Баня Юные Порно

🛑 👉🏻👉🏻👉🏻 ЗА ПОДРОБНОСТЯМИ ЖМИ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻

ВОСПОМИНАНИЯ МИХАИЛА ВЕРБИЦКОГО

БАНИ В МОЕЙ ЖИЗНИ

Мое первое посещение бани относится к началу 1944 года .

Прошло почти два месяца после нашего возвращения в Москву из Омска, в начале  декабря 1943 года, где мы находились в эвакуации в течение двух лет .

Для того, чтобы купать нас с Толей дома в оцинкованной ванночке, оставшейся еще с довоенных дней у нас на Остаповском шоссе, маме приходилось таскать воду в ведрах с колонки, находившейся метрах в 30 от дома на углу Качалинской улицы и Большого Симоновского проезда . Это был нелегкий труд . Папа помочь ей в этом не мог . Раненая нога еще болела, да и дома он бывал практически лишь в воскресенье . В будние дни он уходил на работу в 5-5 .30 утра, а возвращался домой вечером часов в половину восьмого, а то и позже . Сам он ходил в баню по воскресеньям (и то не каждую неделю) . В промежутках мыл голову после того, как мама искупает нас . Проблема состояла не только в том, чтобы натаскать воды с колонки, но и в том, чтобы ее согреть .

Грели воду в бачке либо на печке-«буржуйке», либо на керосинке, а позднее на керогазе . То ли наша ближайшая колонка в январе 1944 года замерзла и за водой нужно было ходить уже почти за полкилометра вниз по Качалинской улице (а оттуда натаскать воду для купания детей было ох как непросто), то ли по какой-то другой причине, но родители решили свозить нас в «Центральные бани», находившиеся в центре Москвы на Охотном ряду, напротив кинотеатра «Метрополь» . Вопрос был решен, и в один из будних дней мама собрала все необходимое для бани (мыло, мочалки, полотенца, чистое белье), взяла нас с Толей и мы поехали в «Центр» . Сначала на трамвае «Р» доехали до Крестьянской заставы, затем пересели на трамвай 41 («сорок первый») и на нем доехали до площади Дзержинского (Лубянка) . Оттуда пешком дошли до «Центральных бань» . Пошли мы в «номера» . В кассе мама взяла билеты на один сеанс (2 часа) . Мы просидели в очереди, наверное, часа два-три, пока освободился один из «номеров» .

Это было единственное в моей жизни посещение «номера» в высшем отделении «Центральных бань» .

Номер был шикарный . Мы разделись в специальной комнате, где был шкаф для одежды и мягкие диваны, покрытые белыми чистыми чехлами . Пока мы с Толей раздевались и ели бутерброды, прихваченные из дома, мама пошла в ванную комнату, вымыла и наполнила ванну . Когда все было готово, она позвала нас . Ванная была большой, светлой комнатой с мраморными стенами и полом . Помимо ванны в этой «моечной» комнате был еще отдельный душ . Такого «комфорта и роскоши» мне еще видеть не приходилось .
Пока Толя сидел в ванне, я мылся под душем . Точнее мыла меня мама . Как, наверное, большинство детей я очень не любил мыть голову . Я боялся, когда мыло попадало в глаза и щипало их . На сей раз все обошлось, мыло мне в глаза не попало, так как воды было «вдоволь» и мама смывала мне мыло с головы под душем . Это мытье под душем мне понравилось . Ведь я впервые мылся под душем . Толя долго нежился в ванне, а мне ведь тоже хотелось «поплавать» . Ванна казалась мне большой, словно бассейн . До этого я купался лишь в детской ванночке . Толе же вылезать из ванны не хотелось и мама «запустила» меня к нему . Теперь мы «плавали» уже вдвоем .

Время бежало быстро, а ведь еще нужно было искупаться и маме . В отличие от кемнитцкой сауны, где все ходят голыми, в те годы мама не позволяла себе ходить в бане обнаженной даже в присутствии своих детей . Искупав нас и обтерев, она отправила нас «сохнуть» и отдыхать в комнату отдыха, где мы раздевались . Мы оделись и, проголодавшись за время купания, накинулись на оставшиеся бутерброды . Пока мама купалась, наши «лысые» головки уже высохли (нас тогда стригли «наголо»), а вот маме пришлось сушить волосы уже в общем зале, так как время нашего пребывания в «номере» уже истекло . Я не помню сколько стоил один сеанс в «номере» «Центральных бань» в тот далекий 1944 год . Но, видимо, стоил он немало . Во всяком случае больше такую роскошь - «купание в номере» «Центральных бань» мы себе позволить не могли .

Уже в 50-е годы «номера» «Центральных бань» были закрыты, кажется, по причине того, что их стали использовать не только, а, может быть, не столько по прямому назначению, а как места, где можно было провести время «с девочками» .
По этому поводу были даже разгромные фельетоны в газетах . Власти и «трудящиеся» не могли терпеть «рассадник разврата» в центре Москвы, и «по просьбе трудящихся» «номера» «Центральных бань» были ликвидированы . Я подрастал, но все же в баню с Толей и папой еще не ходил . Лишь в первые послевоенные годы меня «приобщили» к мужской бане . В женское отделение бань с мамой, как это делали многие мои сверстники, я никогда не ходил .

Когда меня стали брать в баню в мужской компании (папа, Толя и я, а позднее нам составлял компанию Исаак Иоффе, наш сосед по дому 47 по Остаповскому шоссе), мы посещали, как правило, лишь «Воронцовские бани» (их почему-то еще называли «Каменщики»), располагавшиеся неподалеку от Крестьянской заставы, на Воронцовской улице . Бани занимали 4-х этажное кирпичное здание . На 1-ом этаже находилось «душевое отделение», где было несколько кабинок с душем . На одной половине здания было женское отделение бани, а на второй - мужское отделение . Причем в каждом из них были еще отделения «третьего», «второго» и «первого» разрядов, занимавшие соответственно 2-й, 3-й и 4-й этажи здания . На первом этаже была еще парикмахерская, а также «буфет», где продавали пиво «в разлив» («бочковое») и томатный сок . Там же на первом этаже находилась «общая раздевалка» (гардероб) и касса .

Мне кажется, что «душевое отделение» появилось в «Воронцовских банях» уже после одного из капитальных ремонтов в более позднее время . А во время моих первых «походов» в баню его еще не было .

В баню мы ходили папой по воскресеньям . Мама собирала нам все необходимое и складывала сначала в черную дерматиновую сумку, а позднее в купленную специально «для бани» коричневый, тоже дерматиновый саквояж .

Единственный выходной день в неделю папа, естественно, хотел немного подольше поспать . Так что поход наш в баню обычно начинался часов в 10-11 утра . Позавтракав, мы отправлялись в баню . На трамвае (в первые довоенные годы это был еще одновагонный «Р», ходивший от «Бойни» (мясокомбинат им . А .И .Микояна) до Крестьянской заставы по одной трамвайной колее . Там дугу перебрасывали, водитель трамвая переходил в противоположный конец вагона, где также был пульт управления, и трамвай шел в обратном направлении .

Наверное, уже в году 1947-48 была проложена вторая линия и был пущен уже двух вагонный трамвай 35, а «Р», как говорится, приказал долго жить . Быть может, он сохранился до сих пор лишь в моей памяти . Большинство его постоянных пассажиров ушли уже в мир иной .

Трамвай 35-го маршрута первоначально ходил так же, как и «Р» от «Бойни» до «Крестьянской заставы», где делал круг в центре площади, а внутри этого круга была стоянка такси . Со временем маршрут удлиняли . Он стал ходить от «Бойни» до «Таганки» (Таганской площади), а позднее, уже в 50-е годы, до Павелецкого вокзала . Даже с трамваем жизнь порой выкидывает (проделывает) интересные штучки . Уже в 80-е годы, когда родители мои переехали в Коломенское (район Москвы), на Якорную улицу, то там я вновь встретился с трамваем 35-го маршрута .

На трамвай мы садились у «Мосторга» - здания магазина, профиль торговли которого часто менялся . Был в этом здании и «Универмаг», и магазин «Ткани», а в последние годы его существования, то есть в 50-е годы (55-59-й) - «Мебельный магазин» .Доезжали поначалу одну остановку до «Крестьянской заставы», а когда маршрут продлили, то выходили мы на 2-ой остановке – «1-ый часовой завод им . С .М .Кирова» . От этой остановки до бани было рукой подать . Следовало лишь перейти Воронцовскую улицу и пройти метров 150-200 вперед, как мы оказывались во дворе «Бани» . Иногда мы ходили дворами, через арку в здании (напротив «Часового завода», где находилась «Парикмахерская») . Путь этот мы проделывали минут за 5-7, а вот от «Крестьянской заставы» папе приходилось с его раненой ногой тратить на дорогу минут пятнадцать .

Сдав наши пальто или куртки в гардероб, папа покупал 2 билета в соответствующее отделение бани (2-го или 3-ьего разряда), мы занимали очередь, которая начиналась с лестничной площадки первого этажа и тянулась до 2-го или 3-его этажа . Вообще-то папа как инвалид Отечественной войны имел право на проход в баню без очереди . Но он не любил этим правом пользоваться . В первые послевоенные годы он еще ходил с палкой, а на его гимнастерке, справа на груди были прикреплены две полоски- желтая и красная, свидетельствующие о полученных на фронте ранениях (средней тяжести и тяжелом) .

Стопа его раненой осколком ноги была изуродована . Входное отверстие осколков на подошве так и осталось до конца его дней в виде глубокой впадины с беловатым шрамом в глубине, а входное отверстие на тыле стопы было менее глубоким, но рядом с ним, сбоку от лодыжки, «сидел» небольшой осколок в виде темно-коричневой (почти черной) чечевицы . Пройдут долгие 16 лет, когда осколок этот напомнит о себе . У папы начнется остеомиелит . Его положат в больницу «по скорой помощи», где сделают операцию («чистку кости») . Хотя в конце 40-х годов папа перестал пользоваться палочкой, хромал всю оставшуюся жизнь . Раненая нога была несколько короче здоровой . Такая походка с опорой лишь на здоровую ногу не могла не привести к искривлению позвоночника с развитием в последующем остеохондроза .

Зимой папа носил меховые «унты» - обувь наподобие валенок из оленьей шкуры . Унты были мягкими, теплыми и не травмировали «больную» ногу . На унты, естественно, надевали галоши, а в годы войны - «чуни» . Из резины автомобильных камер делали нечто похожее на галоши, но без фланелевой подкладки внутри . Позднее на смену «унтам» пришли фетровые «бурки» . Это были белые фетровые валенки, обшитые снизу кожей коричневого цвета . Я говорю снизу, а это означает, что внизу валенки были как бы одеты в кожаные ботинки . Вверху бурки были загнуты (завернуты) вниз и обшиты также кожаным кантом . Это был «шик моды» .

Весной и осенью папа носил хромовые сапоги . Я вспомнил именно сейчас его обувь, так как мне приходилось каждый вечер дома, а по воскресеньям в бане помогать папе «стягивать» сапоги и «бурки» . Одевал он эту обувь самостоятельно, а вот снять («стянуть») ее особенно с больной ноги ему было трудно . Он обычно садился на стул, вытягивал ногу и я (или Толя) стягивали ему сапоги (или «бурки»), взяв их за пятку и мысок и упершись ногами в ножки стула, на котором сидел папа . Порой мы падали на попку вместе со стянутым сапогом (или «буркой») .

Костюмы тогда тоже большинство мужчин не носили . Вместо них носили «гимнастерки», похожие на солдатские, но из сукна «защитного» цвета (зеленовато-коричневого-«болотного» или зеленовато-серого) . Брюки-галифе (широкие сверху и резко суженные внизу - от колена они обтягивали голень) очень хорошо подходили под указанную выше обувь: сапоги, «бурки», унты . Вместо пиджака была гимнастерка - из такого же как и брюки плотного материала, но по покрою похожая на рубашку . Разрез в гимнастерке шел от воротничка до середины груди (или живота), а застегивался пуговицами . Обычно были два грудных «накладных» кармана «с планками» . Только летом, когда переходили на «парусиновые» белые туфли, носили полотняные светлые брюки и пиджаки из легкой ткани, часто «чесучи» кремового цвета .

Итак, мы поднимаемся вместе с очередью по лестничным пролетам до верхней двери бани 2-го или 3-его мужского разряда . Часам к 12 мы чаще всего проходили в «предбанник» - помещение, где раздевались . Там стояли ряды сидений с высокими спинками и полочкой над спинкой . В одном ряду было по 3-4 места . Сиденья стояли таким образом, что между сиденьями напротив был узкий проход . По два-три таких сиденья ставили «встык» друг к другу, так что образовывались ряды («простенки») шириной по 5-6 метров . Банщики, следившие за порядком в этом помещении назывались «пространщиками», а банщики, которые мыли клиентов - «мойщиками» . «Пространщики» ходили в белых, похожих на медицинские, халатах, а «мойщики» лишь в клеёнчатых фартуках .

Как инвалид папа имел право на место ближе ко входу в моечное отделение . Но и здесь он, как правило, своим правом не пользовался . А вот в «моечном» отделении бани инвалидам представляли право и возможность занимать места на «полках» вблизи водопроводных кранов, где на стене висела табличка: «Места для инвалидов Отечественной войны» . Здесь уже папа своим правом часто пользовался . Ведь таскать через весь зал шайки с водой ему было трудно .

Пока мы были еще маленькими, папа пользовался услугами «мойщика», которому нужно было заплатить отдельно, помимо стоимости билетов в баню . «Мойщиками» работали уже пожилые люди, про которых говорили, что они «из бывших», то есть из сословий купцов, мещан, в общем, собственников, подвергшихся «гонениям» со стороны «новой власти» - «диктатуры пролетариата» . Мойщик не только мыл клиента (причем выполнял это искусно с соблюдением особого ритуала) но и делал массаж .

Нас с Толей папа мыл сам, а когда мы подросли, то предлагал и нам помыться у «мойщика» . Я это делать не любил и предпочитал мыться самостоятельно, а Толя порой с удовольствием принимал эту «услугу» .

Перед «помывкой» клиента мойщик обдавал при нем полку (лежачее место) шайкой кипятка, затем готовил «взмылки» способом, который мы у него впоследствии заимствовали . Для приготовления «взмылок» мойщик использовал специальную мочалку из лыка . Большой пучок узких полосок из лыка опускал он в шайку с горячей водой (практически кипяток), где находились кусочки мыла . Вращательными движениями руки (почти что кистевыми) взбивалась мыльная пена .

Этой же мочалкой мыльная пена-«взмылки» наносилась на тело клиента . Сначала мойщик мыл спину лежащему на скамейке человеку, затем тыльную сторону бедер, голеней и стопы . После чего переворачивал клиента на спину и мыл ему грудь, живот и переднюю поверхность ног и руки . Вымыв корпус и конечности, клиента усаживали на скамейку и мойщик этой же мыльной пены мыл ему голову . Закончив мытье, мойщик набирал две шайки с горячей и холодной водой и обдавал клиента с головой до ног сначала горячей, а затем холодной водой . После этой процедуры «омовения» клиент вновь укладывался на вымытую скамью и мойщик массировал его .

Я внимательно наблюдал за всей процедурой «помойки» и массажа, познавал премудрости искусства «мойщика» . Когда я подрос, то смог оказывать эту «услугу» папе и Толе . Теперь им уже не приходилось тратить деньги на мойщика .
Массаж начинался со спины . Сильными пальцами мойщик разминал мягкие ткани спины, поясницу, шею . Затем принимался похлопывать ладонями спину клиента, постепенно спускаясь к пояснице и ягодицам . После этого ребром ладони он массировал спину клиента вдоль позвоночника, а затем перпендикулярно ему . Закончив со спиной, проводил массаж верхних и нижних конечностей и последним массировал грудь и живот .

Я хорошо помню «моечное отделение» бани на Воронцовской улице . В отделение вели широкие двери . Дверей было две, а между ними - собственно «предбанник», шириной метра полтора-два . Слева от входной двери за стойкой располагалось место «мойщика» и места для «инвалидов Отечественной войны» . Здесь же располагались краны с холодной и горячей воды . По левой стенке «моечного зала» находились разделенные кафельными перегородками несколько душевых кабинок (естественно, без дверей) . В самом зале располагались «моечные полки» на 2 и 3 места . Это были небольшой высоты «скамьи», шириной 1-1,2 м и длиной примерно полтора метра, из гранитных плит, толщиной около 8-10 см, стоявшие в ряд по 2-3 места . Если удавалось занять «тройное» место, то можно было мыть друг друга в положении лежа . Это в первую очередь касалось папы . Меня же и Толю вполне можно было уместить и на 2-х местной «скамье» («полке») . В зале было, наверное, 20-30 таких рядов полок, так что одновременно «помывку» могли осуществлять человек 150-200 «за раз» .

По правой стене (от входной двери) находилась «парилка» («парная», «парное отделение») . Дверь из «моечного зала» вела в сравнительно небольшое отделение, большая часть которого было занято расположенными на высоте 1,5-2 метров аналогичными скамьям моечного зала «полками» . Подняться наверх можно было по ступеням каменной лестницы . В правом углу, напротив этой основной части «парилки», стояла печь с огромными раскаленными камнями, на которые брызгали или «бросали» небольшими порциями горячую воду . Это называлось «поддать пару» .
Кто был послабее, «парились» внизу, возле печки . Но настоящие «парильщики» поднимались наверх, укладывались на горячие скамейки и обмахивали друг друга специальными березовыми вениками, нагоняя ими пар . Это и составляло главное в процессе «парения» .

Я тоже испытаю это «удовольствие», но уже в более поздние годы . В первые же годы «походов» в баню, в парилку я был, как говорится, не ходок . Там было жарко, душно и как-то «серо» от густого пара . Я иногда «заглядывал» в парилку, но находился только внизу и ни разу не осмелился подняться наверх . Папа же очень любил парилку и быстро приучил Толю получать от нее удовольствие . Для них сходить в баню, в первую очередь, значило попариться, а для меня - просто помыться .

Я успевал закончить «помывку» в бане за 40-50 минут . Больше мне в моечной отделении делать было нечего, и я выходил в предбанник, вытирался, одевался и ждал выхода папы и Толи . Ждать мне порой приходилось по полтора-два часа . Они по 3-4 раза ходили париться или мыли друг друга .

Когда подрос и я, то тоже включился в общий процесс «помывки» . Зато оказывал посильную помощь в приготовлении «взмылок» . В первые послевоенные годы ощущался еще дефицит мыла . Поэтому для приготовления «взмылок» часто использовали приобретаемые у «пространщика» (или «мойщика») «обмылки» . «Обмылки» - это небольшие кусочки хозяйственного мыла, оставшиеся после использования больших кусков мыла . «Взмылки» из обмылок готовились очень хорошие, а вот мытье просто обмылкам было неудобным . Таким образом, по бедности использовали для помывки в бане маленькие кусочки мыла «б .у .» —бывшего уже в употреблении .


ЗАПАХ БЕДНОСТИ

В те далекие 40-е годы двадцатого столетия я, откровенно говоря, не любил баню – и не любил по следующей причине . Жили мы все тогда «не богато», а большинство жителей нашего Пролетарского (потом Таганского) района и вовсе в крайней бедности . Людям не хватало не только одежды и еды, но и не было нормальных жилищных условий . Почти все жили в «коммуналках» (помногу семей в одной квартире) . Какие-либо «удобства» в «коммуналках» полностью отсутствовали: вода на «колонках» на улице, туалет типа «сортир» и «мусорка» («выгребная яма») во дворе, отопление-«печное» (топили дровами), готовили еду и кипятили воду на «примусах» и керосинках в общей кухне или же коридорах . «Газ» провели лишь в 1948 году и у нас появилось первое из «удобств» . Хоть варить обед можно было теперь на газовой плите!

Что же касается душа или ванны, то они были лишь в так называемых «новых домах» - кирпичных 4-х – 5-и этажных постройках предвоенного времени . Но таких домов в нашем действительно пролетарском районе было «раз-два и обчелся»
Поэтому соблюдать «личную гигиену» в наших условиях житья-бытья было крайне непросто . Люди ходили в баню чтобы помыться не каждую неделю, а некоторые - так лишь перед праздниками . Я вспомнил и описал условия нашей жизни, поскольку они отразились и на моем детском восприятии «общественных бань» . Уже в раздевалке бани стоял, мягко говоря, довольно резкий запах грязного человеческого тела, усиливавшийся запахом грязных портянок и носок . Никакие проветривания и вентиляции не могли его «выветрить» .

Тут мне на память пришел анекдот, правда, уже более позднего времени (наверное, 60-70-х годов) . «Василий Иванович Чапаев спрашивает своего ординарца Петьку о результатах допроса захваченного в плен белогвардейца . «Ну, что, Петька, заговорил пленный?», - спрашивает Чапаев . «Пленный молчит!» - отвечает Петька . «А Вы его пытали?» -продолжает Василий Иванович . «Пытали, – отвечает Петька, - И били ногами, и ногти рвали - молчит!!!» . «А портянки нюхать давали?»- интересуется Чапаев . «Что ты, Василий Иванович, мы же не садисты!!!», - замечает Петька .

Так вот, тут в «предбаннике» приходилось нюхать запах пота и грязных портянок, ничего не зная еще о «садизме» . Когда я немного подрос, то быстро одевался и спускался вниз, где и ждал папу и Толю уже в более приемлемой «атмосфере» . Но все равно запах «предбанника» тех лет навсегда сохранился в моей памяти . Я уже говорил, что ждать «выхода» из бани Толи и папы приходилось часа по полтора-два, а если папа шел еще и к «мозолисту» или в парикмахерскую, то процесс этот затягивался на еще большее время . Мы возвращались домой часам к четырем . Таким образом, воскресенье, когда мы ходили в баню, было для меня практически потерянным . На игры и футбол времени уже не оставалось . За это я тоже «Бани моего детства» не любил .


БЛИЖЕ К «ЦЕНТРУ»

Мои впечатления от бань намного улучшились, когда уже в 50-е годы мы стали посещать «Центральные бани» . Ходили мы обычно в отделение «высшего разряда» . Эти походы начались, наверное, в 1954-ом году .

Располагались «Центральные бани» в глубине двора на Охотном ряду, напротив входа в кинотеатр «Метрополь» . Занимали «Бани» два здания . В правом находилось отделение бань 1-го разряда, а в левом - «высшего разряда» . Вход в мужское отделение «высшего разряда» находился в торцовой части здания . Один пролет мраморной лестницы вел наверх к кассе, справа от него лестничный пролет вел вниз, где размещался «гардероб» бань . Раздевшись и купив билеты, мы поднимались, соблюдая «живую очередь», на второй этаж . В вестибюле его размещался «буфет» и зал отдыха со столиками, где можно было посидеть, почитать газеты и выпить пива .

Над «кассой» находилась небольшая круглая площадка, где стоял стол и стулья . Это было наше любимое место, где мы после бани пили пиво и ели принесенные из дома бутерброды . Вход в «высшее отделение» был слева от лестницы . Этот зал, где мы раздевались перед тем, как войти в «моечное отделение», был чистым, светлым .
По периметру зала располагались отдельные кабинки, задрапированные шторами из белого полотна . Каждая кабинка была рассчитана на 4-х человек . В каждой кабинке стояли две мягкие «лежанки», над которыми висели крючки для одежды и узкие полочки для размещения «моечных принадлежностей» (мочалки, мыло, расчески и т .д .) . Между лежанками стоял небольшой столик, куда можно было поставить заказываемые в буфете через «пространщика» кружки с пивом . Центральная часть зала была занята также мягкими, можно сказать, диванами . Стояли они как бы спинками друг к другу рядами . В каждом ряду было, наверное, по 8-10 мест . Таких рядов в передней части «зала» (в большом зале) было 4-5 .

Затем две арки вели в меньший «задний зал» . Между арками стояло огромное стенное старинное зеркало, а перед ним весы . В меньшем заднем зале места для раздевания шли по периметру полукругом .

Все места в кабинках и в зале были покрыты чистыми белыми чехлами . Стены и потолок зала были светлых тонов с лепниной . Чувствовалось, что зал этот и по архитектуре, и по интерьеру «старинный» . Потолки высокие с красивыми светильниками и люстрой . Все это резко отличалось от «предбанника» «Воронцовских бань» . Хорошая вентиляция да и иная публика уже не давали ощущения, что ты оказался в скоплении «грязных людей» . 

Чтобы попасть в «Центральные бани» на «первый пар», нужно было встать рано, часов в шесть, доехать от «Крестьянской заставы» до площади «Дзержинского» на 31-ом трамвае, пройти метров 200-300 через площадь Дзержинского, занять очередь перед входом в «Бани» и ждать открытия . «Помывка» в Банях начиналась с 7 .30 утра, а «запускали» страждущих в помещение часов в семь .

Как правило, во дворе бань стояли торговцы вениками . Мы приобретали пару веников: один березовый, один дубовый . Именно здесь я впервые «познакомился» с дубовыми вениками .

В «Центральных банях» можно было, заплатив в «кассе» или «пространщику» в зале, получить чистую простыню, в которую можно было заворачиваться, как римские патриции в «Термах Каракаллы» . Поэтому мы уже не брали с собой в баню махровые полотенца или простыни из дома . Это значительно «облегчало» наш саквояж .
Итак, раздевшись, взвесившись перед баней и вооружившись вениками, мочалками и мылом, мы шествовали через весь зал в моечное отделение . Оно, естественно, тоже резко отличалось от аналогичного отделения «Воронцовских бань» . Я сравниваю сейчас лишь две «Бани», так как другого «опыта» у меня в то время еще не было .
В «моечное отделение» вели массивные старинные деревянные двери . Моечный зал был светлым с высокими потолками . Слева от входа находился небольшой круглый бассейн . Диаметр бассейна был, наверное, метров 8-10 .
Попасть в бассейн можно было поднявшись по небольшой лестнице (ступенек 6-8) вверх . «Ванна бассейна» была окружена по периметру дорожкой шириной метра полтора и небольшим барьером с перилами . Бассейн был неглубоким (мне вода доходила максимум до плеч), поэтому нырять в этот бассейн было запрещено .
Ведь были в его истории и трагические случаи . Один из них произошел с сокурсником моего двоюродного брата Фимы Хромченко . Студенты 3-его курса Московского автомеханического Института (МАМИ) пошли как-то в баню . Быть может они немного выпили и стали нырять в бассейн с бортика . Один из них, Борис - молодой, красивый парень из «богатой семьи» - неудачно нырнув, ударился головой о дно бассейна . В результате - перелом в шейном отделе позвоночника и тетраплегия (паралич рук, ног, тазовых органов) . В те далекие годы (конец 40-х годов) помочь ему врачи, конечно, не могли . Он умирал в полном сознании . Это была настоящая трагедия и для его семьи, и для его друзей . Говорили, что он был женихом Аллы Ларионовой - молодой московской красавицы, ставшей позднее известной киноактрисой (особенно хороша была Алла Ларионова, на мой взгляд, в фильме «Анна на шее» по повести А .П .Чехова; ее партнерами по фильму были такие известные актеры, как Михаил Жаров и Александр Вертинский) . Зная об этом трагическом случае, мы с Толей никогда не ныряли в этом бассейне .
В бассейн шли обычно после парилки . В «Центральных банях» в этом отделении «высшего разряда» парилка была великолепная . Даже я впервые приобщился к парилке именно здесь . В центре моечного зала справа находился вход в «парное отделение» . Сама парилка представляла собой просторное помещение, облицованное кафельными плитками . Внизу находилась «печь» с раскаленными камнями, в «горло» которой плескали понемногу из шайки специальным ковшом горячую воду . Париться можно было и внизу, где вдоль стен стояли «лежаки», но «настоящие парильщики», среди которых (особенно в утренние часы первого пара) было много спортсменов, парились на «втором этаже» . Каменная лестница вела на «второй этаж», где «за барьером» стояли мраморные «лежаки» . Их было штук 5-6 . Так что париться можно было сразу 12-15 «парильщикам» . Пар был «крепкий», горячий и относительно сухой . Часто добавляли в воду, которую плескали в печь на камни, настой каких-нибудь трав . Но мне особенно нравилась поддача с пивом . В воду добавляли немного пива и пар при этом приобретал приятный запах свежеиспеченного хлеба .
Париться можно было и стоя и сидя, но «заядлые» парильщики парили друг друга обязательно в положении «лежа» . Нужно было дождаться, когда освободятся лежаки, обмыть лежак прохладной водой из шайки и лечь на него лицом вниз (я обычно опускал лицо в шайку с холодной водой), а «партнер» начинал потихоньку обмахивать тебя вениками и, входя в раж, бил, хлестал лежащего так, что порой на теле оставались кровоподтеки от веток веника .
Папа с Толей парились отчаянно . Заходили в парилку по 5-6 раз . Мне же хватало поначалу одного раза .
А теперь опишу сам «моечный зал» этой бани . Это был просторный, с высокими побеленными потолками, довольно хорошо освещенный зал . Светлые стены, облицованные старинной кафельной плиткой, придавали ему еще большие размеры . Зал был уставлен «скамейками» для мытья, крытыми белыми мраморным плитами . Каждая «скамья» была двухместной, длиной около двух метров и шириной около метра . На такой «скамье» спокойно могли мыться три человека . Когда же один из моющихся ложился на скамью, а второй его мыл и массировал, то оставалось еще место и для третьего «члена семьи», такой как наша (папа, Тоя и я) . Очень часто с нами ходил в баню и папин сослуживец - шеф-повар «Столовой» химико-технологического института мясной и молочной промышленности Петр Акимович . Это был высокий, дородный, лысоватый мужчина . Он был лет на 5-7 моложе папы, но отношения у них были очень даже дружественные . Петр Акимович любил шутки, анекдоты и от души смеялся . В тех случаях, когда наша компания становилась из «трио» «квартетом», мы занимали, естественно, две скамьи и мылись парами . Подобных скамей в зале было, наверное, штук 40-50 . Так что одновременно могли мыться более ста человек .
В зале был также отсек, рядом с парилкой, где стояли ванны, также снаружи облицованные мраморным плитками . Я, быть может, раза два за все годы «искупался» в ванне . Честно говоря, я почему-то брезговал купаться в ванне, в которой только что кто-то «нежился», хотя перед набором воды ванну, конечно же, тщательно мыли . У меня вообще к ванне отношение негативное . Я практически не пользовался ванной ни в квартире у Бориса Сергеевича, ни в наших квартирах на Беговой, предпочитая ванной душ . Даже «джакузи», появившаяся у нас в ванной в последние годы, меня не прельщала .
У стены, противоположной входу в «моечный зал», в углу, вблизи входа в бассейн размещались душевые кабинки . Были и обычные душевые «установки» и два «особых душа»: душ-шарко и циркулярный душ . Эти два последних были для меня, естественно, новинкой . Душ-шарко я не очень любил, а вот циркулярный душ был действительно приятным .
Попарившись, вымыв голову и тело, обмывшись под душем, я с удовольствием плавал в бассейне . Затем шел немного погреться в парилку, не поднимаясь наверх, а после душа - снова в бассейн . Повторив эту процедуру в течение одного-полутора часов несколько раз, я выходил в «предбанник»-раздевалку . «Пространщик» накидывал на меня свежую простыню .
Я вытирался, заказывал пива и ждал пока выйдут «на отдых» папа с Толей или «трио» (когда с нами посещал баню Петр Акимович) . Попив пива и отдохнув, они возвращались в моечное отделение и продолжали «париться» . Когда завершался этот процесс, и все готовились мыться, я возвращался в моечный зал, помогал делать взмылки и участвовал в мытье своих спутников, а позднее делал Толе, папе или Петру Акимовичу массаж . Весь процесс мытья занимал у нашей компании часа четыре . Затем взрослые шли к мозолисту, а потом все направлялись в парикмахерскую, размещавшуюся в отдельном кабинете, вход в который находился в предбаннике . После завершения всех этих «процедур», мы выходили в холл, брали в буфете по кружке пива и «кайфовали» за отдельным столиком, поглощая принесенные с собой бутерброды или очищенную дома воблу .
После отдыха
Баня Юные Порно
Порно Азиатки В Зад
Порно Онлайн Любительское Мжм
Смотреть Порно 365 Русские Зрелые В Хд