виду: «Ты взошел на корабль, совершил плавание, достиг гавани: пора слезать. Если тебя ждет другая жизнь, то, так как боги вездесущи, они будут и там. Если же это будет состояние бесчувственности, то тебе не придется более терпеть от страданий и наслаждений». Или вот еще: «Или роковая необходимость и непреложный порядок, или благостный промысел, или же беспорядочная, никому не подвластная сумятица. Если непреложная необходимость, то чего же ты упираешься? Если промысел, доступный мольбам, то сделай себя достойным божественной помощи. Если же никем не руководимая сумятица, то будь доволен уже тем, что среди этого вихря ты сам обладаешь в себе некоторым руководящим началом ума». Вряд ли можно найти более экуменический взгляд, чем этот!

У стоицизма есть одна особенность: неопределенность стоиков в отношении трактовки Логоса. Это сделало их лагерь открытым для всех: атеистов, агностиков, пантеистов и панентеистов, теистов и так далее, но при условии, что никто из этих гостей не навязывает свои метафизические взгляды другим. Если вы христианин, мусульманин или иудей, то можете трактовать Логос как проявление и главный атрибут «личного» Бога, создавшего Вселенную. Если вы склоняетесь к тому, что Бог присутствует повсюду и тождествен самой Природе, то будете чувствовать себя комфортно с концепцией рационального принципа Вселенной, которой придерживались многие античные стоики. Если вы агностик или атеист, то в этом случае Логос представляет собой неоспоримый факт рациональной организации космоса (пусть даже мы пока не знаем, является эта организация следствием некого разумного замысла или же результатом действия причинно-следственных связей, не управляемых высшей разумной силой).

Заметьте, что стоицизм не предполагает ни лености ума, ни политкорректного и пресного смешивания несовместимых позиций. Его главный принцип — жить правильно, и это эвдемоническое существование, к которому стремились античные люди, очень мало зависит от того, существует Бог или нет, а если и существует, то каковы его конкретные атрибуты. Кроме того, как мудро выразился Цицерон: «Много еще есть в философии вещей, до сих пор не получивших достаточного объяснения, а в особенности трудным и темным является вопрос о природе богов… По этому вопросу ученейшими мужами были высказаны столь различные и столь противоречивые мнения, что это уже само по себе должно служить сильным аргументом в пользу того мнения, что причиной и началом философии должно быть незнание». Это высказывание было верным две тысячи лет назад и, несмотря ни на что, остается актуальным и сегодня. Так почему бы нам не оставить вопрос веры на усмотрение каждого, а вместо бессмысленных споров обратиться к более серьезной и актуальной теме: как жить правильной жизнью?

Источник: Массимо Пильюччи. Как быть стоиком: Античная философия и современная жизнь.