Блистательная эмансипация в отдаленной Перми

«Пермь тиха, безмятежна; жизнь в ней ровненькая, без бурь, только с крошечными страстишками», — так описывал Пермь XIX века писатель и публицист Павел Иванович Мельников-Печерский.

Но однажды в Перми случился скандал, который всколыхнул всю Россию. Событие это вызвало шумную полемику, в которую были вовлечены виднейшие публицисты того времени, в том числе Чернышевский, Писарев, Некрасов. И виновницей этого скандала стала женщина.

Представьте, на дворе ноябрь 1860 года, на сцену Дворянского собрания провинциального города  выходит молодая высокая женщина  «с очень красивой, эффектной и замечательно-вырази­тельной наружностью». Она читает повесть Александра Сергеевича Пушкина «Египетские ночи»:

… Клянусь... — о матерь наслаждений,

Тебе неслыханно служу,

На ложе страстных искушений

Простой наемницей всхожу.

Внемли же, мощная Киприда,

И вы, подземные цари,

О боги грозного Аида,

Клянусь — до утренней зари

Моих властителей желанья

Я сладострастно утомлю

И всеми тайнами лобзанья

И дивной негой утолю.

Но только утренней порфирой

Аврора вечная блеснет,

Клянусь — под смертною секирой

Глава счастливцев отпадет.

Публика шокирована. Выбор стихотворения вызвал у одних удивление, у других — осуждение... У части публики было заметно «чувство оскорбленного достоинства и потревоженной добродетели». Многие считают, что данное стихотворение непристойно читать публично, да еще и благородной даме. А благородная дама не только ничуть не смутилась, а ещё и дерзко осудила отсталые взгляды.

Эмансипированная пермячка

Женщиной, стоявшей в этот вечер на сцене, была Евгения Толмачева, дочь профессора Казанского университета и жена статского советника, председателя Пермской казенной палаты. Евгения Толмачева, урожденная Эверсман, родилась 31 января 1826 года в Оренбурге. Она получила неплохое образование: закончила Мариинскую женскую гимназию в Казани.

Увлекшись популярными  в те годы теориями  французских  публицистов Прудона и Мишле, Евгения Эдуардовна стала «эмансипированной женщиной», поборницей женского равноправия.

В Пермь она переехала вслед за мужем в конце 1850-х годов. Здесь Евгения Толмачева участвовала в организации народных библиотек, благотворительных литературно-музыкальных вечеров, открытии женской гимназии и воскресных школ. Она была членом Дамского попечительного комитета о бедных, директрисой губернского попечительного совета о тюрьмах.

Реакция «благородного» общества

Но вернемся в зал Благородного собрания. Один из слушателей — молодой офицер, спросил Евгению Толмачеву, почему она выбрала столь «непристойное» стихотворение. Ответ был дан немедленно с удивительной твердостью и смелостью.

«Если мы все, — ответила она, — и мужчины, и дамы, и девицы — читаем, не конфузясь, грязные и безнравственные французские романы, смотрим, не краснея, сальные и пошлые французские водевили, то было бы в высшей степени смешно и дико не прочесть публично прекрасное художественное произведение великого поэта».

Больше всего публику шокировали слова Клеопатры из стихотворения Пушкина: «Скажите, кто меж вами купит ценою жизни ночь мою?». Но и здесь Толмачева нашла, что ответить: «Мы чуть ли не каждый день видим, как молодые женщины продают себя — и не на одну ночь, а на всю жизнь — противным, дряхлым, но богатым старикам...».

Не остановившись на этом, она резко осудила существующую систему воспитания девушек с ее замкнутостью, мелочной опекой, оторванностью от жизни, науки и знания, высмеяла нелепые, отсталые взгляды на роль и место женщины в обществе.

Может быть, со временем это «дерзкое» выступление Толмачевой и забылось, но вскоре в газете «Санкт-Петербургские ведомости» (№ 36 за 1861 год) появилась заметка. Некий М.Т. восторженно описал тот вечер и, особенно, выступление Евгении Толмачевой.

По сведениям пермских жандармов, под инициалами М.Т. скрывался Михаил Тиммерман, в прошлом — офицер, участник Кавказской войны. Согласно пермским слухам, Тиммерман был страстно влюблен в Евгению Толмачеву. Автор заметки не скрывал своей солидарности со взглядами, высказанными смелой женщиной, и выражал пожелание, чтобы ее слова «приняты были к надлежащему сведению и в просвещенных столицах».

Неделю спустя после этой публикации  в восьмом номере нового журнала «Век» выходит фельетон Камня Виногорова под названием «Русские диковинки». «...Не радостно ли узнать, — пишет автор, — что эмансипация — вопрос, о котором так сильно хлопочут современные мудрецы, — блистательным образом началась в России — и где же? — в отдаленной Перми, на границах «хладной Сибири». Фельетон был наполнен пошлостями, нечистоплотными намеками, грубыми выпадами против Толмачевой. «...Г–жа Толмачева прочла публике стихотворение Пушкина «Египетские ночи»... Да, это самое, где Клеопатра предлагает купить ценою жизни одну из ночей ее!.. И дама решилась произнести этот стих... Русская дама, статская советница, явилась перед публикой в виде Клеопатры, произнесла предложение «купить ценою жизни ночь ее» и как произнесла!». 

В печати этот фельетон вызвал бурю возмущения. Критик Михаил Михайлов направил в ряд газет и журналов гневное письмо. Убежденный и страстный сторонник женского равноправия, активный борец за эмансипацию женщин в России, Михайлов оценил писания Камня Виногорова как «черную клевету», «безобразную», «неслыханную», «пошлую» выходку, которую невозможно оправдать или извинить. В газеты посыпались протесты читателей.

«Какое это общество ... может развратиться от того только, что послушает публично художественное произведение?» — писал поэт и журналист Василий Курочкин. Кто-то безоговорочно поддерживал Толмачеву, восхищаясь смелостью ее поступка, кто-то, как, например, публицист Михаил Катков, оценивал ее выступление как «постыдное, без­нравственное и пошлое», а сам литературный вечер — как «опасный спектакль, разыгранный без всякой надобности, без всякой понятной цели и смысла».

Однако сами пермяки принять участия в полемике не смогли. Единственная газета края «Пермские губернские ведомости» была изданием официальным, строго контролируемым цензурой. Да и пермский губернатор Александр Лашкарев после скандала всероссийского масштаба, получив предписание шефа жандармов, установил жесткий контроль за литературными вечерами. Вскоре литературно-музыкальные вечера в Перми и вовсе прекратились.

Судьба героини

После такого скандала семейная жизнь Толмачевых разладилась. По городу поползли слухи о близких отношениях супруги статского советника с молодым офицером Михаилом Тиммерманом. В сентябре 1862 года начинается бракоразводный процесс.

«Оскорбленный» муж подает прошение к губернскому начальству и просит «исторгнуть законного ребенка из рук потерянной матери». Речь идет о пятилетней девочке Софье, которая умрет в 1863 году.

Евгения Толмачева уезжает из Перми вместе с Михаилом Тиммерманом. В Казани за ней будет установлен «строгий секретный надзор» полиции. Затем она уезжает в Лондон, где встречается с Герценом.

Когда страсти поутихли, Евгения Толмачева возвращается в Россию, но живет уже в Санкт-Петербурге. Там она служит приказчицей в книжном магазине Серно-Соловьевича. Магазин этот становится особенно популярен среди демократической части населения столицы, считается одним из  опорных пунктов революционной организации «Земля и воля».  

Это и привело позднее к его закрытию. Евгения Толмачева уедет в Уфу к своим братьям, где и будет доживать свою непростую жизнь. Так закончилась, едва начавшись, «блистательная эмансипация в отдаленной Перми»...