Барах Чемурзиев: прения в Ставропольском краевом суде

Барах Чемурзиев отметил несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела. Помимо того, что выводы суда не подтверждаются документами, они содержат существенные противоречия. Так, например, в обвинительном заключении фигурируют потерпевшие: 66 сотрудников Росгвардии и один сотрудник МВД Ингушетии. Однако в приговоре уже только 39 потерпевших. Причем среди них нет того единственного, который получил вред здоровью, согласно ч. 2 ст. 318 УК РФ (насилие, опасное для жизни или здоровья представителя власти). «Как можно нас обвинять по части второй статьи 318, при том что потерпевшими выступают лица, вред здоровью которых квалифицирован по части первой?» – задал Барах вопрос коллегии судей. Его также интересовало, на основании какого закона можно допускать такие расхождения.

«Судья Куцуров выделялся хорошим профессиональным уровнем, он позволял сторонам выступать в процессе. Я очень сомневаюсь, что он, находясь в здравом уме и твердой памяти, мог такой приговор составить добровольно, без того что на него оказали влияние», – заметил Барах Чемурзиев. Он также обратил внимание на то, что в приговоре сказано, что Багаудин Хаутиев имеет среднее образование, а в материалах дела указано высшее. У Ахмеда Барахоева высшее образование является смягчающим обстоятельством. Таким образом нарушен принцип равенства при назначении наказания. Несмотря на то, что подсудимым вменяют пять различных составов преступлений, суд первой инстанции говорит о том, что вменяемые обстоятельства одинаковые и не приводит их повторно в отношении каждого подсудимого и по каждому преступлению. 

Барах Чемурзиев указал на то, что судья Янис Куцуров в приговоре утверждает то, о чем не говорит обвинение и таким образом выходит за рамки своих полномочий. Приговор содержит правовой абсурд, а именно: используя обстоятельства, которые произошли 4 октября, Малсаг Ужахов 3 октября записывает видеообращение. «Приговор именем Российской Федерации. Судья Куцуров назначен президентом России, он такие вещи делает в приговоре. Вот дискредитация, а не то, что мы делали», – заключил Барах Чемурзиев.

Еще одно противоречие связано с решением о ликвидации регионального общественного движения «Совет тейпов ингушского народа» и общественного движения Ингушский комитет национального единства (ИКНЕ). Оба объединения были ликвидированы Верховным судом Ингушетии по формальным причинам – противоречия в уставе, отсутствие отчетов. Судья Куцуров указывает в приговоре, что этот довод защиты не имеет значения. Одновременно с этим он пишет, что Барахоев и Мальсагов создали ИКНЕ с целью расширения экстремистской базы и для придания легитимности своей деятельности. По словам Бараха, следователь просил прокуратуру указать экстремистские основания закрытия ИКНЕ. Однако прокуратурой такие основания выявлены не были. И именно этот довод защиты судья Куцуров считает незначительным.

В своих прениях Барах Чемурзиев подробно разобрал эпизод с согласованием митинга в Магасе 26 марта 2019 года. Первоначально митинг был согласован в Назрани. После этого Барах подал жалобу в прокуратуру и Магасский районный суд. Начальник ЦПЭ 22 марта сказал, что 26 марта митинг в Магасе согласуют. 22 марта Барах подал новое уведомление. В нарушение закона, так как были пропущены сроки, 25 марта ему дали согласование на митинг в Магасе. Барах отметил, что начальника ЦПЭ это никто не заставлял делать: «У меня ничего нет, кроме ручки. Он в нарушение закона делает согласование, мы виновны!» Как отмечали в своих прениях многие адвокаты, именно неоднократное согласование митингов в Ингушетии с нарушением сроков согласования дало основание протестующим полагать, что митинг 27 марта будет также согласован. Именно поэтому часть людей осталась на площади в ночь с 26 на 27 марта.

Далее Барах Чемурзиев рассказал, что следствие и суд проигнорировали ряд эпизодов, опровергающих фабулу обвинения. А именно: факты того, что он во время столкновения утром 27 марта лично отбирал у молодых ребят булыжники и отбрасывал их в сторону от протестующих. Однако судья Куцуров счел необходимым указать на то, что Барах стоял во время столкновения со стулом, якобы демонстрируя решимость. «Я отчетливо помню. Я действительно стоял на другой стороне [площади] рядом с Зубовым, начальником полиции МВД по СКФО, рядом с Полищуком. Чтобы быстро, оперативно реагировать на изменения. А столкновение произошло на другой стороне. И когда я там стоял, меня ребята спрашивали: «А если нас будут бить дубинками?» И я им говорил: «Есть статья 318-я, – как будто я предвидел, – не смейте никого трогать». – «А если они нас будут бить?» – «Подставляйте спину». Потом идет парень с булыжником. Я у него отнимаю булыжник и выкидываю в сторону росгвардейцев. Я начал убирать булыжники, чтобы молодежь их не использовала. После этого ко мне подошел человек с бейджиком и сказал: «Я отнял нож у одного, – здоровый нож, как вот этот лист А4 был. – Что мне с ним делать?» Я говорю: «Дай мне сюда нож». Подошел к забору и выбросил в сторону росгвардейцев. Где эти факты? Почему их нет в уголовном деле? В бежевой куртке в кепке я выделялся среди импозантных кавказских мужчин в каракулевых шапках. Я специально надел бежевую куртку, чтобы меня не перепутали. Чтоб на меня не повесили то, что я не делал. Где эпизод с ножом? Где эпизод с булыжником? Их нету. А вот то, что я стоял со стулом на расстоянии 50 метров спиной к столкновению, вот этот эпизод судья Куцуров указывает. Причем он не задал вопрос: «Что ты стоишь с этим стулом?» Может, я сесть хотел. Может, на голову себе хотел надеть или другому. Вдруг я признаюсь, что хотел бросить его в Зубова?», – рассказал Барах Чемурзиев. По его словам, он «боялся, что по башке бутылкой дадут»: «В эту минуту я думал об одном: чтоб по башке не получить, понимаете? О том, что сзади меня происходило, я вообще не думал».

Также Барах Чемурзиев остановился на необоснованном изменении подсудности. Сразу после задержания по административной статье подсудимых на вертолетах вывезли в Нальчик. При этом предварительное следствие должно было вестись по месту совершения преступления – в Магасе. Однако подследственные побывали и во Владикавказе, и в Нальчике, и в Ессентуках, хотя все эти города никакого отношения к событиям в Магасе не имели.

В заключение своей речи Барах Чемурзиев отметил двойные стандарты прокуратуры, не заметившей, как Ахмеда Барахоева вызывали в шариатский суд, но заметившей, как в шариатский суд вызывал депутатов он сам: «Почему, когда генерал-майор полиции и генерал-полковник полиции вызывает пенсионера в шариатский суд – это нормально, а когда пенсионер вызывает депутатов в шариатский суд – это уже преступление? Почему двойные стандарты у прокуратуры?»

Барах подсчитал, что подсудимые в автозаках проехали десять тысяч километров, пока шел суд первой инстанции, государство потратило стони тысяч рублей. По его мнению, пора перестать тратить на подсудимых ресурсы и отдать приоритет семейным ценностям, о которых заявлено в Конституции. Дать возможность людям вернуться в их семьи. «Я не собираюсь разыгрывать из себя борца за справедливость. Моя цель – пойти к своей семье», – заявил Чемурзиев. По его словам, надо принимать плохое решение, чтобы не принимать очень плохое.

«Некоторые мои коллеги говорят, ваша честь, что от вас якобы ничего не зависит. Я с этим категорически не согласен. Они тем самым с вас снимают ответственность, за нашу судьбу в том числе. Вы назначены на эту должность указом президента России. Ни один живой человек не может вам помешать вынести то решение, которое вы посчитаете нужным», – сказал Барах Чемурзиев.