Бабенка намокла в реке

⚡ 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻

Бабенка намокла в реке
Summer vibes Я сегодня открыла сезон: купалась в реке намокла под тёплым ливнем прыгала с понтона плавала и любовалась как капли дождя нарушают натяжение воды съела большую горсть сладкой лесной малины долго смотрела как в небесах летают мои любимые ласточки делала фото в воде, намочила телефон и он снова глючил собрала букет вдыхала банный запах сосны на солнце после дождя Какое счастье жить за городом. Мне есть куда отпустить себя на волю… #Простыерадости #Женскийпортрет #Фотографмосква #когдафотографотдыхает #жкновогорскпарк #рекасиничка
Настя , и не говорииии, я дорвалась)))
Алиса , это где-то к нам близко, да??)
Настя , это минут 30-40 пешком от нас) неужели не доходила туда ещё?) от нас направо и через вырубку, в озеру) вернее это река)
Алиса , да я к озеру ходила неоднократно вроде, но не помню там таких пейзажей
Читаешь твои тексты и даже запахи чувствуешь! Это же надо так писать!
Ирина , потому что от души, через сердце а ты это считываешь)
Ирина , если б я знала… это винтажная, у мамы взяла, небось из какого-нибудь художественного салона, когда-то купленная)
Ирина , когда у тебя день рождения?)
Ваш браузер устарел. Попробуйте браузер Atom , чтобы работа ВКонтакте была быстрой и стабильной. Подробнее


          Трудный путь к читателю
 Первое моё знакомство с Владимиром Бахмутовым состоялось в начале 80-х, на занятиях литобъединения «Поиск» при новосибирской писательской организации. Геодезист по профессии, человек вполне зрелый, он заметно отличался от молодых языкастых литстудийцев, «поискателей», как они себя называли, в основном поэтов и, естественно, вольнодумцев, своей скованностью. Первые два-три занятия сидел и помалкивал, проникался атмосферой. Я не торопил события, почти уверенный, что приход его к нам всего лишь случайность. Но Бахмутов продолжал приходить на наши «посиделки», постепенно завязал какие-то знакомства, а в один прекрасный день положил передо мной свою довольно объёмную рукопись.

 Это была проза, рассказы. Вечером я принялся за чтение и очень скоро испытал щемящую досаду. Всё было в этой рукописи – намётки характеров, проблем, тревога за экологию родного ему Горного Алтая, бытовые проблемы простых людей, не было только художественной ткани произведений, основу которой, как известно, составляет язык. И мне лишний раз пришли на ум строчки Юнны Мориц, которые в ту пору я не уставал повторять своим «поискателям»:
 «Неясных замыслов величье им души собственные жгло,
 Но сквозь затор косноязычья пробиться к людям не могло…»
Тем не менее, я проникся сознанием того, что автор лежащей передо мной рукописи перспективен как будущий писатель, и моя святая обязанность помочь ему, хотя бы на первых порах.

 После первой «прогонки» рукопись стала читабельной, её можно было отдавать на рецензию – я рекомендовал Бахмутову обратиться с ней в Западно-Сибирское книжное издательство, обещал даже дать положительный отзыв о его произведениях и необходимое по тем временам, «протяже». Но Владимир Григорьевич в это судьбоносное для страны время, решил перебраться на свою малую родину и занялся строительством дома в Горно-Алтайске. Позже я побывал у него в гостях и могу засвидетельствовать: дом получился превосходным, с великолепным видом на панораму гор, ну а главное на «малой родине». Сейчас-то я понимаю, что он давно об этом мечтал.
 
 Встречаться мы стали реже, о себе, о своих литературных делах Владимир рассказывал скупо, но в один из своих приездов вручил мне свою первую книжку «Приметы времени», изданную в Горно-Алтайске в 2001 году – видимо, так для него оказалось сподручнее. Автором предисловия значился одарённый алтайский прозаик Дибаш Каинчин.
 
 Через год вышла вторая книга Бахмутова, которая носила название «Осенний гололёд». В ней автор остался верен своей проблематике, очерченной в первой книжке, и тем же литературным формам. Значительно расширился цикл миниатюр «приметы времени», которые так же касались современной жизни в различных её проявлениях и оказались весьма продуктивными, по-своему дополняя и обогащая основные произведения сборника. Редактором и автором предисловия значилась Л.Г.Чащина и я порадовался за Владимира Григорьевича, что на новом месте он не остался без поддержки талантливых людей.
 
 В 2001 году Бахмутова принимают в Союз писателей России – факт для меня более чем отрадный. Среди «поискателей» было не мало способных людей, однако «дожать» литературную судьбу-злодейку, стать профессионалом никому больше не удалось.
Горный Алтай – страна небольшая, и тот факт, что на её литературной карте появилось новое имя, не прошёл незамеченным, тем более что у Бахмутова уже имелся свой читатель – он удивительно точно сумел обнажить «нерв» общественной жизни, мысли и настроения в его произведениях звучат в унисон читательским.

 Когда мне пришлось познакомиться с рукописью третьей книжки Владимира Григорьевича «Семигорки», я был приятно удивлён, что передо мной лежала вполне профессиональная рукопись вполне профессионального прозаика. Где, в каких тайниках творческой лаборатории Бахмутова произошёл этот диалектический переход количества в качество – осталось загадкой, на которую даже сам автор, я уверен, затруднится ответить.
Я же могу только вынести своё резюме: чалдонское упорство, помноженное на природное дарование, сделали своё дело. Жизнь ежечасно подбрасывала ему сюжеты и для повестей и для рассказов, а уж тем более для «примет времени». Переступив авторскую робость, Владимир Григорьевич действовал на свой страх и риск, не имея никаких гарантий на успех, он описывал характеры и события, судьбы и горести наших современников.
 
 Однако чалдон, как говорится, и в Африке чалдон (никаких обид, он сам себя так называет). Бахмутов достиг того, что хотел, и дай ему Бог новых книг, новых творческих открытий, новых читателей и почитателей… Быть по сему!
Евгений Городецкий












          Картофельная каша рассказ

 – Ну что ты остановился!?. – прикрикнула на таксиста красавицы «Волги» полногрудная, пышная бабёнка, сидевшая с мужем на заднем сидении.
 – Ты что ли будешь вытаскивать машину из грязи? – огрызнулся таксист.
 – Первый раз в деревню попал? Разгонись и проедешь.
 – А машину кто мыть будет?

 Переговоры подобного рода происходят перед каждой лужей, которых в деревне, куда они приехали, даже на центральной улице не счесть. Заканчивались подобные перепалки тем, что пышная бабёнка протягивала таксисту рубль, и машина с разгону двигалась дальше. Муж бабёнки, майор Советской армии, сидел спокойно – он попал в эту деревню второй раз. Первый был лет десять назад, когда он со взводом солдат помогал местному колхозу убирать картофель. Выполнив боевую задачу, молодой лейтенант прихватил с собой молоденькую девчушку, готовую бежать с ним даже без паспорта, которые в те времена в деревнях выдавали скупо. За десять лет девчушка превратилась в классический образец офицерской жены, покорной с виду, знающей себе цену и с устоявшимися взглядами на будущую жизнь.
Хоть и давали телеграмму родителям, но нагрянуть хотелось неожиданно. Положив в карман десяток дополнительных рублей, таксист, наконец, остановил машину у небольшого деревянного дома с красивым палисадником. Увидев вылезающих из машины гостей, мать кинулась навстречу.

 – Людмилушка приехала, удалось свидеться, – со слезами проговорила она и две женщины крепко обнялись.
 – Как вы тут? Здоровье как? – аккуратно промакивая носовым платком навернувшиеся слезы спрашивала дочь.
 – Да, слава Богу, живём помаленьку, – не скрывая волнения, торопливо отвечала мать. А, заметив зятя, подбежала к нему, крепко обняла и затараторила. – Валерий, да тебя не узнать. Возмужал-то как!
 Отец всё это время стоял в сторонке, про него забыли, а сам он обниматься не особенно любил.
 – Хватит на дороге-то целоваться, в дом заходите, – предложил он, когда понял, что ласки дочери и зятя могут переключиться на него.
 – И правда, чего же мы стоим на дороге, – спохватилась и мать. – В дом пойдемте. Обедать пора.
 – С дороги-то в баню бы сходить нужно, – посоветовал отец. – Я её с утра протопил, собирайтесь. Пойду, взгляну, не простыла ли.

 Но так вот сразу в баню идти не хотелось. Людмила ходила по дому, где всё ей было до боли знакомо, каждая вещь, каждая половица на полу, каждый сучок в оконной раме. Даже запахи в доме за десять лет не изменились – как обычно, пахло чем-то парным и свежим. И так это было приятно, что хотелось вернуться в этот деревянный пятистенок навсегда.
 – Мама, папа! А мы вам подарки привезли, – проговорила Людмила, когда первое волнение схлынуло. – Валера, неси чемоданы!
 Когда зять внёс багаж, на стол посыпались свёртки, коробки, пакеты. Людмила открыла одну коробку и из неё на плечи матери «вытекла» атласная шаль с кистями.
 – Красота-то какая! – всплеснула мать руками.
 – Это мы из Германии привезли, – вставил зять, видя, что подарок тёще пришёлся по вкусу.
 – Да только куда мне её носить-то? – с грустью проговорила пожилая женщина. – Время невеститься ушло, а с коровами управляться я в шерстяном платке хожу.
 – Оденешь, да по деревне пройдёшь, пусть люди видят такую красоту, – не понимала мать Людмила, а, достав ещё одну коробку, торжественно объявила: – А это, папа, тебе.
 Теперь коробку открыл Валерий и, бережно вытащив из неё толстый бархатный халат, аккуратно накинул его тестю на плечи.
 – Вам, папа, по дому ходить.
 – Вот уж сроду не нашивал такой одежонки, – вроде как стал отказываться отец, но скрыть радости от оказанного внимания не мог. Он уж и забыл, когда ему в последний раз дарили подарки, военкомат разве что-нибудь ко Дню Победы.
 – Бери отец, – c неподдельной грустью проговорила Евдокия, размахивая как крыльями накинутой шалью. – Не часто нам с тобой подарки перепадают.

 А, сказав слова эти, отвернулась, стараясь незаметно вытереть уголком платка выкатившиеся из глаз слезинки. Так уж случилось, что Людмила у них была единственной дочерью.
 – Ну, хватит канителиться, – проговорил Иван, заметив неожиданно нахлынувшее смущение жены. – Пора в баню. Я уж забыл: ты, Валерий, париться-то любишь?
 – Люблю, – азартно ответил зять.
 – Значит, генералом будешь, они без бани жить не могут, – философски заметил отец.
 Вечером в доме было полно народа. Так уж заведено в деревне, что горе и радость люди делят сообща. Пришли дяди и тёти, братья и сестры, деды и бабушки. Людмила и не подозревала, вернее, забыла, что в деревне у нее кроме родителей еще куча родственников. Лица их постепенно выплывали из памяти, с каждым человеком в биографии Людмилы был связан какой-то эпизод. С одними росла и вместе училась, другие просто присматривали за ней, как и за всеми деревенскими ребятишками, с кем-то работала на сенокосе, с кем-то ходила за ягодами и грибами. Родные, знакомые лица привели её в неописуемый восторг – просто сделалось и хорошо, словно и не уезжала она на десять лет.
 – Помнишь, как я тебя из воды вытащила? – весело спросила соседка. Людмила не помнила, но постоянные рассказы про случай её осеннего «купания», так вбился в сознание, что ей начинало казаться, что она действительно помнила всё до мелочей.
Когда ей было годика три, поздней осенью – снег уже выпал, но река ещё не замерзла, этот случай с ней и произошёл. Укутала её мать в новую зимнюю шубку, которая была Людмиле на два размера больше и отправила гулять на улицу, сама задержалась в доме. Без присмотра забралась дочь на обледеневшие переходы через реку, подскользнулась и оказалась в воде. Течение, хоть и не быстрое, но понесла река маленькую девочку вниз по камешкам. Шуба, как спасательный жилет, намокла не сразу, а на счастье Людмилы, увидела её взрослая соседская девчонка.

 – Как не помнить свою спасительницу. Как поживаешь, Клава?
 – Какая наша жизнь? Скот, дети, огород – спина не разгибается, – проговорила соседка. 
И Людмила удивилась, что стояла перед ней пожилая женщина. «Быстро деревня людей старит, хорошо, что она сумела вырваться из деревенской кабалы и устроиться в жизни».
Пришёл и одноклассник Павел со своей женой Настей. Когда-то в школе они были не равнодушны друг к другу и неизвестно, чем бы закончилось дело, не увези Людмилу молодой лейтенант в края далекие. Теперь это был колхозник с огромными, бывающими чистыми раз в неделю, после субботней бани, руками, в стареньком хлопчатобумажном костюме, довольный собой, женой и детьми. Был он как все деревенские мужики слегка сутуловат, с медленной, переваливающейся с ноги на ногу походкой, но на лице его не отражалось и тени сомнения в правильности выбранной жизни. Так, в крайнем случае, показалось Людмиле – она-то была уверена, что одноклассник, после её отъезда, обречён на вечные страдания.
 – На побывку? – лукаво спросил Павел и в глазах его отразился тот старый школьный задор и озорство. 
 – На тебя посмотреть, – съязвила одноклассница.
 – Опоздала, у меня уже трое детей, – простодушно ответил Павел.
 – А мы детей пока не заводим, некогда, сплошные переезды, – сама не понимая для чего, откровенно призналась Людмила.
 – Оно, конечно, детей же кормить надо. 
 – Тебе бы только насмешничать, а мы с Валерой за десять лет пять гарнизонов сменили.
 – Тут дело не в гарнизонах, – как-то туманно заметил Павел, но развивать тему не стал, направился в дом.

 А Людмила вспомнила, как они, в те давние теперь уж годы, всем классом были в лесу на заготовке дров для школы. Тракторов в деревне ещё не было, дрова возили на лошадях, а готовили их сами ученики. Она уж и не помнит, с чего начался их спор, кто-то из одноклассников, видно, подзадорил, а Павел, хоть и с мягким был характером парень, но решительный и своевольный. Заявил, что любит её. Ну, все, понятно, его на смех, да и Людмила как-то неопределенно разулыбалась – охватило её вдруг непонятное чувство, словно кто оплел по рукам и ногам и голову затуманил.
 – Не веришь? – громко спросил Павел.
 – Нет, – не переставая улыбаться и не предвидя пока беды, ответила Людмила.
 – Тогда смотри! – прокричал Павел и схватил топор. Стало не до шуток – девчонки в визг, парни испуганно ждали развязки, а Людмила побледнела и не могла сообразить, что может произойти дальше.

 Павел подскочил к большой чурке, положил на неё растопыренную пятерню левой руки, а правой, поднял топор высоко над головой.
 – Сейчас одного пальца станет меньше, – запальчиво заявил он. И топор стал опускаться. 
 В этот миг Людмила закричала диким криком. Топор врезался в чурку возле растопыренных пальцев. Павел окинул всех взглядом, отпустил топорище и быстро скрылся в лесу.
В школе они не смотрели друг на друга до конца учебного года, не напоминали о странном случае и одноклассники. А осенью молодой лейтенант увёз Людмилу.

 Гуляние по случаю приезда гостей закончилось за полночь. Людмила устала выслушивать комплименты. Каждый считал необходимым удивиться её нарядам, её городской жизни с водопроводом и канализацией. Многие в их таежной деревне не понимали, как воду можно брать прямо в доме из крана. Это вначале забавляло Людмилу, и она с удовольствием рассказывала односельчанам о прелестях городской квартиры. Однако скоро подобные пересказы стали утомлять, а подвыпившие родственники не переставали наседать с вопросами типа:
 – Что, прямо в доме нужду справляете?..
 Павел на вечере встречи задерживаться не стал, ушел как-то незаметно, хоть и пыталась Людмила весь вечер найти повод поговорить с ним. Подойти первой и начать разговор ей что-то мешало. Постоянно вспоминался топор и растопыренные пальцы.
Утром они с Валерием, проснулись поздно и не увидели густой туман, долго висевший над долиной реки, росистую траву, не услышали пение голосистых петухов. Солнце стояло уже высоко и успело расправиться с последними капельками росы на траве, когда Людмила распахнула окно и выглянула, в лицо ей ударили тугие струи жаркого воздуха.
 – Поднялась, доченька, – приветливо проговорила мать. – Отдыхайте, вы люди городские, деревенских забот не знаете.
 – Мама, а парного молока можно попить? – потягиваясь всем телом, спросила городская гостья.
 – Какое уж оно парное теперь, простыло давно, – удивилась мать. – Умывайтесь да завтракать садитесь, я блинов напекла.
 – Мама, а можно я картофельную кашу приготовлю? 
 – Готовь. Кто тебе не дает! Я вот с утра молодой картошки накопала, хотела пожарить к обеду, но каша, так каша.
 – Блинчики, наверное, уж остыли, потом съедим.

 И Людмила принялась готовить картофельную кашу. Набрала небольших по размеру картофелин с ещё совсем слабой кожурой, почистила, помыла, аккуратно уложила в маленький чугунок. Валерий в это время развел огонь под таганом в ограде. Таган был круглый и в его отверстие как раз вошёл маленький, пузатый чугунок. Варилась молодая картошка не долго, Людмила постоянно пробовала, протыкая картофелины ножом. Потом аккуратно сняла с вечерней крынки сливки, не успевшие загустеть до сметаны, поставила их слегка подогреть. Мелко порезала укроп и лук, потёрла на тёрке сыр. Когда картошка сварилась, она тщательно растолкла её прямо в чугунке, добавила приготовленные сливки, лук, укроп, сыр и перемешала. Однородная золотистая масса выглядела очень аппетитно.
 – Каша какая-то – пюре обыкновенное! – удивился Валерий.
 – Это сейчас пюре, а раньше называлась картофельная каша, – возразила Людмила и принялась за еду. Она действительно, там вдалеке от дома, скучала по родной картошке, здесь у нее вкус ни с чем не сравнимый, домашний.
Отдыхали неторопливо: с чувством, с толком, с расстановкой. Купались, ходили за ягодами и грибами, на рыбалку. Всё как у настоящих отпускников. Валерий помог тестю отремонтировать забор, почистить погреб и колодец, подновить полы в бане, починить сараюшки для скота.

 Людмила с завистью смотрела на детей Павла. Особенно нравилась старшая девочка, постоянно чистенькая, аккуратная, она как курица наседка целыми днями следила за младшим братом и сестренкой, приветливо здоровалась и с достоинством проходила мимо. Людмила дала себе слово обязательно родить. Валерий её поддержал, он давно хотел ребёнка, но все боялся, что в армейских условиях жене будет трудно.
Хоть и длинный был отпуск, но пролетел незаметно.
 – Приезжайте каждый год, – просила при расставании мать.
 – Будем стараться, – сквозь слезы обещала Людмила.
Когда приехали в часть Валерию предложили командировку на Кубу. Отказаться было невозможно. Да и какой смысл отказываться – о таких командировках мечтали многие его сослуживцы. Ехать нужно было непременно с женой.
 – Там же мандарины растут! – радовалась Людмила, забыв обо всем на свете.
 – У тебя вообще будет сладкая жизнь. В океане купаться будешь да с подругами кавалерам косточки перемывать, – подхватывал её радость муж.
Командировка затянулась. Хоть и «страшные» события на Карибском море закончились быстро, часть войск приказа «покинуть теплые места» не получила, но жизнь наступила значительно спокойнее. Да для Людмилы она и не была особенно волнительной – её «боевой» задачей было содержание маленькой квартирки в военном городке и обслуживание мужа. С этим она справлялась успешно.

 Безделье иногда тяготило – привыкшая в деревне к постоянной работе в армейское жизни, она страдала от обилия свободного времени. Выйти из этой ситуации помог замполит части. Как-то надумал он для развлечения поставить силами военнослужащих концерт. Пригласил и Людмилу.
 – Не могли бы вы нам что-нибудь станцевать или спеть? – вкрадчиво спросил молодой капитан.
 – Могла бы, – не стала кокетничать Людмила.
 – И что же вы для нас будете исполнять?
 – Песню. Во поле березонька стояла, – стараясь быть развязной, ответила Людмила. Она действительно хорошо пела. Ей нравились русские народные песни, нравилось напевать их для Валерия и для гостей.

 Концерт прошёл удачно. Людмилу хвалили. Потом был окружной конкурс, а потом началось... Молодую певицу вставили в концертн
Утренний трах с женами (67 фото)
Настя оголилась у лесного водоема
Интимные места крупным планом (67 фото)