Белла Рапопорт: «Женщины тоже могут быть частью угнетающего класса»

В книге вы отмечаете, что у многих феминисток есть претензии к правомерности термина «новая этика» – насколько этика вообще может быть «новой». По-вашему, термин уместен. Можете резюмировать, почему?

Потому что этика – это не универсальное понятие. Этика вырабатывается совместно. В разных культурах она разная. И представления о ней меняются постоянно. Поэтому, если по поводу того, что, грубо говоря, насиловать женщин на свидании – это плохо, был создан новый консенсус (по крайней мере, об этом стали говорить публично), то это довольно свежий разговор. Такая этика не имела места раньше.  

Как построен ваш курс по освоению метода критического дискурс-анализа?

Я очень много над ним думала, как его построить, сейчас я, возможно, его еще как-то иначе построила. Может быть, поменяла бы набор текстов. В целом, я постаралась его сделать горизонтальным, но с сохранением, естественно, своей роли, потому что ответственность за преподавание на курсе все-таки лежит на мне. Я распределила дискурс по темам. И в каждую тему поместила некоторое количество текстов, которые посчитала для своего взгляда на дискурс ключевыми.

Критический дискурс-анализ, как и критическая теория вообще, посвящен тому, что каждый индивид по-своему может раскрывать, наблюдать какие-то явления. И горизонтальность, помимо прочего, я постаралась достигнуть за счет того, что каждый семинар я начинала с рассказа о тексте. Почему этот текст, какие вещи он для меня раскрыл и почему он находится в ридере. Я это все рассказывала, чтобы люди выполняли домашнее задание не просто потому, что задали. Чтобы потом мы обсуждали, что они прочли, и их взгляд на тот или иной вопрос. Я из этого курса от людей узнала тоже довольно много и очень этому рада. 

Вы сторонница радикального феминизма. Можно ли критически его осмыслить, какие в нем на сегодняшний день есть огрехи?

Я не знаю, как рассуждать и о чём рассуждать. Именно о субкультуре радикальных феминисток? Их уже несколько, и там довольно однобокий взгляд на гендер, в том числе на женский гендер. Такие субкультуры зачастую становятся прибежищем и способом для женщин транслировать ненависть к большому количеству других социальных групп. Там нет критического анализа на происходящие в обществе процессы. 

Ну вот произошло разоблачение Глории Стайнем. Я так и не поняла, есть там пруфы или нет, вроде как ей приплачивали за то, чтобы выводить разговор о феминизме в сторону гендера, обходить классовые вопросы. Когда читаешь Андреа Дворкин, она, например, пишет, что женщины – это класс угнетенный. Хотя классовый анализ помогает понять: женщины тоже могут быть частью угнетающего класса. И классовая разница между женщинами тоже есть. Классовый анализ один из самых необходимых при критическом анализе существующей системы, общества. Поэтому его отсутствие я, наверное, внесла бы в список недостатков радфема.

В вашем анализе «Периферийных устройств» и «Малышки Руби» я увидела оценку через феминистскую оптику. А в рецензии на фильм «Волк с Уолл-стрит» – нет. Почему вам было важно включить в издание этот текст тоже?

Я бы не сказала, что в этой рецензии полностью отсутствует феминистская оптика. Там, например, жена главного героя упомянута через запятую с машиной, как предмет – это тоже часть феминистской оптики. Так написано не потому, что я считаю женщину объектом, а потому что женщины покупаются и продаются в этом мире так же, как машины. Она там есть, но поскольку фильм про мужчину, то там написано, наверное, об этом меньше. Собственно, в «Периферийных устройствах» и «Малышке Руби» главные героини – женщины.

Мне было важно включить этот текст, потому что, во-первых, мне нравится, как он написан. Во-вторых, я считаю «Волка с Уолл-стрит» очень хорошим фильмом, который большое количество людей не поняли. Многие считают его мотивационным фильмом, мол, как хорошо стать таким успешным, как главный герой. Хотя это очевидно социальная сатира, и там есть пресловутый классовый анализ, который мне тоже важно проводить.

В одной из своих статей, вошедших в сборник, вы доказываете несостоятельность термина «квир» на российской площадке. Какие адекватные этому слову синонимы вы находите в русском языке? Есть ли они?

Я не считаю, что слово «квир» неуместно в российском дискурсе. Мне оно нравится, и это написано в моей статье тоже. Им довольно удачно можно называть ненормативные стратегии и саму ненормативность. Подобрать какие-то другие слова действительно очень сложно. Но, например, есть у Николая Горбачева, белорусского активиста, «Манифест пидора». Где он объяснял, почему он прибегает к употреблению этого слова. Если брать как кальку, использовать реклейминг – присвоение ругательства, – то, конечно, можно начать применять и любые другие ненормативные слова.

Каким вы видите будущее активизма в России?

Я не очень понимаю, что такое активизм, что такое активизм в России, поэтому мне сложно говорить о его будущем. Вот, например, «Метелица», которая занимается помощью людям со спинномозговыми травмами, это активизм или нет? А вот мундепы, которые не получают больших зарплат, но делают много нудной практической работы по улучшению инфраструктуры подвластного им района и жизни жителей этого района. Это активизм? Или активизм – это акция?

Я верю в то, что очень много людей на самом деле заняты какими-то разнообразными практическими делами по улучшению жизни вокруг себя. Градозащита, помощь людям, поддержка пострадавших от насилия, психологическая и юридическая помощь, написание жалоб на противоправные действия – какая угодно помощь. Что из этого активизм, а что неактивизм, я не понимаю. Но в общем, тем не менее, я верю в самостоятельность и активность людей в России. Это и есть их будущее.