Август

— Я, в общем, тоже решил, что это байда какая-то. Мне-то он пленку уже после октябрьского мятежа принес, и доказательств, что она записана в 91-м — никаких. Так что я даже с редактором говорить не стал. Как шутка, это не смешно, а всерьез такое давать без всяких доказательств... нас и так постоянно в желтизне обвиняют. В общем, так у меня эта кассета и валялась в глубине нижнего ящика стола. И даже после взрывов домов в Москве я о ней не вспомнил, не до того было. А вспомнил только, когда Милошевича скинули...

— Собственно, это еще ничего не доказывает, — заметил я. — На кассете не сказано "взрывы домов". Сказано "теракты в Москве". А в Москве этих терактов было... особенно если считать, что кассета записана в 93-ем. Тогда бизнесменов чуть не каждый день взрывали. Простая экстраполяция на будущее, ничего сверхъестественного.

— Сказано "крупные теракты".

— Ну, крупные... масштаб — вещь относительная... Вот если бы было четко сказано — два взрыва домов, адреса, число погибших — тогда да. А так — совпадение. Как с Нострадамусом: все его предсказания оказываются верными лишь задним числом, при правильно подобранной трактовке. — А Милошевич?

— А что Милошевич? Балканский кризис — самый тяжелый и затяжной в современной Европе. В 93-ем это уже было вполне ясно. Уж если предсказывать какую европейскую заваруху, называй Югославию — не ошибешься. Опять же, Милошевича скинули после подтасовки исхода выборов. А о том, что в 2000-ом будут выборы, и что Милошевич не остановится перед любыми подтасовками, опять же было известно заранее...

— Не слишком ли много совпадений?

— Знаешь, если подсчитать, сколько совпадений понадобилось, чтобы любой из нас появился на свет, получится, что мы вообще не можем существовать.

— А кому и зачем, по-твоему, нужна такая мистификация? Денег он не просил. Версия насчет "обелить путчистов" не катит. Зелинцев их, собственно, и не обеляет, лишь говорит, что подтолкнул их к тому, чего они и сами хотели. И что Союз был нужен лишь для того, чтобы окончательно надорвать пуп в гонке с Америкой, но заставить ее эту гонку вести.

— Ну а зачем всякие идиоты звонят о якобы подложенных бомбах? Чтобы сидеть потом дома, читать о своей проделке в газете и прикалываться, сколько народу напугал.

— Тот мужик на прыщавого недоумка не походил.

— Мужики тоже разные бывают... А вообще — знаю. Какой-нибудь оголодавший инженер, работающий на космос и оборонку, решил таким образом вернуть престиж и финансирование своей отрасли. Не, серьезно. По-моему, идея достаточно безумная, чтобы быть гениальной.

— Все может быть, конечно...

Меня осенила еще одна мысль:

— А самого Зелинцева ты искать не пробовал? ФИО известны, год рождения тоже...

— Пробовал.

— Ну и? — я приготовился к очередной реплике "не нашел, но это ничего не доказывает — раз он работал в секретном отделе..."

— Нашел. Только без толку. Застрелился он. Тогда же, в сентябре 91-го. Я пытался что-нибудь у его вдовы узнать, но она не захотела разговаривать. Удалось его бывшую соседку найти, бабулька оказалась словоохотливой, но сам понимаешь, он с ней служебными секретами не делился...

— Но он хоть был кагэбэшником?

— Не знаю. Бабулька утверждает, что был, но если бы я спросил, был ли он американским шпионом, она бы и с этим согласилась. Однако, стрелялся он явно не из пальца, и это о чем-то да говорит.

— Помимо жены и соседки, о Зелинцеве и его самоубийстве могли знать и другие люди. И кто-то из них мог сыграть роль следователя.

— Мог.

— Но ты так не думаешь?

— Я не знаю.

— Ну хорошо, — сказал я, — а почему ты не стал печатать материал сейчас?

— Так ведь я сейчас в том же положении, в котором был следователь, когда пришел ко мне. Он знал, что кассета записана до октябрьских событий, но не мог это доказать. Я знаю, что она записана до взрывов домов и победы над Милошевичем, но не могу это доказать. Какой-нибудь совсем дешевый таблоид ухватился бы и за такой материал, но... ты сам слышал, что сказал на сей счет Зелинцев.

— А зачем ты отдал кассету мне?

— Ну я ж говорю — можешь сделать из этого фантастический рассказ.

— Ты думаешь, ему поверят больше, чем статье в таблоиде?

— Да нет, конечно. Ему вообще никто не поверит, но, может, хотя бы напечатают в чем-то более долговечном, чем однодневная газетенка. И если в будущем всплывет что-нибудь об управлении "Ч", будет ясно, что ты это не выдумал.

— Ну, насчет напечатают — с этим сейчас сложно... Но можно, конечно, и написать. На тебя ссылаться? — спросил я полушутливо.

— Знаешь, — ответил он, подумав, — лучше не надо.

Этот разговор состоялся три дня назад. Как видите, рассказ я написал — если это можно назвать рассказом. Теперь вы знаете то же, что и я. Возможные объяснения (кроме самого простого: что все изложенное на кассете — правда) вы прочли выше. Замечу лишь напоследок, что даже если это и правда, отсюда никак не следует правота Зелинцева. По-моему, его идея о том, что единственным выходом была коммунистическая диктатура и холодная война — это не более чем отголосок вечных мессианско-мазохистских идей о том, что предназначение России — жертвуя собой, спасти мир. Во всяком случае, после августа-1991 мир уже развивается по несколько иному пути, чем предсказал Акимушкин. Поможет ли нам это в августе-2057? Я не знаю. Как не знаю и того, чем окончился бы успех Зелинцева — может быть, тотальной войной задолго до прибытия планетоида? Я знаю лишь, что, если бы перенесся на 10 лет назад — снова пошел бы защищать Белый Дом. "Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой". Если как следует вдуматься — вполне здравая мысль...