Беспросветная безысходность — адвокат о деле подростка из Волгограда

16 лет — это девятый класс. В девятом классе российские подростки готовятся к своему первому серьезному экзамену. Решают, поступать им в колледж или учиться до одиннадцатого класса. Ходят к репетиторам, отдыхают на фудкортах и, в общем, живут свою обычную подростковую жизнь.

Ярослав Иноземцев в 16 лет сидит в СИЗО. В третий раз.

Следствие четко уверено в том, что Ярослава нужно держать под стражей — в изоляторе или в психиатрической клинике, и иначе никак. Поэтому сторона обвинения постоянно оспаривает решения суда о переводе подростка под запрет определенных действий или домашний арест. Должен сидеть — и все тут. Несмотря на то, что Ростовский окружной военный суд решил, что Ярослава нет смысла держать в СИЗО, его раз за разом водворяют туда решениями волгоградских судов.

Следствие подтасовывает факты и издевается над ребенком, притворную доброжелательность меняет на хладнокровные требования отправить обвиняемого в изолятор. Последние две недели события, связанные с делом Иноземцева, происходят чуть ли не каждый день. Андрей Гордеев, адвокат Ярослава, рассказал нам о том, как именно расследуется дело о несовершенном скулшутинге.

Разговор начался с событий минувшего лета, когда окружной военный суд в Ростове, совершенно неожиданно для всех, сменил меру пресечения подростку с недобровольного помещения в психиатрическую клинику на запрет определенных действий, а само дело передал обратно в прокуратуру.

Адвокат Гордеев: Отдел по особо важным делам волгоградского СК высказал свою позицию. Дело было отправлено в Южный окружной военный суд— это первый факт. Второй факт: Южный окружной военный суд, получив это дело, сразу выявил существенные недостатки дело было возвращено в прокуратуру. Этот же суд, основываясь на всех материалах дела, изменил меру пресечения Ярославу на запрет определенных действий. Это решение было проверено Московским апелляционным судом и вступило в законную силу. Дело вернулось в управление по особо важным делам, 27 октября следствие было возобновлено в целях устранения недостатков. Но вместо него следствие занялось исполнением задачи — в том, что она была, сомнений нет никаких — водворить Ярослава Иноземцева в СИЗО, несмотря на решения судов. Зачем это нужно, почему следствию выгодно, чтобы Иноземцев находился под стражей или в психушке к моменту рассмотрения дела по существу, мы можем только догадываться.

27 октября следователь задержал Ярослава по 92-й статье уголовно-процессуального кодекса — она диктует порядок задержания лица, подозреваемого в совершении преступления. С момента «совершения преступления» Иноземцевым прошло более 12 месяцев, он уже был обвиняемым— так что говорить о таком основании, как минимум, непрофессионально.

Адвокат Гордеев: «Новых обвинений, новых эпизодов выявлено не было, все осталось точно так же, как было в июле 2021 года, когда дело ушло в [Южный окружной военный] суд. Центральный районный суд Волгограда оставляет это без внимания, как и то, что нет оснований к изменению меры пресечения. Суд игнорирует тот факт, что Центральный районный суд Волгограда не является судом кассационной инстанции по отношению к Южному окружному военному суду. [...] Суд закрыл все, что можно было: и глаза, и уши, – не услышал никаких доводов, не отразил их в постановлении, автоматически, просто автоматически удовлетворил ходатайство следствия. Из дома перевел Ярослава Иноземцева в следственный изолятор. Многие люди [в интернете] говорят о том, что все было сделано правильно, что он опасен. Но подождите! Есть решение: правильное, проверенное специальными лицами, обладающими полномочиями в этой области [судьями военных судов высших инстанций].

Защита Ярослава подала апелляционную жалобу на постановление центрального суда Волгограда, но по всей России начались «ковидные каникулы».15 ноября следователь снова подал ходатайство об изменении меры пресечения, сказав родителям Ярослава — Юлии и Михаилу — что будет просить отправить обвиняемого под домашний арест, но солгал: в суде он ходатайствовал о переводе обвиняемого в психиатрическую клинику. По словам адвоката Гордеева, это была не первая ложь стороны обвинения. На заседании следователь сознался в том, что никаких новых обстоятельств, объясняющих, почему Ярослав должен быть помещен в психиатрическую больницу, у него нет, а ссылается он только на результаты экспертизы, сделанной в феврале. Адвокат Гордеев считает, что обвинение намеренно опускает тот факт, что в деле есть принятое во внимание судами высших инстанций более позднее постановление из больницы, в которой Ярослав провел три месяца. Это постановление опровергает тезис о невменяемости подростка. В итоге суд не стал вставать на сторону обвинения и оставил Иноземцева в СИЗО, а через два дня — 18 ноября — тот вышел на свободу решением суда апелляционной инстанции.

Адвокат Гордеев: Но, выйдя из следственного изолятора, несовершеннолетний Ярослав Иноземцев в объятия родителей так и не попал, потому что, видимо, объятия оперативных сотрудников оказались крепче. Эти оперативные сотрудники по поручению следователя осуществили принудительный привод подростка в Волгоградский районный суд, в котором решался вопрос об избрании новой меры пресечения.

В итоге 18 ноября Ярослав вернулся в свою квартиру под домашний арест. Это сильно осложнило процесс обучения девятиклассника, так как мать, заключившая договор о домашнем обучении, уже не могла дать ему весь тот объем знаний, который необходим для сдачи экзаменов.

Адвокат Гордеев: Вопрос образования Ярослава никем не исследуется, не подлежит никакому рассмотрению. Его судьба не интересна ни министерству образования, ни уполномоченной по правам ребенка, которая у нас [в Волгограде], на самом деле, показывает свои полное бездействие и инертность в отношении этого дела.

— Собираетесь ли вы обращаться в Европейский суд по факту лишения Ярослава права на образование?

Адвокат Гордеев: Мы до этого еще не дошли. Честно скажу, у нас такая концентрация следственных действий, что мы ничего не успеваем. У нас слишком большое количество процессов, такое ощущение, будто Следственный комитет живет только этим делом, потому что некоторые суды принимают решение на основании закона, а следователю нужно эти решения «исправлять», поэтому он снова и снова выходит с ходатайствами аналогичного содержания для того, чтобы получить нужный ему результат… Ну и дальше, 18 ноября Ярослава отпустили под домашний арест. Мы считаем это незаконным решением, но он хотя бы был дома. Мы написали апелляционную жалобу, ждем рассмотрения, в этот момент семья немного успокаивает нервы. Но не тут-то было...

После того, как Ярослав вышел из СИЗО под домашний арест, я успела взять у него короткое интервью, связавшись с его матерью. Подросток, отвечая на один из вопросов, сказал, что хотел бы перестать бояться, что завтра его могут снова поместить в СИЗО или в психиатрическую клинику. На следующий день после того, как я заочно поговорила с Ярославом, его снова отправили под стражу. Формальным поводом стала ошибка системы отслеживания по браслету: в 2 часа ночи Ярослав якобы зашел на территорию школы, которую, по мнению прокуратуры, он собирался взорвать в прошлом году.

Адвокат Гордеев: На заседании о смене меры пресечения стороне защиты дали возможность задать вопросы следователю. Мы спросили, бывали ли раньше сбои системы отслеживания. Следователь сказал, что никаких погрешностей у приборов слежки нет, а сбоев у них не бывает, потому что они совершенные. Тогда мы спросили, как он может объяснить тот факт, что с июля по октябрь у нас было около десяти подобных сбоев. Следователь ответил: «Я не знаю, я недавно работаю в этой должности». Мы попросили пояснить, какая может быть погрешность у данных приборов. Нам было это интересно, потому что от конца балкона квартиры Ярослава до забора школы, на территорию которой ему нельзя заходить, расстояние составляет целых 2 метра. Браслет, наверное, все-таки не самый точный — мы ведь знаем, сколько сотрудников ФСИН, отвечающих за закупку таких приборов, были потом осуждены за то, что они не соответствуют заявленным требованиям. А тут всего 2 метра! Следователь снова ответил, что никаких погрешностей у браслетов нет. Тогда я попросил его объяснить, почему летом отслеживающий прибор показал, что Ярослав находится в Пензе — за 500 километров от своего дома — когда тот сидел на диване в своей комнате. Следователь не смог ничего ответить.

Адвокат пояснил, что в прошлые разы, когда браслет на ноге обвиняемого ложно срабатывал, сотрудники ФСИН проводили различные проверки: звонили родителям по видеосвязи, чтобы те показали в реальном времени, где находится их сын, приходили в школу, чтобы изъять видеозаписи с камер наблюдения. В этот раз ничего подобного не происходило. На этом же судебном заседании в качестве свидетеля защиты выступил отец Ярослава, Михаил. Он рассказал, что сотрудники Следственного комитета утверждают, что на них оказывается давление вплоть до угроз увольнением со стороны ФСИН якобы за то, что они «покрывают» обвиняемого и его нарушения. Рассмотрение вопроса о заключении подростка под стражу затянулось до ночи несмотря на то, что защита просила отложить заседание. Ей нужно было время предоставить документы, подтверждающие, что приборы отслеживания заменялись, а также истребовать видеозаписи с камер наблюдения в школе, чтобы доказать свою позицию. Суд отклонил оба ходатайства и в десять часов вечера постановил взять подростка под стражу и перевести в психиатрическую больницу. Через несколько дней прокуратура подала апелляционную жалобу на постановление суда от 18 ноября, чтобы и вовсе отменить законное решение об отсутствии необходимости помещать Иноземцева под стражу.

Адвокат Гордеев: Ну, в общем-то, в сухих фактах это все. Я видел, что в вашем с Ярославом интервью он говорил, что не хочет бояться того, что будет завтра. Я думаю: а чего он пишет, что завтра все поменяется? Но видите, как оказалось. Какие-то пророческие были слова, действительно, завтра может произойти все, что угодно. Мы видим, что сотрудники делают для этого все, что можно и нельзя. Вот, получается, какая история: судьба ребенка, а я считаю его ребенком, на самом деле, неинтересна никому. Есть цель, которую нужно достичь. Я скажу вам еще одну интересную вещь: если мы становимся на позицию правоохранительных органов и считаем, что Ярослав опасен для общества, что он пытается «любой ценой осуществить свой преступный умысел»… Если мы принимаем эту информацию за правду, а также верим, что Ярослав выходил ночью из дома и проникал на территорию школы, обращаемся к полномочиям и целям существования правоохранительных органов, то все равно видим, что все это фальсификации. Об этом свидетельствует поведение самих полицейских. Потому что 22 и 23 ноября в этой школе проходили занятия и никто, никто вообще школу эту не оцепил. Если мы говорим, что террорист зашел на территорию школы, что он очень опасен… Кто-нибудь вообще территорию школы обследовал? А вдруг он там оставил взрывчатку?

Адвокат подростка утверждает, что этот факт может значить лишь то, что прокуратура изначально знала, что все происходящее — это фальсификация. Более того, по его словам, у защиты есть неопровержимые доказательства того, что в два часа ночи Ярослав не заходил на территорию школы.

— Вчера мне стало известно об одной довольно странной детали: в деле есть заявление инспектора ПДН о том, что мать Ярослава боится собственного сына.

Адвокат Гордеев: Давайте я сразу расскажу эту историю. Следователь каждый раз предоставляет в суд одни и те же материалы дела. Мы говорили об этом суду, говорили о том, что этим документам уже дана оценка вышестоящими инстанциями. Мы сказали: «Ваша честь, чтобы у вас не складывалось впечатление, что документы, которые вам предоставляются, достоверные, мы обращаем ваше внимание на один документ». Этот документ составлен 17 июня 2020 года. В нем утверждается, что домой приходил некий инспектор ПДН, составлял опись помещения, а мать Ярослава, наверное, шепотом, сообщала инспектору, что боится говорить о сыне плохо в его присутствии, боится насилия с его стороны. Но никакой инспектор не приходил, ничего не описывал, а сказанное в документе — неправда. И это легко можно проверить. В материалах дела есть протокол задержания от 12 июня, где Ярослав уже задержан (и помещен под стражу — ред.), а в документе утверждается, что мать 17 числа шепчет, что боится говорить о сыне плохо в его присутствии. Не могла мать такое сказать просто по причине отсутствия Ярослава рядом с ней. Суд все-равно ссылается на этот документ и считает, что родители потеряли контроль над сыном.

— И довольно личный вопрос. Что вас больше всего возмущает в этом деле?

Адвокат Гордеев: Даже не знаю, может, личное… Так, может, даже нельзя. Я, знаете, всегда провожу параллели. У меня тоже есть дети. Мой сын на один год младше Ярослава. И я понимаю, что эта ситуация может коснуться любого, с ней может столкнуться любой родитель. Самое главное… При большом-большом количестве контролирующих органов, организаций, которые были бы заинтересованы в соблюдении прав детей, практически нет. Ни прокуратура, ни суды эти права не обеспечивают и не выполняют. Например… Вернемся с вами немного назад. Ранее у нас была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу до 11 апреля. Следственный изолятор может держать у себя человека только для того времени, которое определяет суд. Только суд определяет эти временные промежутки. И если человек содержится немного дольше, то эти действия [со стороны сотрудников изолятора] попадают либо про превышение должностных полномочий, либо под незаконное лишение свободы. В отношении Ярослава 8 апреля было принято решение о переводе его в психиатрическую больницу. Однако он провел в следственном изоляторе незаконно еще три дня — с 11 по 14 число. Мы написали много заявлений в разные места: в Следственный комитет о возбуждении уголовного дела, уполномоченному по права ребенка, в разные общественные организации. Никакой реакции. Совершенно никакой. Были случаи, когда применяли таблетки в «Бутырке» — никакой реакции. Были сведения о том, что он содержался в одиночной камере без отопления, без горячей воды, без того, что должно быть обязательно в камере у несовершеннолетних. Вопрос с обучением — кто им занимается? Ну ладно, ему нельзя на территорию школы заходить и с одноклассниками общаться, но зачем вы подростка из общественной жизни вычеркиваете-то? [...] Кто-нибудь протянул руку помощи? Кто-нибудь заботился о его социализации? Он нормальный человек, общительный, даже очень общительный. Ему вменяется в вину то, что он на уроке обществознания якобы мешал учителю вести урок, потому что высказывал свое мнение о том, что для него анархия является более подходящей системой взаимодействия людей. И учитель пишет в своих объяснениях, что Иноземцев мешал вести урок. А с кем еще ему обсуждать виды правления, как не с учителем обществознания? Почему этот учитель не вступил с ним в диалог, не привел свои доводы? Почему нужно отрицать позицию человека, отличную от той, что написана в книжке, почему нельзя дать ему самому прийти к другому выводу? Нет, надо сделать пометку, что он мешал вести урок, потому что у него другое мнение. Мне страшно. Мне страшно от того, что суды принимают решения не на основании закона, а на основании каких-то других обстоятельств, при этом следователь неоднократно говорит родителям, что не видит в деле состава преступления. Подожди! Ты же тут независимое лицо, ты же определяешь квалификацию! А он ссылается на руководство.

Это просто угнетающая ситуация. Ситуация беззакония, одиночества и беспросветной безысходности. Это меня беспокоит. И тот факт, что это может коснуться любого. 

Ну, взорвал человек петарду. Мы уже обсуждали это. Многие знают, как это делают. Дети моего поколения сами знали, как это делать и не только знали, но и делали это. Но нас по этому поводу даже не ставили на учет...

Мать Ярослава, Юлия Бочарова, создала петицию на change.org с призывом прекратить уголовное дело в отношении ее сына.