Блаженные формы сексуальной девочки Anna

🛑 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻

Блаженные формы сексуальной девочки Anna
Войдите в аккаунт, чтобы загружать свои видео, подписываться на плейлисты и оставлять комментарии
814 просмотров четыре года назад
20 895 просмотров пять лет назад
15 782 просмотра пять лет назад
156 772 просмотра пять лет назад
Завершить редактирование всех видео
Ваш браузер устарел. Попробуйте браузер Atom , чтобы работа ВКонтакте была быстрой и стабильной. Подробнее

Как ребенок лучше спит? в пеленку завернуть)))или распашонка и ползунок? у вас как? имею ввиду на ночь

Пожалуйста, будьте вежливы и доброжелательны к другим мамам и соблюдайте
правила сообщества

Клубы на Бэби.ру — это кладезь полезной информации
В вашем возрасте в хлопковую пеленку
Если нормально спит то не зачем заматывать. Мы с рождения в слипах
От ребенка зависит, старшего я пеленала на сон и на кормление до 6мес, а младший вообще ни в какую не спал пеленатый, пока свои рученки не вытащит не уснет, в итоге мы месяц помучались и перестали пеленать
Пока совсем малышка, на ночь пеленочка). Они спокойнее) Мы большие просто с трех недель не во все пеленки влазим, и кинула я это дело))) влазил бы до сих пор бы пеленала, но мы 7500кг и о пеленании можно забыть?
Я когда кормлю, заворачиваю в пелёнку. И соответсвенно засыпает так и перекладываю так
Я пелинила как засыпала распелёнывала
Если не засыпала так, то пеленала месяцев до 4
До месяца пеленала, а потом жара началась и ложила уже в ползунках и распашонке
Мы до 4 -5 месяцев пеленали, так спал лучше
Я пыталась пеленать, а он все равно выползал с пеленки. Я одевала бодик и ползунки. И под одеяло.
Я не пеленала, распашонка и ползунки с носочками...

Никогда не подумал бы, что моя любимая летняя пора может быть настоль изматывающей и изнурительной. По-старчески кряхтя и страдальчески постанывая, я медленно вскарабкивался по ступеням крутой лестницы. И с каждым преодолённым её маршем, мне всё чаще вспоминался творец этого лишённого архитектурных излишеств сооружения. Не исключено, что в своё время этого парня отчислили из иезуитской школы за чрезмерную чёрствость, жестокость и бессердечие. Отсутствие лифта в многоквартирном жилом доме можно было б смело сопоставить с самыми ужасающими преступлениями перед человечностью. Пока я добрался до нужного мне этажа, мою рубашку можно было выкручивать от пропитавшего её насквозь пота.
Из-за исцарапанной, облущенной, когда-то лакированной двери отчётливо доносился взбудораженный мужской гомон. И мне пришлось долго и настойчиво тарабанить в неё, прежде чем я услышал неуверенные, но достаточно поспешные шажочки. Дверь резко распахнулась, и предо мной предстал мой земляк, Николай Кононенко, с которым мы вкалывали на одной и той же самой алюминиевой фабрике. По его радостному, раскрасневшемуся лицу было сразу заметно, что он уже принял чудодейственный эликсир, превращающий его из хронического нытика в неуёмного оптимиста.
– Василий! Дружище! А мы ведь тебя и вовсе не ждали! – восторженно взревел Николай, хотя о рандеву с ним я условился всего лишь часик назад по телефону. – Ко мне тут наведались хлопцы из «Мостостроя»! Вот мы и собрались немножечко червячка заморить! Приобщайся к нашему коллективу!
И, несмотря на мои веские возражения, Николай потащил меня за руку на гудящую от гулкого многоголосия кухню.
«Мостостроем» мои друзья гастарбайтеры называли солидную португальскую фирму с до безобразия длинным и трудно запоминающимся названием. Ну, что-то наподобие «Rodrigues, Cardoso e Sousa, S.A.». И чтобы не ломать себе язык и не утруждать мозги, украинские иммигранты величали это предприятие по-нашенски – «Мостостроем».
На кухоньке, вокруг широкого, прямоугольного стола, сидели и вразнобой галдели всё те же мне набившие оскомину лица. С правой от входа стороны степенно восседали мои земляки: Дмитрий Харитонов и Серёга Нестеренко по прозвищу Таракан. Этой кличке Сергея способствовала его овальная, чересчур вытянутая голова и не в меру коротковатая шея. Усиливали его схожесть с тараканом узковатые и покатые плечи, а также сверх меры длинное, стволоподобное туловище. Ко всему прочему, коротенькие, тоненькие ручки и ножки придавали ему нелепый, курьезный и комический вид. Повышению важности и значимости персоны Серёги никак не благоприятствовал его длинный и толстый нос, всегда опущенные вниз уголки тонких губ и жиденькие усы, безвольно свисающие к самому подбородку. Да и на головушке Сергея Нестеренко сохранились всего лишь жалкие остатки его некогда буйной и пышной шевелюры. Однако стоило ему заговорить своим специфическим, драматическим баритоном – и собеседник тут же забывал обо всех недостатках его несуразной внешности. К тому же Серёга был фантастически крепок, вынослив и трудолюбив, и считался отличным специалистом в своей нелёгкой и кропотливой профессии.
Дима же, наоборот, являлся цветущим, круглолицым крепышом сорока с лишним лет с видимыми зачатками уже непреоборимого избыточного веса. Статный красавец-шатен, с искрящимися глазами и приятной, добродушной улыбкой, вызывал у окружающих его людей неподдельную симпатию и искреннее уважение. Однако его невыразительный тенор, граничащий с контральто, основательно портил впечатление об этом добром и жизнерадостном человеке.
Рядышком с Сергеем и Дмитрием примостился спокойный и уравновешенный Миша Лапчук, уроженец благодатного Крыма и солнечной Феодосии. Михаил был приверженцем ведической культуры и в свободное время практиковал йогу. Об этом наглядно свидетельствовала загадочная улыбка Будды, никогда не сходящая с его привлекательного лика. Но это никоим образом не мешало ему временами срываться в запои, а также в противоречащее его принципам мясоедство.
Противоположную же сторону стола занимали братья Марчуки с суровыми, как у индейцев из американских вестернов лицами. Черноволосые и черноглазые погодки Богдан и Станислав напоминали больше обитателей горного Кавказа, чем жителей прикарпатского городка Бурштына. Они всегда реалистично смотрели на Мир, и жили крайне аскетично, экономно и рачительно. И улыбались погодки единожды в тридцать дней при получении своей очередной месячной зарплаты.
Над братьями величаво возвышался двухметровый богатырь Микола Орлов с длинными и собранными в конский хвостик смоляными волосами. Поэтому в моей телефонной книжке он значился под псевдонимом Коля Большой, а невзрачный хозяин квартиры – под именем Николя́ Маленький. Но чаше всего гастарбайтеры за глаза называли Орлова Колей Патлатым. Однако идеологически подкованные патриоты Украины величали его не иначе как «наш батька Микола».
Микола Орлов обладал весьма могучей мускулатурой и весил не менее ста двадцати килограмм. Так что померяться с ним силой был в состоянии лишь мой приятель Степан Тягнибеда, отсутствующий нынче по неведомой мне причине.
Сервировка стола отличалась чрезвычайно богатым многообразием разнокалиберных пивных и винных бутылок, а также чрезмерной скудностью закусочного материала. Тем не менее, скромная и нехитрая закуска, едва маячившая между опустошёнными бутылками, по какой-то причине оставалась почти что не тронутой. Однако, в то же самое время, практически весь ассортимент алкогольных напитков оказался уже подчистую выпитым. Посему я явственно уловил реально ощутимую напряжённость в окружающей меня атмосфере. Тем более, что за обеденным столом звучала осточертевшая мне «старая песня о главном». Как обычно, спорили об экономической обстановке на покинутой нами Родине, об административном и территориальном устройстве страны, и о приоритетном сближении Украины с НАТО и Объединённой Европой. Мнения разделились на диаметрально противоположные в зависимости от места проживания дискутирующих сторон.
У Орлова, жителя славного города Ровно, отец был русским офицером, а мать – чистокровной, врождённой украинкой. Но именно Микола и являлся самым яростным апологетом европейского пути развития Украины. Он постоянно пытался вскочить на ноги, чтобы мануальным способом отстоять свою непреложную точку зрения. Однако братья Марчуки, между которыми он сидел, тут же повисали на его руках, не давая забияке перейти к противоправным действиям.
– По нашей беспросветной глупости мы упускаем уникальный шанс – стать полноправным членом Европейского содружества! – громоподобно провозглашал ровенский исполин. – Вступления Украины в Евросоюз и НАТО откроют неограниченные возможности перед нашей раздольной и благодатной страной! Инвестиции с Запада изобильным потоком вольются в нашу экономику и поднимут промышленность Украины до высочайшего мирового уровня! А наши плодородные чернозёмы смогут обеспечить европейцев дешёвыми и высококачественными сельскохозяйственными продуктами! И мы, украинские гастарбайтеры, сможем беспроблемно найти себе высокооплачиваемую работу в любой точке Объединённой Европы или Америки! А ядерный зонтик Североатлантического альянса прикроет нас от претензий и диктата нашего заносчивого северо-восточного соседа! Не забывайте, что Украина имеет выгоднейшее географическое положение – в самом центре Европейского континента! Кстати, наши отечественные учёные определили, что географический центр Европы находится как раз в непосредственной близости от моего родного Ровно!
– Да-да. И вскоре Ровно переименуют в Новый Брюссель, а захиревший Брюссель – в Старое Ровно, – тихонечко прыснул Николай Маленький, но тут же заткнулся под испепеляющим взором Орлова.
Миша Лапчук, папаша которого был выходцем из северного Прикарпатья, а мать – коренной крымчанкой, придерживался абсолютно иного мнения:
– Кому мы в этой долбанной Европе нужны? Что мы можем предложить европейцам, кроме наших выскочек-олигархов, которые научились только грабить богатства своей страны? На кой чёрт им надобны наши богатые чернозёмы, когда они не знают, куда сбывать продукцию своих собственных фермеров? Ну разве что западные «партнёры» приобретут по дешевке весь слой нашей плодородной земли и вывезут её на свои поля в качестве удобрений. Да и товары нашей отечественной промышленности никогда не будут в состоянии конкурировать с европейскими. Западу Украина нужна лишь только как свалка токсичных и радиоактивных отходов, а также как плацдарм для военного сдерживания возрождённой России. А вот Россия крайне заинтересована в недорогой украинской сельхозпродукции, а также в изделиях нашей тяжёлой промышленности. И именно российские инвестиции смогут воскресить нашу загубленную коррумпированными политиками экономику.
Сергей и Дмитрий синхронно закивали головами, выражая своё безоговорочное согласие с разглагольствующим оратором. Но так как лично я придерживался нейтральной точки зрения и отдавал предпочтение швейцарскому варианту, то сразу же попытался откланяться и безболезненно удалиться восвояси. По своему горькому опыту я знал, что в отсутствие Степана, который умел сглаживать накаляющиеся страсти, такой диспут мог запросто перерасти во всеобщую рукопашную потасовку. И хотя обычно всё кончалось слезами раскаяния, дружескими рукопожатиями и братскими объятиями, но такой happy end едва ли стоил разбитых носов, рассечённых бровей и высаженных передних зубов.
Я решительно направился к выходу, но Коля Маленький, преградив мне дорогу, открыл помятую дверцу своего холодильника. Он вытащил оттуда бутылку «Ламбруско», которая мгновенно покрылась холодной испариной.
– Твоя любимая «Ламбрушка»! – угодливо улыбнулся Колёк. – Сейчас подойдёт Рома и принесёт ещё с полдюжины бутылок вместе с закуской! И вот тогда мы с должной помпезностью отпразднуем День Независимости Украины!
– Насколько я знаю, День Независимости будет только на следующей неделе, – недовольно проворчал я.
Однако холодненькое, освежающее «Ламбруско» существенно поколебало моё твёрдое намерение побыстрее ретироваться. Да и как на заказ, грядущее появление Ромы значительно увеличивало численное превосходство южан. А это, в свою очередь, весьма заметно снижало вероятность силовой конфронтации между дебатирующими сторонами.
Входная дверь без стука отворилась, и в коридор ввалился Рома Варивода по кличке Кузен, вспоминая по ходу свою, да и ещё чью-то совсем постороннюю мать. В обеих руках он тащил пластиковые пакеты, в которых глухо позвякивали наполненные чем-то бутылки. Кузен, несомненно, находился в мерзопакостном расположении духа, так как тяжёлым танком попёрся прямо на нас.
– Чего коридор загородили? – сердито буркнул он. – Не видите, что ли? Хрусталь несу!
Мы растерянно попятились назад в кухню, поражённые таким вызывающим поведением чрез меру раздражённого Ромы. Я тяжело плюхнулся задом на услужливо подсунутый кем-то стул, а Коля Маленький принялся суетливо убирать со стола опорожнённую ранее стеклотару. Кузен походкой Вини Пуха, вперевалочку приблизился к столу и безмолвно выставил на него принесённый с собой хрупкий груз. Серёга Таракан с любопытством заглянул в пакеты и его жиденькие брови, коромыслообразно выгнувшись, поползли вверх:
– Мы же договаривались пить «Ламбруско», а тут только бутылки с «Масиейрой»! А где же обещанная тобой обильная закуска?!
– У «Масиейры» градус покрепче! – кратко урезонил критика Рома. – А на закуску денег попросту не хватило. Но для слабаков, хилых и немощных я всё-таки кое-что прикупил.
И Кузен небрежно бросил на стол двухсот пятидесяти граммовую упаковку фисташек.
– Ты уж извини меня, пожалуйста, Рома, за мою непростительную невнимательность, – вкрадчиво заговорил Коля Патлатый. – Но мне почему-то почудилось, что всего лишь сорок минут назад ты уходил отсель без фингала под левым глазом.
– Всё-таки заметил, – смущённо пролепетал Кузен и, неожиданно, его прорвало: – Да! Представьте себе! У нас в Фафе, оказывается, кунфуисты завелись!
– И это в нашем-то захолустье?! – непритворно удивился Дмитрий.
– Ага! Всё понятно! – лукаво подмигнул уже слегка охмелевший Михаил. – Ты совершенно случайно проходил неподалеку от татами кунфуистов. Ну, и как-то, совсем ненароком, угодил под пролетающий мимо чей-то кулак.
– Меткий кулак, – с индейской лаконичностью подметил Богдан.
– Не в бровь, а в глаз, – поддакнул ему Станислав.
– А ты-то где был, когда под твоим глазом фонарь ставили? – полюбопытствовал Коля Маленький.
– С феноменальной удачливостью нашего Ромы, стоит ему только на секундочку выскочить на балкон, и он уже воротится оттуда или с подбитым глазом, или с расквашенным носом, – не преминул и я подлить масла в огонь.
Затем все разом затараторили, загалдели, и о возвышенной полемике о судьбах Украины было тотчас напрочь забыто.
– Вам-то смешочки, а меня, неведомо за что, чуть было глазика не лишили! – не на шутку рассерчал Кузен.
– Ну, давай! Рассказывай о своих похождениях в самых злачных закоулках бандитского Фафе, – подзадорил я Кузена, наполняя откуда-то приблудивший к столу чистый бокал взбадривающим «Ламбруско». Обыденно на Колиной кухне, кроме эмалированных кружек и гранённых стаканов, изысканной посуды для пития сроду не водилось.
Начатую мной бутылочку с охлаждённым вином я потихонечку придвинул к себе поближе. Однако, как это ни странно, моя своекорыстная предусмотрительность оказалась совершенно излишней. Мои предприимчивые сотрапезники, с энтузиазмом комсомольцев первых пятилеток, принялись разливать по стаканам более привлекательную «Масиейру».
– Пусть подлому злоумышленнику, оскорбившего нашего Рому гнусным деянием, воздастся по заслугам! – сурово провозгласил Микола Орлов, и все единодушно выпили за неизменно торжествующую справедливость.
Кузен занюхал португальское бренди португальской интегральной булочкой и принялся рассказывать о выпавших на его долю злоключениях:
– Иду я, значит, с выпивкой из «Пинга Досе» по проспекту Бразилии и сворачиваю на улицу Серпа Пинту. (Прим. «Пинга Досе» – сеть супермаркетов в Португалии) Вдруг, меня на огромной скорости обгоняют два парня и, домчав до развилки, разбегаются в разные стороны: один – в направлении нового городского парка, а второй – к скверику Дома Культуры. И хотя уже начинало смеркаться, но в свете уличного фонаря я отчётливо разглядел, что один из «спортсменов» – Мигель Сигану с улицы Кумиейра. (Прим. О Мигеле Сигану повествуется в рассказе «Волта а Португал») Ещё и подумал:
– Надо же! Всего три месяца назад на костылях ходил, а нынче носится по улицам и переулкам будто угорелый! Ну, точно, как заправский, профессиональный спринтер! Не иначе как пива с другом надудлился, а теперь ищет местечко, где бы опорожниться.
И как бы вскользь подметил, что у Мигеля такие же, как и у меня, кремовые штаны и очень схожая с моей цветастая рубаха. Спокойненько иду дальше.
Внезапно слышу, за моей спиной некто истошно по-португальски визжит, вот только с каким-то чудным чирикающим акцентом:
– Стой, мошенник! От меня не уйдёшь! Да ты ещё и что-то ценное изловчился из ресторана стащить?!
С любопытством оборачиваюсь и с ужасом вижу, как прямо в моё лицо резиновая подошва тапка летит. Я попытался было увернуться, но куда там! Ведь у меня-то в руках бесценный общественный груз, лишивший меня и резвости, и манёвренности! Звездануло так, что я и без всякого телескопа все звёзды Туманности Андромеды пересчитал! Вот тут-то я ясно осознал и ощутил, что тапочек был обут на чью-то изрядно натренированную, крепкую ногу! Прижимая к себе пакеты с выпивкой, я так и сел пятой точкой прямёхонько в клумбу, что на развилке улиц Тринидаде и Серпа Пинту. Я словно предчувствовал грядущую напасть и ещё в магазине переложил каждую посудину толстыми рекламными проспектами. Да так прилежно и удачно, что при моём неуклюжем падении ни одна бутылка даже не треснула! А ко мне подскакивает озверевший азиат, пружинисто наклоняется и замахивается на меня своим мозолистым, костлявым кулачищем!
– Ну, всё! – думаю. – Гаплык! Не дождётся меня моя милая мама.
(Прим. Гаплык! – простонародное украинское выражение, в дословном переводе напоминающее название белой полярной лисицы)
Неожиданно физиономия китаёзи вытянулась, челюсть отпала, а в глазах отразился такой жуткий страх, будто он узрел пред собою португальского министра юстиции. Он вскочил на ноги, сложил перед собой ладошки в замочек и, подобострастно кланяясь, залебезил:
– О, сеньор! Простите! Я Вас по ошибке за нашего клиента принял.
– Какое же всё-таки счастье, что он меня со своим тестем не спутал, – возрадовался я в душе. – А то убил бы, наверное, с первого же удара.
Мой взор постепенно прояснился, и я пристально присмотрелся к свалившемуся на меня с неба джедаю. Он был облачен в белоснежную форменную курточку, просторные брюки и мягкие прорезиненные тапочки. Если б не эти тапочки, то от удара его пяткой мой глазик вылетел бы через задний проход, как пробка от полусухого шампанского. На голове же кунфуиста красовался поварской колпак, прикреплённый тоненькими завязочками под его подбородком.
– Ах ты, сумеречный бандит!!! – вознегодовал я. – Да ты чуть было меня на всю оставшуюся жизнь калекой не сделал!!! Сейчас же идём в полицию! И пусть там составят протокол о разбойном нападении на мирного иностранного гражданина!
– Не надо в полицию! – взмолился азиат и упал на колени. – Если моё имя внесут в «Кадастру криминал», то мне уже никогда не продлят визу! Вы же сами, как я вижу, иммигрант и отлично знаете, что такое быть нелегалом!
– Так что же ты тогда озорничаешь посредине центральной улицы Фафе?! – возмутился я.
– Всё вышло из-за нелепого стечения обстоятельств, – заискивающе заглядывая в моё не подбитое правое око, покаялся узкоглазый. – Я работаю старшим помощником главного повара в ресторане мадам Киао Ронг «Звезда Макао». И зовут меня Хун Сунь… Или Сунь Ху…
И Кузен досадливо сморщился, напрягая так некстати отказавшую ему память.
– Ну, в общем, в Украине с таким именем – только повеситься! – наконец безнадёжно махнул он рукой. – Короче! Сегодня ресторан навестили два наглых типа, которые наели деликатесов и напили изысканных напитков на две с половиной сотни евро. Затем они вышли в туалет освежится – и растворились, будто ушли через канализационные сливные трубы. А на поверку вышло, что мошенники смылись через маленькое вентиляционное окошко, заранее приставив со стороны двора деревянную лестничку. Или же её приставил сообщник по т
Кончил в писю знойной русской брюнетке
Девушки показывают трусики под юбкой
Сыночек соскучился и ебет мамку, словно чужую женщину