Без названия №4

Раньше я часто рассматривал свои воспоминания как бы со стороны. Будто я совсем другой человек, который не имеет никакого отношения ко мне. Будто я чужак или случайный знакомый, который только лицо мое помнит. В сущности, он человек обычный, даже, может, слишком. Наверное, у него даже особенностей никаких нет. И вот такой человек рассматривал всего меня с верху донизу. Ничего не тая, я показывал ему сначала одну свою сторону, потом другую, потом третью, и так, пока они не кончатся. Много ли сторон мне удавалось показать? От раза в раз число их менялось. В общем, насмотрясь, этот судья пролистывал память от самого моего рождения до сегодняшнего мгновения. И раз за разом, копаясь в моих извилинах, этот воображаемый-многоуважаемый убеждался: да, тут все в порядке, все логично и понятно. “Его, по сути, создало то, что создало”, – подытоживал он.

Такая мысленная гимнастика придавала уверенность в собственной личности. "Я знаю, что творится у меня в голове", – чуть шепча, говорил я себе. Находя противоречия в собственных суждениях, я пытался раскрутить клубок, понять, что привело меня к такому выводу. А найдя конец нити, я раскладывал собственные умозаключения по полочкам и пытался понять, какое из них для меня ценнее. Что ценнее, то я оставлял, остаток же я выкидывал из головы.

Однажды я приехал в отчий дом, покинутый в детстве. Помню, что отношения между родителями были ни к черту, но что стало причиной полного расставания? Почему мама увезла меня отсюда? Не помню. Я приехал не в гости, мне нужно было найти кое-какие документы. Встречи с отцом я не искал, хотя никакой ненависти к нему не испытывал.

Дверь не была заперта на ключ. Я слегка толкнул ее, и она с противным лязгом открылась. Отец спал перед самым входом на диване. Я огляделся. В доме на удивление, почти ничего не изменилось. Прошло уже много лет, но здесь та же пыль лежала в тех же углах; красные плотные шторы все также закрывали окна; яркий ковер, что и тогда согревал дубовый паркет. Ничего не поменялось. Я ненароком вспомнил себя маленьким. Детские игры, шалости, родительское внимание и заботу. Я вспомнил, как вкусно готовит отец. Будто зная, что тогда было, я поддался былым эмоциям. Я проживал моменты беззаботного детства, стараясь не обращать внимание на очевидную свербящую мысль.

Проходя мимо комода, я заметил семейную фотографию. На ней был я, мать и отец. Мы были с ним очень похожи не только внешне, но, похоже, и душой. Когда мать злилась, то всегда повторяла одно и тоже, – “вот, в папашу пошел!”. Когда она была доброй, то частенько рассказывала мне приключения из их юношества. В каждом поступке отца, я видел поступки собственные. Я думал, что совсем не знаю своего родителя. Ведь, казалось бы, он не воспитывал меня ни секунды, а последний раз мы виделись в детстве. Но в каждой новой истории матери об отце, я видел собственную жизнь. И он был главным человеком в ней.

Отойдя от оцепенения, я поднялся на второй этаж. Похоже, что отец даже не заходил сюда. Стояла наполовину пустая чашка кофе, рядом лежала засохшее печенье и открытая книга. Не застланная родительская кровать стояла в уютной полутьме и прохладе, будто сейчас на нее ляжет мама и продолжит читать. Все было точно также, как тогда. Каждая вещь говорила – тут живут люди. Но людей тут уже давно не было. Не помню… Будто это было бегство, а потом что? Единственное, что выдавало ход времени – комнатные растения, из которых выжило только одно. Оно хвасталась за жизнь из последних сил. Я полил растение из лейки, которая стояла рядом.

Помню ли я свое детство? Большую часть, наверное. Основные события уж точно. Но, напрягая память, в голове появляются образы, помнить которые так не хочется. Сев на кровать, былые эмоции вновь нахлынули на меня. Я вспомнил прощающий материнский смех, черные слезы детской зависти, безумие летних игр и молчаливость зимних вечеров. Я вспомнил свою успехи и свои неудачи. Я вспомнил детские желания и мечты. Время ничего из этого не пощадило.

Вернувшись в старый дом, я ненароком понял, что воображаемый человек все это время был не прав. Меня, по сути, создало не то, что создало. Я ненароком пролил столь дорогие слезы.