Балет в живописи Зинаиды Серебряковой

Зинаида Серебрякова обратилась к теме балета, когда после смерти мужа переехала с детьми из Харькова к своим родственникам в Санкт-Петербург. Они селятся у деда Зинаиды Николая Леонтьевича Бенуа и тут же попадают в творческое окружение. Соседи и друзья Бенуа, часто посещающие его – страстные любители балета. Александр Николаевич Бенуа, дядя Зинаиды, и вовсе работает сценографом и членом дирекции Мариинского театра. Вскоре Тата (Таня), старшая дочка Серебряковой, поступает в хореографическое училище и балет окончательно захватывает все помыслы художницы.

Зинаида со своими родственниками и друзьями посещает все балетные представления, а ее дядя Александр Николаевич испрашивает для нее разрешение бывать за кулисами.

«Вообще эту зиму мы окунулись в балетный мир. Зина рисует три раза в неделю, кто-нибудь из молодых балерин ей позирует…и два раза в неделю Зина ходит с альбомом за кулисы зарисовывать балетные типы» – пишет ее мать, Екатерина Николаевна, сестра Александра Бенуа (из письма Е.Н. Лансере к Н.Е. Лансере, Петроград, 22 января 1922 года).

Для Зинаиды Серебряковой балет – это волшебная сказка, фантастическое действо, обязательно несущее в себе атмосферу праздника. В этом отношении к балетному искусству и кроется главное различие между работами Серебряковой и Дега.

Эдгар Дега изображает своих балерин страдающими от тяжелой работы; их ноги растерты, мышцы болят, а в глазах отражается вся будничность и проза ежедневных изматывающих тренировок.

Балерины же Серебряковой – актрисы, осознающие всю прелесть и таинственную магию своей работы, от которой они получают удовольствие.

Если балерины Дега используют любой предлог для передышки, то балерины с картин Серебряковой относятся ко всем мелочам как к приятному ритуалу, будь то завязывание пуант или же нанесение грима.

Дега не интересуется личностями каждой отдельной балерины. Для него они представляют общую массу тружениц, составляющих детали одного механизма, которые при надобности без труда можно заменить иными.

Для Серебряковой же каждая балерина прежде всего личность, самобытность, которой отражается в ее образе и делает каждую девушку неповторимой и выделяющейся среди других даже на полотнах с большим количеством персонажей.  

Помимо жанровых зарисовок балерин в процессе работы художница так же пишет их портреты в концертных платьях.

Заботливая и деликатная Серебрякова не желая утомлять балерин долгими позированиями, покупает себе балетный костюм, и сама по долгу стоит перед зеркалом, зарисовывая с себя ту или иную необходимую ей позу. Этим качеством она точно отличается от Дега, который буквально мучал своих натурщиц сложными положениями и долгими сеансами. 

Безусловно Зинаида Серебрякова интересовалась творчеством Дега. Но не смотря на схожесть сюжета и общность техник (пастель и масло), вряд ли у кого-то повернется язык обвинить Серебрякову в подражательстве, настолько ее работы самобытны и отличны от тех, что посвящал той же теме Эдгар Дега.

Увлечение балетной темой у Зинаиды продлилось вплоть до ее отъезда в Париж, когда политические распри вновь вмешались в частную жизнь и разлучили художницу с ее родными и близкими.

Лишь на склоне лет уже во Франции она снова обратилась к теме балета, доставлявшей ей столько радости в молодости. В начале 1960-х годов, по приглашению Сержа Лифаря, основателя Парижского университета хореографии и Университета танца, она сделает несколько портретов французских балерин. К парижскому периоду также относится портрет выдающейся французкой балерины Иветт Шовире.

Почему именно ее художница пожелала запечатлеть? Быть может, потому, что в этой утонченной француженке Серебрякова почувствовала душу русского балета, ведь педагогами Шовире были русские танцовщики, а миниатюра «Умирающий лебедь» Михаила Фокина стала в исполнении Иветт Шовире продолжением традиций русского балета. Ведь оказавшись вдали от родины мы скучаем не за политиками, которые в своей глупой гордыне отождествляют себя с государством, а за родными улицами и лицами, или точнее приятными воспоминаниями с ними связанными.