Бангалор купить Бошки, Кокаин

≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈

Гарантии! Качество! Отзывы!

Проверенный магазин!

≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈

▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼

Наши контакты (Telegram):☎✍

>>>✅(НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ)✅<<<

▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲

≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡

⛔ ВНИМАНИЕ!

📍 ✅✅✅ Используйте ВПН, если ссылка не открваеться !!!

📍 В Телеграм переходить только по ССЫЛКЕ что ВЫШЕ! В поиске НАС НЕТ там только фейки!

📍 Гарантии и Отзывы!

📍 Работаем честно!

≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡ ≡

Бангалор купить Бошки, Кокаин

Потом вторую поиграли. И во время исполнения этой самой «Liar» оказалось, что отлично на ту же ритмическую структуру ложится и «Перемен требуют наши сердца». Вообще все у нас идет от Тихановича. Мы творческая неорганизованность «Дети Чернобыля», в ней есть подразделение — клуб поющей бас-гитары « Розовый Тиханович». Там на данный момент три группы. Мы — одна из них. Мы все хотим быть как Тиханович: наркотики и бас-гитары. Андрей ударные, вокал : Креативное звено — это Павел, а я все-таки выполняю роль такой поддержки, ритма. Не думаю, что есть особый смысл писать какие-то серьезные вещи. Я всегда хотел писать песни красивые и с глубоким смыслом, но не было у меня такого таланта. И у Павла нет, но зато он придумывает прикольный ритм и обыгрывает какую-то старую тему, в которой уже есть поэтическая идея. Но это все панк, это все своего рода постмодернизм. Павел: Мне кажется, что хороших песен и так много. Все равно все они об одном и том же: «Мое сердце чуть не выпрыгнуло, пока я прошел по комнате к чувихе, которая там стояла». Если есть очень хорошее выражение каких-то вещей, зачем пытаться сделать свое, еще и чуть хуже. Где вам больше всего нравится выступать? И как вы вообще относитесь к месту, где играете? Например, как было в парке на Бангалор? Андрей: Группа Aliosha, give me a chance выступала в совершенно диких условиях, и мне это нравится. У нас была идея, чтобы мы могли выступать в лифте, и мы так и делали. На Бангалор было офигенно — херовый звук, нифига не слышно. К музыке отношения никакого это не имело, но это было действие, направленное на энергетический обмен. При этом я люблю звук — хороший, громкий звук, я люблю рок-н-ролл! Этот проект я больше к экспериментальной музыке отношу: тут много пустоты, постпанковского, очень мрачного настроения. Но он может существовать без большой технической базы, достаточно автономно; эта музыка не зависит от каких-то побочных вещей. Павел: У нас в группе два борющихся концепта. Во-первых, это панк, который больше на концертах вылазит. В этом смысле было классно в ДК Тракторного завода: среди каких-то бардовских вечеров панк-роком себя почувствовали, «Дети Чернобыля» пришли и сразу устроили драку. Во-вторых, есть концепт техно-диско, который почти уже загнил, но все еще всплывает на репетициях. Мы же изначально собрались, чтобы играть очень долго две ноты, как в каком-нибудь техно. Но техно, играемое живыми инструментами, по-моему, гораздо лучше, чем техно, которое играет какой-нибудь диджей — ковыряется в носу, пьет Burn и жмет иногда кнопку на компьютере. А когда его играют живые чуваки, энергия совсем другая. И два этих концепта расходятся в совершенно разные стороны. Вот с самого начала у нас был концепт, что мы с Андреем — два автомата, у нас музыка паттерновая, один такт повторяется миллион раз, по идее его гораздо легче было бы записать на компьютере, нажать на кнопку. А третий человек у нас — хьюманайзер, такой очеловечиватель всего этого, и он не то чтобы играет соло-партию, а какую-то шумовую стену делает, уплотняет звук. И те, кто у нас играли, все делали по-разному Алексей Толстов — на детских цимбалах «Перепелочка», Саша Булавка и Даша Милеева — на гитаре, сейчас Марина Бартош на синтезаторе — прим. Давайте поговорим про ваше звучание. Вам нравится лоу-фай или его диктует доступность средств? Например, когда Андрей вместо барабанов на книжке играл. Андрей: Мне интересна электроника, составляющая тока, и как она преобразуется в звук, что с этим можно сделать. Звук для меня — очень сложное явление, очень интересное и завораживающее. Я бы с удовольствием дальше играл на книжке и диване, характер звука меня устраивает — меня не устраивает громкость. Я бью по книжке, а издается звук электронного инструмента, абсолютно синтетический. Мне нравится такой электроклешевый звук, это совершенно по-белорусски, что ли. Это какой-то обман, муляж действительности. Мир, в котором я существую сейчас, весь состоит из муляжей и декораций. Андрей: Да, там вдоль дороги было искусственное озеро, а искусственный рыбак ловил рыбу. И в городе я вижу то же самое. Мне очень нравится в этом смысле жить в Минске, в таком кукольном городе. Павел: Мы долго думали, как книжку сделать барабаном. Мы вырезали из колонки штуку, в которую вклеиваются книжка, подушка, к ней два микрофона, сниматели на этот звук. Звук классный, но она не заработала, к ней нужны были микрофоны, которые стоят в два раза дороже, чем электронные барабаны. Ну а эти барабаны — что барабаны, что диван, в принципе. Диван даже лучше. Это часть техноконцепта: чтобы был один бесконечный, по кругу паттерн, иногда появляющийся инструмент в виде голоса и этот хьюманайзер, который играет сам себе. Вообще идеальный инструмент, идеальный третий человек для нас — это примочка Delay и радио. Но радио должен кто-то крутить, а примочки у нас нет. И радио было, но сломалось. Мы много передумали, хотели бас-балалайку купить. Бас-балалайка, непримоченая «Перепелка» , книжка — и фигачить по паркам, как деды с баянами. И чтобы музыка была, похожая скорее на разновидность городского сумасшедствия, чем на что-то, смысл имеющее. В Беларуси занятие музицированием — это не шоу-бизнес какой-то, а дорогостоящее хобби. Притом, что мы все практически безработные, глуповато себя чувствуешь, когда платишь за репетиции, покупаешь гитары, струны, примочки — и все это бесконечно, бесконечно, бесконечно, чтобы 20 чуваков имели счастье тебя послушать раз в два месяца. Вы задумывались, для кого вы играете? У меня возникло ощущение, что вы не гонитесь за особой видимостью. Это так? Павел: Это постоянная проблема — для кого. Сам для себя я могу всего и дома наделать. Андрей: Я занимаюсь музыкой в первую очередь для себя. Но я очень рад, что некоторым людям это нравится. Я не жду от этих выступлений чего-то большего, чем они сейчас мне приносят. Андрей: Ничего. Я люблю, когда людям нравится моя музыка, я не против, чтобы этих людей было очень много, но специально над этим работать я не хочу. Я делаю то, что мне интересно. Для меня музыка и коммерция — это совсем разные вещи, я не хочу участвовать в музыкальном бизнесе. Я пытаюсь делать гитарные эффекты, сейчас делаю одну примочку, но не думаю, что буду их продавать кому-то — я экспериментирую для себя. А как, на ваш взгляд, стоит относиться и подходить к своей деятельности, в том числе творческой, в контексте Беларуси? Что можно из этого контекста взять и что стоит учитывать? Андрей: Иногда не очень прикольно, что то, что я делаю, никому, кроме узкого круга людей, не нужно, но я просто принял это как должное. Идеальный конечный результат — чтобы люди пришли на концерт и у нас с ними получился какой-то энергетический обмен. Я хорошо проведу время, пока буду играть, они хорошо проведут время, когда будут слушать и танцевать. Но много публики, которая приходит на концерты непонятно зачем: им не нравится такая музыка, но они ходят, чтобы покритиковать. Эти люди не интересуются тем, что им нравится, — они любят интересоваться чем-то, что им не нравится. Я понимаю такую человеческую склонность, я не против критики, но я не люблю это и сам так не делаю. Павел: Как творческую деятельность я это не расценивал никогда. Я занимаюсь разработкой концептов, и у меня есть концепт эпохи отстоя. Когда была эпоха застоя, мало кто признавался, что он живет в застое. Ну и сейчас, мне кажется, мы в отстое каком-то живем. И концепт белорусцев у меня есть — это ребята, склонные ненавидеть таких же, как они сами, и испытывать какие-то мелочные чувства типа зависти: «Это типа козел, я не пойду на его концерт». У нас как-то странно получается, что в двадцатых годах Беларусь считалась страной поэтов, потом поэтов перерезали. В девяностых и нулевых стало очень много музыкантов, но деваться им что-то некуда. Все, кому может быть это интересно, сами себе такое же налабают. И при этом нет какой-то объединенности, что ли. Нет центра. Маленькими кучками живут белорусы и не склонны их раскучковывать. А соседняя, смежная субкультура им уже кажется чужой и называется козлиной. Нет коммуникации. Если есть несколько самодостаточных групп, может, центр и не нужен? Павел: Он не нужен, когда есть система, когда есть взаимосвязи между этими штуками. Но мы, допустим, сделаем акцию, созовем на нее музыкантов, киношников, дизайнеров — ну и придут на нее музыканты, киношники, дизайнеры. То есть придут только участники банкета, ну и пара друзей. А третьих ребят, наверное, не загонишь туда никак. Отсутствие у широких масс интереса к происходящему очень влияет на отсутствие происходящего. У нас какой-то удручный дискурс: не любят писать позитивную критику, странным кажется петь дифирамбы, странным кажется хвалить. И это плохо. Андрей: У нас есть какая-то закрытая тусовка, пара групп, проектов — это наши друзья, группы Gentle Bombardiers и Unhuman Remains, в которой я играю на гитаре. Но мы как подземные жители. То ли про это никто не знает, то ли это никому не интересно, может, нет видимости какой-то…. Павел: Надо или от кого-то ждать организационных интенций и предложений, или дергаться самим, а одновременно музыкант и менеджер — это очень редкая штука. В Беларуси — частая, поэтому у нас такое фуфло и творится. Павел, я знаю, что ты учился в Праге, но вернулся в Минск. Почему ты так решил? Павел: У меня, наверное, какое-то обостренное чувство национального самосознания и отсутствие космополитизма. Чтобы туда переехать, надо вклиниваться в ту реальность, становиться чехом, что ли. У меня там чувство было такое, что я на каникулах, а на родине война и партизаны из окопов стреляют Смеется. Там не хватает этой напряженности существования. Минск — классный город, мне нравится. Он как бег с препятствиями — сплошное е.. Павел: Интересно, что будет. Мне кажется, мы сейчас в очень насыщенной исторической эпохе живем. Меня бы мучила совесть, если бы я это переживал в другом месте. У нас есть возможность культурной реальности, которая существовала бы отдельно от власти, но мы эту возможность не используем. Ты когда-нибудь пробовала объяснить какому-нибудь англичанину, почему у нас диктатура? Пусть она сама себе ходит на свои митинги, мы тут все недовольны, но мы не с ними». Наша диктатура совсем абсурдна — есть какие-то правила, но они все обходимы. Вообще-то, мы можем делать что-то независимо от государства, но вполне легально. Меня интересует Беларусь как зоопарк отстоя. Андрей: Я долгое время жил в Москве, и теперь четко разграничиваю жизнь в Москве и в Минске. Мне в Минске нравится сцена — здесь такие интересные люди. И музыка, которую они играют, тоже интересная и по-своему красивая. Но я не скажу, что мне очень нравится в Минске. Андрей: Мне кажется, мы с Павлом на разное опираемся. Я — на Velvet Underground и сцену Нью-Йорка конца х годов, когда панк-рок возникал как явление, когда слова такого еще не было. От них я беру какую-то поэтическую идею, но не конкретно звук или какие-то вещи. На меня сильно повлияла барабанщица группы Velvet Underground Морин Такер, я у нее учился. Книжка «Прошу, убей меня» дала мне первый толчок. Она составлена двумя журналистами из интервью со всеми деятелями панк-сцены тех времен. Понимаю, что нахожусь в несколько других условиях, но я себя чувствую, как будто я живу в году в Нью-Йорке. То, что происходит вокруг, мне совершенно не нравится, но я вынужден в этом жить. О политике со мной бесполезно разговаривать, я эти дела просто игнорирую, как будто их нет. Политика настолько мутная и у.. Андрей: Отсутствие других раскладов. Я бы с удовольствием улетел на Марс с закрытыми глазами, но у меня не получается, поэтому я выбираю такое развлечение, как колбасить по барабану. Это гораздо интереснее, чем пить пивко. Павел: Меня в Праге научили трансцендентальному идеализму, я теперь верю в существование эйдосов и ирреальностей. И один из этих эйдосов и ирреальностей — это музыка, которая еще не существует, но должна быть. То есть когда пытаешься ее играть, по-любому получается что-то другое — идеал по большей части недостижим, но он существует как цель. Я верю, что вся музыка заключена в одном звуке, надо его просто найти. И тогда уже фигачить часами. Слушать Aliosha, give me a chance. Подписывайтесь на нас в Facebook , Twitter и Instagram — там можно обсудить статью в комментариях. Его организатор Александр Богданов рассказал журналу КУ, как отбирает артистов для фестиваля, почему не привезет в Минск Narkotiki и после чьих песен он плачет. Перепечатка текстов kyky. Облачный хостинг hoster. Закрыть содержание. Герои или дураки. Здесь могла быть колонка о задержании Nizkiz, но будет текст про инфантилизм и как от него избавиться. Что такое Беларусь в м? Вы удивитесь: пересказываем, вероятно, главное исследование года. Как украинцы развели беларуску в Польше. Работала на украинский универ, на самом деле продавала места в стремных вузах РФ. Сесть на финансовый шпагат и заработать миллионы. Как беларуские инфоторговцы разводят нас на деньги. Впечатлительным не читать. Байки фельдшеров, подслушанные в курилке: «Приехал на вызов, а там — баклажан! Беларуски — про лучшие дейтинг-приложения для женщин. Мэта на год ад Святланы Курс. Я уже не хочу домой. Колонка беларуски о том, что не принято говорить вслух. Если бы вы были валютой, то какой? Тест от KYKY, в котором нельзя колебаться. Игра: попробуйте войти в историю, если вы женщина. Горящий канат, психбольница и пустая трасса. Если бы «Слово пацана» снимали о Минске х. Лебигович — главный мем Украины: история взлета и падения стримера, которого народ захотел в президенты когда уже такое будет в Беларуси?! Коллаб беларуского бизнеса и независимых медиа перевернет мир? Подслушали разговор на Win-Win Weekend. Поделились - 0. Прочитали - Опубликовано - 28 декабря Минская группа Aliosha, give me a chance исполняет шумные и монотонные каверы на рок-классику и по местным меркам уже дала нехарактерно большое количество концертов — десяток за восемь месяцев существования. Журналу КУ участники группы рассказали, что все это значит. Почему вы решили делать каверы? Павел: Мы как-то классно ездили под Гомель… Андрей: Да, там вдоль дороги было искусственное озеро, а искусственный рыбак ловил рыбу. А что они тебе приносят? То ли про это никто не знает, то ли это никому не интересно, может, нет видимости какой-то… Павел: Надо или от кого-то ждать организационных интенций и предложений, или дергаться самим, а одновременно музыкант и менеджер — это очень редкая штука. Что тебя интересует в Минске и Беларуси? А тебя, Андрей? А на вас что и кто влияет? Павел: В первую очередь — Тиханович. А что вас вдохновляет? Рубрика «Музыка» ,. Become a Patron! Папа разрешил Музыка. О проекте Контакты Рекламодателям. И мы будем передавать вам привет раз в неделю вместе с лучшими материалами, подобранными нашими редакторами.

Бангалор купить Бошки, Кокаин

Соуэто бесплатные пробы Соль, бошки, шишки

Бангалор купить Бошки, Кокаин

Стоковые фотографии по запросу Продавать лекарства

Цена на Соль, бошки, шишки Гштаад

Бангалор купить Бошки, Кокаин

Купить Мефедрон, меф Пьетра-Лигуре телеграм бот

Наркотики и бас-гитары

Лучший выбор Новые Популярные. Следующая страница. Главная Фотографии Фото и изображения по запросу: продавать лекарства. Похожий поиск изображений продавать лекарства , сканер штрихкода , кристалл наркотики , аптека сканер , продавец деньги , цена лекарства.

Цена на Мефедрон, меф Ишим