Архипелаг Мэйдократия
В лагере под Варвиком.
“Если ты служишь Империи — то и выглядеть ты должна как служанка.” — это простое правило, которое каждая мэйдо выучивает в первом году боевой подготовки. Обычно за правилом следует приказ в духе “Немедленно перестирывай передник!” или “Поправь заколки!”.
Со временем мэйдо перестаёт слышать эти фразы, привыкая выглядеть так, как должна. И с чего бы она пришла мне в голову сейчас?
Я уже не ученица. Я горничная-оперативница, которая летит на своё первое боевое задание.Пройдёт час - и я окажусь на земле, где приму первый бой. И я думаю о том, хорошо ли лежит юбка, выстираны ли манжеты рукавов! Я словно снова вернулась на несколько лет назад, и словно у меня сейчас снова будут принимать экзамен по выправке И не сержант в учебке, а воровецкие повстанцы!
Воровекия — суровый и холодный край. Плохая земля, плохой климат и плохое население. Из всех, кто живёт в Империи, местные — самые буйные, самые злостные нарушители всех мыслимых законов. Они восстают практически постоянно, и потому командование M.A.I.D. давно считало эту провинцию чем-то вроде продвинутой учебки. Или, если хотите, облегчённой версии настоящей войны. Здесь, в боевых условиях, я сменю оборки новобранца на настоящее платье оперативницы — с длинными рукавами, фартуком с завязкой на шее, с белыми чулками и двойной оборкой…
На этом мне следовало бы остановиться: я только что напланировала для себя шесть повышений в звании. Если я смогу получить столько за одно восстание — то, пожалуй, с такой удачей мне нужно будет купить лотерейный билет.
Чем мечтать о званиях - лучше подумать о том, с кем меня распределили. Другая новоприбывшая? Или, может быть, опытная оперативница, у которой я смогу чему-нибудь поучиться? Говорят, с кем ты сдружишься в первые дни — так и пройдёт вся служба.
Самолёт снижался, и, отвлекаясь от мыслей, я выглянула в иллюминатор. Лагерь M.A.I.D., чёрный квадрат посреди грязно-серой земли и тёмно-зелёного леса. Рядом — просека взлётно-посадочной полосы.
Мы сели и хвост самолёта открылся, позволяя свежему воздуху ворваться внутрь. После тропических островов Мэйдократии, где я провела всю свою жизнь, холодные ветра Воровекии ощущались как глоток новой жизни. Холодной, суровой, но полной возможностей. Новой жизни, к которой меня готовили с самого детства.
Я пришла в M.A.I.D. ведомая, как и все, яркими листовками, красотой платьев и кружев. Но я — стала мэйдо, во всех смыслах этого слова. Я ощущала волю Империи в своих мыслях, чувствовала, как кипит моя кровь от мысли о врагах. И кем станут мои бывшие одноклассницы, видящие в бытии мэйдо только хорошие зарплаты и бесплатное жильё в приятном климате? Генералами горячих источников? Если тебе претит война, если от желания пойти в бой за своё Отечество у тебя не дрожит сердце, если ты согласна работать в аквапарке или кафе — какое имеешь ты право надевать платье служанки Империи?
Я чувствовала своё право. Право на каждую рюшку на моей юбке, на каждый стежок моего шеврона, на каждый кристалл в пулеотводной заколке — я настоящая мэйдо. Я прибыла на войну.
Нас согнали в строй и отправили до лагеря.
Этот лагерь был похож на типичный лагерь M.A.I.D. — такой, какой мы развёртывали на всех учениях. Но — вместо лёгких палаток стояли утеплённые, трёхслойные. Это были палатки, призванные защищать от холода — холода, которого мэйдо никогда не узнает в учебке. Это был лагерь настоящей войны. И в нём кипела жизнь.
Лагерь аккуратен, как сама горничная — палатки стоят ровными квадратами по восемь палаток, в центре — костёр. Между квадратами — улочки и перекрёстки, на каждом из которых наш строй становился реже. Все заранее знали, куда им идти. Вон и моя палатка! Сделав шаг в сторону, я вышла из колонны и направилась к чёрному тенту с кружевной каймой, которому предстояло стать моим временным домом.
Одна деталь бросилась в глаза. “Внутренний дворик” был совершенно пуст. Две девушки сидели на подоле палатки — со стороны улицы, а не со стороны костра. Одна из них увлечённо махала перед лицом другой планшеткой, на которую обычно крепят бумажные листы. Подойдя ещё ближе я, наконец, расслышала их разговор.
— Так не смешно же! — скептически заявила одна из них, отодвигая от себя слишком настойчивую подружку. — Ты умеешь рисовать смешные мемы. Этот — неудачный.
Ага. Художница-мемограф. Но, видимо, у неё уже есть соседка. Куда же разошлись остальные?
— На твоём месте, я бы пока посидела здесь. — одёрнула меня художница, когда я уже сделала шаг между палаток. — Это ведь ты соседка Маффин?
— Кого?
Она окинула меня взглядом.
— А, извиняй. Ты совсем новенькая. Ничего, она тебе понравится… в основном. Её прошлая соседка уехала в отпуск… Ты садись! Посмотри, мем смешной или нет?
Она протянула планшетку мне. На ней были две нарисованные карандашом собаки. Подписи отсутствали. Я задумалась.
— Не смешной. Или смешной, но я его не поняла. — честно ответила я, возвращая рисунок. Художница, кажется, не слишком обиделась и, заметив, что я всё-таки иду к палаткам, снова остановила меня.
— Совет. Если хочешь, чтобы с Маффин у тебя было всё хорошо — не злись, когда у неё что-то не получается. Она на эту тему очень ранимая. А, и не называй её Маффин! Или готовься уворачиваться, если называешь!
Обе незнакомки расхохотались, а я, внутренне расслабившись от тёплого приёма, не успела сделать и пары… и поняла, почему художница советовала мне посидеть с ними.
Среди палаток разливался в воздухе густой, всепроникающий смрад. Воняло нечистотами, словно кто-то поставил палатку прямо поверх выгребной ямы. И некое нехорошее предчувствие подсказывало мне, что эпицентром вони будет именно моё жилище.
Надо же! Я оказалась права! И на этот раз меня совершенно это не радует!
Задержав дыхание, я подняла полу палатки и заглянула внутрь.
Выгребной ямы там не оказалась. Прямо посреди палатки, стояла невысокая девушка. На ней было платье с коротким фартуком, а кудрявую голову венчала остроконечная шляпа с кружевом по основанию тульи. В руках незнакомка сжимала скипетр, похожий на пучок грубо сваренных друг с другом металлических труб. Вокруг навершия скипетра вились крошечные пузырьки, которые постоянно лопались, и с каждым хлопком по палатке расходилась новая волна вони.
Итак, я буду жить с магичкой.
Завидев меня она кивнула, не отрывая рук от скипетра и, надавив на него ногой, навалившись всем телом, с видимым сопротивлением повалила на землю. Воздух прекратил пузыриться. Вонь резко ослабла. Смахнув с раскрасневшегося лица упавшую на глаза рыжую кудряшку она выдохнула.
— Тут хоть когда-нибудь бывают нормальные ветра… — тихо выругалась она себе под нос и, уже громко, представилась: — Тамара!
Она сделала несколько шагов ко мне и окинула взглядом — снизу-вверх.
— Я тебя раньше не видела. Это тебя мне в соседки?
— Кристина. Меня. — согласилась я.
— Извини, тут куча проблем. Обычно я нормально направляю Ветра, но здесь — постоянно косячу. Проклятое место! Я иногда чувствую, что училась не на мага широкого профиля, а на каломанта!
Тамара плюхнулась на спальник-матрас, лежавший у нее под ногами, вытянув перед собой скипетр. Я отдёрнула полог палатки, впуская свежий воздух.
— Надеюсь, мы с тобой сживемся… последняя продержалась месяц, потом рванула на самоубийственное задание, чтобы отпуск дали. Но я хорошая, правда, только не всегда удачливая… — продолжила она, смотря куда-то вверх, словно сквозь ткань палатки.
Я мысленно усмехнулась и, наконец, прошла в палатку, кинула рюкзак и включила надув своего матраца.
Говорят, то, с кем ты сдружишься в первые дни определяет то, как пройдёт вся служба. Если моя первая будущая подруга — магичка-каломант, то, кажется, судьба дала мне достаточно ясный знак.
В бою и в плену.
Лучи утреннего солнца осветили палатку. Когда я открыла глаза, Тамара уже сидела и полировала свой скипетр. Третий матрас, и валявшийся на нём рюкзак, всё ещё были нетронуты. Интересно…
Кто бы не была наша третья соседка, её не было вчера, она не явилась на ночь — и не пришла под утро. Где же…
— Тамара… — протянула я, привлекая внимание магички.
— Ась?
Тамара подняла взгляд от скипетра.
— А где наша соседка?
— А… — Тамара снова принялась за полировку. — Шатается где-то. Скоро должна вернуться.
И, словно по велению судьбы, я услышала, как зашелестел шлюз палатки. Зашла девушка. Она была счастлива. Всё в её облике говорило об этом. Она лучилась удовольствием, вся, от подрагивающих пальцев до блаженной улыбки на лице. Девушка была необычной: сквозь разрывы на платье я видела большую татуировку во весь живот.
Разрывы. Наконец, до меня дошло вполне, что именно я увидела. Я рефлекторно даже дёрнулась назад. Пришедшая оперативница ухитрилась порвать военное платье горничной. То самое военное платье, которое выдерживает выстрел противотанковой винтовки. То самое платье, которое считалось вовсе неповреждаемым в бытовых условиях… Было изорвано, висело на нашей соседке практически лохмотьями!
— Лизхен! Ну как сегодняшняя жатва? — спросила Тамара, отложив скипетр в сторону.
Лизхен, покачивая бёдрами, прошла к своему матрацу и улеглась на него, зажмурившись, словно сытая кошка.
— Хорошо… Там был такой сладкий мальчик… Такой сильный… Четыре раза, без передышки, и это без укуса…
Лизхен зажала руку между бёдер и облизнулась. Тамара оглянулась на меня.
— Это Лизхен. — представила она девушку, которая, кажется, уже унеслась куда-то в иные миры. Мне начинало становиться неловко. — Лизхен — суккуб.
Это многое объясняло! Например блеск в глазах, или то, что она, кажется, едва сдерживалась, чтобы не начать стонать.
— Она время от времени бегает через фронт, искать себе мальчиков. — продолжала объяснять Тамара. — Так что ночует не всегда здесь.
— Через фронт? — тупо уставилась я на дрожавшую от возбуждения напарницу. — А как ты…
— Ну~у… Не так просто остановить по-настоящему довольную суккубку. — то-ли пропела, то-ли простонала в ответ Лизхен, после чего внезапно успокоилась и уселась, скрестив ноги. — А ты наша новенькая?
Я кивнула, соглашаясь с ней и, наконец, обратила внимание на одежду суккубки. На ней было платье, расшитое двойной оборкой оперативницы, завязанный на шее фартук и… чёрная с малахитом металлизированная шнуровка! Наградной элемент, за доблесть в противостоянии кринжаитским сектам! Черт, да она ведь…
Я подскочила, как ужаленная. Передо мной, пусть в порванном платье, и перетраханная половиной Варвика, но всё-таки сидела героиня оперативной работы!
— Кристина. Новобранец. Прошу наставлять меня! — выпалила я, шагая в реверанс.
Тамара и Лизхен переглянулись — и расхохотались.
— Крис, расслабься. — протянула суккубка, встала и дернула шнуровку платья. Вытащив поблёскивающий зелёным шнур, она стянула платье через голову и бросила на рюкзак.
Действительно, на её животе, пересечённое резинкой трусиков, красовалась татуировка: контур сердца, окружённый орнаментом, сочетавшим тёмные линии и контур кружева. В центре сердца красовался герб Мэйдократии, перекрещенные венчик для пыли и автомат, увенчанные сверху ободком горничной. Кажется, контракт призыва у этой суккубки был непосредственно с Мэйдократией. Невольно задумавшись о специфике призыва демонов юридическими лицами, я представила себе круг, в котором суккубка возникает перед призывной комиссией и отправляется на медосмотр.
То, с кем ты сдружишься в первые дни, определяет, как пройдёт вся служба. И, вслед за Тамарой, кажется, судьба предложит мне подружиться и с этой демонеткой.
По лагерю раздался горн. Тамара подхватила скипетр и нацепила шляпу. Я — поправила юбку и заколола волосы, убрав чёлку под ободок. Лизхен… Лизхен, ввиду отсутствия платья, надела форменный купальник. Учитывая, что Воровекия была в паре недель от того, чтобы быть занесённой снегом, оставалось надеяться, что у неё принципиально другая терморегуляция.
***
Я уже бывала в вертолёте. Курс в учебке Мэйдократии включал и вертолётные прогулки, и основы управления различной техникой — я сама смогла бы вести этот вертолёт. Но впервые он несёт меня в бой.
Возле меня сидели Тамара и Лизхен. Вместе мы — боевая тройка, самое малое из тактических звеньев. Троек здесь, в этом вертолёте, десять. Алина, командир операции, теребила вуаль боевой фаты, которую надела вместо ободка горничной. Остальные довольствовались ободками с пулеотводными заколками.
Вертолёт резко завис в метре над землёй. Алина крикнула: “Вперёд!”. Миссия началась.
Прыжок с вертолёта отдался в ногах внезапно сильным ударом. То ли воровекская земля была твёрже, чем та, на которой мы тренировались, то ли просто приземлилась неудачно, но я на несколько мгновений замерла, попутно наблюдая, как взлетевшая при прыжке юбка опускается на бёдра. В следующий миг — нашла взглядом Тамару и Лизхен и подошла к ним. Здесь — всё ещё безопасно. Ближайшие огневые точки повстанцев, судя по всему, метрах в двухстах, да ещё и отгорожены довольно высокими зданиями, почти не потревоженными бомбардировкой. Видимо, именно поэтому именно здесь и была развёрнута новая артиллерийская установка, одна из тех, что притаскивают в Варвик чуть ли не в рюкзаках по частям. Тамара, назначенная командиром нашей тройки, показала посохом на самое высокое здание в округе, полуразрушенный небоскрёб, всё ещё сохраняющий десять этажей.
Боевое задание, конкретно для нашей тройки, заключалось в обороне Тамары от потенциальных угроз. Магия Ветров, какой бы сильной она не была, имела два фундаментальных минуса, которые в некоторых ситуациях были способны перекрыть плюсы: непредсказуемость и обездвиживание мага.
Пользоваться Ветрами можно было только стоя. Точнее, как объясняла сама Тамара: “Ты, в принципе, можешь хоть стриптиз на скипетре танцевать. Дело не в тебе, понимаешь? Дело именно в статичности скипетра. Становясь трубопроводом между мирами, он становится очень немобильным. Помнишь, как когда ты в первый раз пришла? Я тогда что делала? Верно, всем телом его повалить пыталась. А он сопротивлялся, вот. Так что я ограничена радиусом где-то метра в два вокруг стальной палки, которую двигать нельзя.”
Так что Тамара нуждалась в защите.
Здание, к которому мы пробрались, было отвратительно пыльным. Казалось, что пыль кто-то вывалил здесь специально, из большого — и очень пыльного мешка. Видимо, этим зданием не пользовались даже сами повстанцы. Верхние ярусы были чище — они продувались ветром сквозь выбитые окна. Из полуразрушенных квартир открывался прекрасный обзор на раскинувшийся вокруг Варвик. Когда-то это был крупный город. Сейчас — это руины крупного города. Города, сожженного восстанием. Там, в километре, располагается шахта, где, по разведданным, новая ракетница и установлена. В другую сторону — наш лагерь.
Найдя для Тамары укромный уголок, в котором как минимум с двух сторон находились толстые бетонные стены, которые точно нельзя было бы прострелить насквозь, мы расположились для обороны. Тамара обнялась со своим скипетром. От неё потянуло лёгким ветерком. Лизхен облизывалась, поглаживая свой автомат.
Ещё в вертолёте я представляла себе своё первое задание значительно более интересным. Я была уверена: сидеть в лагере — значит ничего не делать и ждать. А быть на задании — значит сражаться с врагом. Оказалось, что нет: быть на задании — тоже означает ничего не делать и ждать. На этот раз — сигнала о том, что магия сработала и ракетная установка уничтожена.
Вокруг Тамары что-то взрывалось, свистело, смеялось и иногда воняло. Кажется, все восемь ветров Мемагии продували сквозь магический скипетр. Кроме спецэффектов, магия давала и продуктивные результаты: время от времени из стянувшихся к Варвику из пустоты облаков, туда, где были позиции защитников шахты, постоянно били молнии. Из этих облаков хлынул дождь. Стало холоднее. Потянуло ветром.
Ветер задувал под юбку и морозил ноги. Однажды у меня будут собственные чулки. Белые, из лёгкой, полупрозрачной, но тёплой и прочной ткани, с кружевной подвязочкой. Стой, Кристина, ты опять навоображала восемь повышений. Давай ограничимся обыкновенными чулками. Они будут всего через три!
Раздался выстрел. Воровек возник из ниоткуда, он словно вышел прямиком из стены. И он был не один. Моё тело сработало мгновенно: я перекатилась и дала очередь по воровеку. Он упал. Где-то на краю моего зрения, я видела, как Лизхен сжимает ещё одного противника бёдрами. Я послала сигнальную ракету и дала ещё очередь, в ближайшего врага. По лестнице застучали ботинки. Остальные стягивались сюда. Воровек, ещё один, вновь возникший из стены, поднял огромный ствол — и в следующий момент я рухнула, как подкошенная.
“Нам не говорили, что у них есть электро-станнеры!” — возмущённо завопил мой разум, угасая.
***
Когда я очнулась, первое, что я увидела — татуировку в виде сердца. Я лежала на коленях у Лизхен, а она расчёсывала мои волосы. Она была в белье — а я была укрыта её платьем. Тамара сидела в уголке. Она тоже была полураздета… нет, просто без шляпы. Кажется, тот факт, что без шляпы я видела Тамару только ночью, заставил меня думать, что Тамара без шляпы бывает только тогда, когда раздевается для сна.
Мы были в подвале. В подвале, в котором был один люк в потолке, перекрытый решёткой. Лизхен, заметив, что я очнулась, помогла мне сесть и пошла к люку. Я ощутила лёгкое возбуждение, а живот суккубки замерцал. Кажется, она включила какую-то свою, сексуально-демоническую магию.
M.A.I.D. не проваливают операций по освобождению заложников. Где-то там, снаружи, Алина с командованием уже составляют новую миссию. А значит, скоро нас расстреляют — чтобы не отдавать пришедшей спасательной миссии.
— Мы влипли. — константировала Лизхен, обернувшись ко мне. — Нас никто не охраняет. Вернее, не охраняет в доступности моего соблазнения.
Слегка покачивая бёдрами, она подошла ко мне и приняла из моих рук своё платье. Я оглянулась на Тамару — может, у неё есть варианты?
Тамару трясло. На её лице был написан животный ужас, словно прямо сейчас перед ней собрались. Мне… тоже было страшно, но не так же сильно! Мы же мэйдо, нас учили сохранять самообладание в критических ситуациях. Она и так ниже меня на голову, а теперь, вся сжавшись, она была похожа на ребёнка.
Лизхен села рядом с ней и погладила по плечу. Тамара всхиплуна и прижалась к ней.
— Что случилось? — спросила я тупо. Суккубка взглянула на меня, словно на идиотку.
— Они забрали у неё скипетр. — ответила она мне за Тамару. — Для волшебницы это немыслимо. Можно отдать скипетр другу, или любовнику. Можно даже сдать на хранение в специальное место! Но то, что его забрали, забрали против воли… Наверное, это похоже на изнасилование.
Тамара всхлипнула ещё раз, то ли подтверждая слова суккубки, то ли вообще не понимая, о чём она говорит.
Бетонная пыль стелилась по полу. По холодному полу, на котором приходилось сидеть, подогнув под себя ноги, чтобы сидеть на подоле юбки. Тамара уже не плакала, лишь иногда вздрагивала, тупо озиралась по сторонам, словно не понимала, или отказывалась понимать происходящее. Её руки то и дело принимались ощупывать пол вокруг. Казалось, Тамаре легче поверить в то, что ей врут глаза, чем в то, что с ней нет её скипетра.
Лизхен ждала. Она гладила магичку, обнимала её, успокаивающе шептала что-то на ухо. Она уверяла меня, что через несколько часов Тамара отойдёт. Но Тамара не отошла. Через полчаса она легла к суккубке на колени и уснула. Я вперила взгляд в решётку люка, ожидая, когда он откроется.
Интересно, сколько воровеков мы сможем уложить прежде, чем нас выволокут.