БОЛОГОЕ — ОСТАШКОВ — БОЛОГОЕ (финал)

Закончить, наверное, нужно тем, с чего начал. Поэтому повторилось примерно то же самое, что было чуть больше года назад.

Встал в пять утра (в прошлый раз было четыре тридцать, но расписания поездов за это время несколько сдвинулись). Доехал на такси до Ленинградского вокзала. Сел в «Сапсан», поехал. За окном проносилась сначала Москва, потом Химки с невидимым в темноте стадионом «Арена Химки», сияющий огнями Зеленоград, Алабушево со спящими на путях «Ласточками», в общем, все те же реалии, которые были упомянуты в первом тексте этого цикла. Как и год с небольшим назад, вышел в Бологом на боковую платформу. Как и тогда, спустился в подземный переход, вышел на другую платформу, рядом с которой, как и тогда, стоял ретро-поезд «Селигер» — два новых зелёных вагона во главе с паровозом серии Л, но уже другим. Тогда это был Л с номером 2198, а сейчас — 2351. Как и тогда, пассажиров встречают улыбчивые проводницы в красивой форме.

Но были и отличия. Тогда были новогодние каникулы, и пассажиров было много, а сейчас — обычная суббота, и вагон был полупустым. Было и другое отличие: теперь уже не нужно было безуспешно дозваниваться до ковидного госпиталя, потому что через три недели после той, первой поездки, мама умерла. Не от ковида.

Дальше всё опять было, как в прошлый раз. Паровоз издал особый, ни с чем не сравнимый гудок, вызывающий в памяти произведения выдающегося писателя А. Платонова, и отправился в свой неторопливый путь до Осташкова.

Это было светлое, почти ясное морозное утро, и стёкла вагонов, в отличие от прошлого раза, были чистыми, всё видно, можно фотографировать.

Первая остановка — Бологое-Полоцкое. Теперь удалось разглядеть старое вокзальное здание — кирпичное, красивое. Оно, как ни странно, не закрыто, вход расчищен от снега, внутри горит свет. Как ни странно — потому что место совершенно пустое, безлюдное. Из поезда вышел один пассажир и пошёл куда-то в сторону от железной дороги. На параллельном пути стояла длинная последовательность давно умерших электричек ЭР2 (старых, круглолицых, и более современных).

Как и в прошлый раз, поезд на целых полчаса остановился на станции Куженкино, паровоз долго пил воду из паровозной водяной колонки. Вышел, пофотографировал процесс паровозного стояния и питья. В отличие от прошлого раза, в Куженкино не нужно было безуспешно дозваниваться до ковидного госпиталя с целью узнать, как там мама. Мама уже не там.

Проводница проверила билет, вручила сувенирный картонный билетик с дырочкой посередине (раньше, до начала 80-х, такие билетики повсеместно использовались на железных дорогах), буклет о ретро-поезде, пакетик с наушниками и предложила посмотреть фильм о Бологое-Полоцкой железной дороге. Фильм показывали на подвешенных к потолку экранах. Для получения звукового сопровождения нужно вставить наушники в специальный терминал между кресел и выбрать при помощи клавиш четвёртый канал. Решил воспользоваться предложением и поступить, как турист (можно было бы приставить к слову «турист» слово «заправский», но лучше этого не делать).

Фильм довольно точно, хотя и не идеально, синхронизирован с движением поезда по маршруту. Приятные женский и мужской голоса рассказывают о реалиях, мимо которых проходит сейчас поезд. Станции, платформы, деревни, посёлки, реки, мосты.

На станциях Куженкино и Баталино до революции работали туалеты разного уровня комфортности для разных категорий пассажиров. Для состоятельных — чистенький тёплый туалет, для простонародья — дырка в полу в неотапливаемом помещении. Таково классовое и имущественное неравенство в Российской Империи. Это стало известно из фильма о Бологое-Полоцкой железной дороге. Вообще, фильм, надо сказать, интересный и качественный.

Ехал, смотрел и слушал фильм о железной дороге. В прошлый раз было что-то необыкновенное в езде сквозь снежную тверскую пустоту, не хотелось смотреть фильм, хотелось просто неподвижным взглядом смотреть в окно и наслаждаться вот этой пустотностью, ни на что не отвлекаясь. А сейчас уже не было такого. Как-то оно ушло. Просто надо проехать снова по этому маршруту и тем самым завершить проект. Пусть и без без ощущения чуда.

И не хотелось вслушиваться в разговоры пассажиров, подмечать какие-то детали вагонного быта. Только один раз, когда случайно соскочили наушники, услышал молодой мужской голос где-то за спиной: знаете, у меня такая насыщенная жизнь, один день перетекает в другой, без остановки.

После платформы 62 километр приятный женский голос, озвучивающий фильм о Бологое-Полоцкой железной дороге, сообщил, что слева по ходу движения, за небольшим лесом, располагается деревня Кострублё. Происхождение названия деревни неизвестно. Возможно, оно происходит от слов костёр, рубить или от фамилии Рублёв. А может быть, оно обозначает жестокое, хищное начало в человеке.

На платформе 104 километр долго стояли, хотя должны были стоять всего минуту. Группа местных жителей, севшая в поезд на платформе Горовастица, в своих обсуждениях предположила, что паровоз сломался. Один из мужских голосов произнёс: может, там путя́ заминированы. Другой мужской голос через несколько реплик произнёс: всё-таки понимает что-то этот еврей. Третий мужской голос произнёс: в этих поездах дураков нет. Да, не было намерения вслушиваться в реплики пассажиров, но фильм о Бологое-Полоцкой железной дороге к тому времени уже закончился, и пришлось вслушаться.

Приехали в Осташков не в 12:49, как того требует расписание, а с опозданием минут на двадцать. Пошёл фотографировать паровоз. В процессе съёмки оказался рядом с каким-то человеком в шапке с логотипом РЖД, который тоже фотографировал. Человек спросил, специально ли я приехал на этом поезде ради вот этого паровоза. Ну да, специально, уже не первый раз. Это очень приятно, сказал человек. Разговорились, и в ходе разговора и обмена контактами выяснилось, что это Алексей Вульфов, очень известный в железнодорожных кругах человек, прекрасный писатель, автор книг о железных дорогах (уже была скачана, но ещё не прочитана его интереснейшая книга «Повседневная жизнь российских железных дорог»). Очень приятный в общении человек. Ценное, важное знакомство. Договорились поддерживать связь.

Паровоз отделился от вагонов и уехал куда-то в сторону Великих Лук. В прошлый раз было так же. Вагоны остались на месте, спросил у проводницы, можно ли посидеть в вагоне до отправления в обратный путь, проводница сказала, что нет, нельзя, сейчас надо выйти, а посадка начнётся в 14:37 (какая точность), а отправление будет в 15:07.

Посидел в зале ожидания. Ехать в город не имеет смысла — на улице сильная метель, да и времени до отправления остаётся немного.

В прошлый раз тоже сидел в зале ожидания, и дозвонился наконец до ковидного госпиталя. Состояние по-прежнему средней тяжести, ковида уже нет, надо переводить в неврологию и лечить инсульт, но сейчас праздники, и никто не хочет принимать больных из ковидного госпиталя, все боятся ковида. В общем, мы не знаем, что пока делать, посмотрим. Дозвонился до мамы на мобильный. Маме плохо там, она просит забрать её оттуда. Но это, увы, невозможно.

Это было в прошлый раз. В этот раз уже не нужно дозваниваться до ковидного и любого другого госпиталя, не нужно интересоваться состоянием больного и прогнозом дальнейшего восстановления, не нужно безуспешно пытаться договориться о переводе в неврологию, не нужно безуспешно пытаться успокоить и подбодрить маму. Ничего не нужно.

Можно просто сидеть в совершенно пустом просторном зале ожидания станции Осташков и ждать посадки на ретро-поезд Осташков — Бологое.

Мимо окон зала ожидания проехал одинокий тепловоз ТЭП70. Интересно, зачем.

Вышел на платформу и увидел, что теперь вагоны ретро-поезда прицеплены к тепловозу ТЭП70 (точнее, ТЭП70БС), а паровоз прицеплен тендером вперед к хвосту поезда. То есть, паровоз будут буксировать назад, в Бологое. Наверное, он действительно сломался, как и предполагали пассажиры, севшие в Горовастице. Да, паровоз сломался, сказала проводница.

На обратном пути увидел на подвешенном к потолку экране Алексея Вульфова, знакомство с которым состоялось на станции Осташков. Надел наушники, стал смотреть и слушать. Алексей очень интересно рассказывал о семафорах, электрожезловой системе и других железнодорожных реалиях, ушедших в историю.

Это был прекрасный небольшой документальный фильм. Когда он закончился, просто ехал и читал книгу Евгения Водолазкина «Чагин». Поглядывал в окно, но неотрывно смотреть в окно не хотелось. За прошедший год с небольшим очень много смотрел в окна разных поездов, и сейчас хотелось просто посидеть и почитать интересную книгу.

На платформе в Бологом снова встретился с Алексеем Вульфовым, спросил его, что случилось с паровозом. Оказалось, что паровоз вполне исправен, но уголь оказался некачественным, плохо горел, и не удавалось создать нужное давление пара (по этой же причине стояли на 104-м километре), решили не рисковать и позвать на помощь тепловоз.

В «Ласточке» до Москвы пытался, когда появлялся мобильный сигнал, смотреть матч Краснодар — Динамо. Начал смотреть при счёте 1:1, при следующем подключении Динамо уже играло в меньшинстве, при следующем — пропустило гол, а потом, в самом конце, пропустило ещё один. И проиграло со счётом 1:3. Как обычно и бывает.

Москва, Ленинградский вокзал, такси. Дома.

На этом, кажется, можно и нужно закончить. Больше года ездил на маленьких (и не только) поездах по малодеятельным (и не только) линиям. Очень полюбился этот процесс, и есть большой соблазн продолжить всё это. Но не стоит. Есть ощущение, что дальнейшие поездки будут нарочитыми и избыточными. Важно вовремя остановиться, не длить приятный и даже какой-то дорогой процесс, закончить, поставить точку. Собственно, можно и дальше время от времени совершать такие вот поездки в маленьких тихих поездах по тихим полузабытым железнодорожным линиям. Например, давно хочется проехать по Кругобайкальской железной дороге, и надо будет это сделать. Можно будет даже об этом что-то писать. Или не писать, а только фотографировать. Или не писать и не фотографировать, а просто ехать в тишине, наслаждаясь пустотой глухих мест. Но это уже будет за рамками этого цикла. А цикл нужно признать и объявить законченным. Всё, цикл окончен.