Аргумент ad Hitlerum: 135 лет на арене

Личность Гитлера окутана мифами, никто никогда не рассуждает о ней без эмоций (не важно, положительных или отрицательных) и истерик. Уже совершенно не важно, что из себя представлял этот человек, каковы его идеи; одни его канонизируют, другие используют как пугало, но и для тех, и для других несостоявшийся австрийский художник – объект для ничем не сдерживаемого психоза. Такое положение вещей создаёт благоприятные условия для различного рода "интеллектуальных" спекуляций, однако страсти и эмоции в политике способствуют формированию новых заблуждений. Поэтому сегодня, в день его 135-летнего юбилея, мы проведём небольшую политическую деконструкцию этой личности, дабы раз и навсегда поставить точку в вопросе о её идеологической принадлежности, обозначив откровенно враждебный и революционный характер последней.

Если бы Гитлера не было, то его стоило выдумать. Сама по себе эта фигура стала настоящим подарком для троцкистов, демократических социалистов, левых (и правых) либералов и прочих адептов Собора (термин американского публициста Кёртиса Ярвина, обозначающий спектр глобалистских идеологий). Ведь благодаря несостоявшемуся австрийскому художнику можно без всяких аргументов клеймить фашистами всех, кто правее социал-демократии (или рыночного либерализма, тут смотрите сами). Не важно, что такого рода “рассуждения” согласуются с логикой чуть меньше, чем никак; главное, что толпа легко понимает, кто враг свободы и прогресса, кто вгоняет её обратно в “каменный век” (или в “мрачное средневековье”, кому что (не) нравится) и кого нужно единодушно осудить всей неравнодушной общественностью.

Нынешняя история с травлей ВПШ им. Ильина наглядно продемонстрировала живучесть мифа о тотальной гитлеризации всего правого и консервативного дискурса: и леворадикальная молодёжь, и отдельные представители “Единой России”, и публицисты из движения “Новые ск(у)фы” объединились в едином порыве спасти Россию от идей “фашиствующего” эмигранта. Повторюсь, никаких аргументов не надо, достаточно банальных подозрений, что кто-то когда-то был связан с нацизмом и всё, истина готова.

Забавно, но если мы обратимся к реальному, а не воображаемому Гитлеру, то обнаружим, что ничего правого и традиционалистского в его идеях не было. Если мы возьмём самую сердцевину нацизма - биологический расизм, то обнаружим, что под ним скрывается апелляция к народному суверенитету, сам Гитлер демонстрировал это, когда противопоставлял патриотизм по отношению к нации династической преданности. Последнее чётко обозначается как устаревшая химера, которая ведёт к предательству расовых интересов.

Принцип фюрерства базировался на обращении к широким массам и их истерике, Гитлер - вождь, потому что его избрал народ. Нацизм, как ни странно, предельно демократичен, он рассматривает народ как однородное целое, способное доверить себя и свою судьбу приглянувшемуся ему диктатору. Иными словами, источник власти здесь - “многомятежное человеческое хотение” (Иван Грозный, первое послание Курбскому).

Нацизм – это порождение ужасов французской революции и якобинского террора. Отсюда идея избранного толпой общенародного вождя взамен королевской династии, желание растворить все семейные, профессиональные, муниципальные и региональные различия в расе, построить унифицированный монолит из немецкой нации, подкрепленный желанием государства (которое не более, чем орудие этой расы) проникуть во все сферы жизни общества и заменить собой любые промежуточные институты. Все эти характеристики указывают на то, что корни гитлеризма стоит искать не в имперских конструкциях гиббелинов и не у идеологов контрреволюции, таких как Жозеф де Местр или Луи Бональд, а в санкюлотских зверствах и в декретах Робеспьера.

Консерваторы, безусловно, тоже используют понятие народ для обозначение исторической преемственности ценностей и практик, но он для них - не унифицированная абстракция, а совокупность семей и профессиональных союзов. Всё это принципиально чуждо истерическому сознанию гитлеризма, который может спокойно чувствовать себя только в однообразной горланящей толпе, где нет крестьян, дворян и священства, а только стандартизированные граждане. Наконец, даже семью нацистский режим медленно, но верно вытеснял, ибо хотел присвоить себе монополию на воспитание детей и подростков (Гитлерюгенд).

Нацизм желал, чтобы раса полностью поглотила абсолютно все институты, включая государство. Иными словами, предполагалось банальное "вторичное упрощение" по Леонтьеву, где вся сложная многоступенчатая структура народа сводится к абстрактно-кабинетному субстрату. Это наэлектризованная масса, которая больше не помнит о своём семейном или региональном прошлом, всё это заменено на стандартизированный образ "белокурой бестии".

Безусловно, расы существуют, глупо это отрицать. Но они суть элементы антропологии и этнографии, но никак не политики. Любая попытка выстроить правую идеологию на факторе крови является проявлением революционного мракобесия, ибо за ней всегда кроется эгалитаристское стремление смешать все профессионально-сословные и местные группы в одно стандартизированное месиво. Традиционалист и просто человек правых взглядов никогда не бывает расистом или "расовым реалистом", вопросы крови и цвета кожи ему глубоко безразличны.

Наконец, сам стиль нацистских мероприятий и выступлений, все эти психозы “зарвавшегося дервиша”, зашкаливающие эмоции, тряски и крики нормальному консерватору попросту противны. Да, в нашей идеологии есть место иррациональному (вернее, сверхрациональному), как точно указал де Местр, источник подлинного авторитета и общественных нравов находится за пределами разума. Однако в остальном консерватор предельно рационален, его теоретические построения чётко выверены и логически безупречны; выступая, он никогда не будет срываться на крик и ор, ибо испытывает к любой истерике эстетическое отвращение. Вообще, идеал консерватора - это классицизм с его выверенностью, точностью, конкретностью. А в эмоциональной тряске Гитлера и обожающей всё это толпе он видит самое оголтелое варварство и клинический идиотизм.

Наконец, сам Гитлер – обыкновенный тщедушный мелкий буржуа, со всеми присущими этому слою стереотипами и предубеждениями. Всю свою жизнь он руководствовался страхами и рессентиментами, в нём нет силы, благородства и внутреннего достоинства. Нацизм порождён в первую очередь трусостью, предельной закомплексованностью и неуверенностью в себе. Это сквозит во всех речах Гитлера, он не просто ненавидит условных коммунистов или евреев, а боится их, это объясняет звериную жестокость последователей несостоявшегося австрийского художника. Может ли такой человек быть образцом для людей с правыми, консервативными взглядами?

Надо сказать, что у Германии в 30-е гг. был шанс пойти по иному пути. Курт фон Шляйхер был близок к формированию консервативно-революционного правительства, если бы переговоры со Штрассером и другими политическими деятелями увенчались успехом, то эта страна могла получить режим с правыми идеологическими ценностями и социально ориентированной экономикой. Но Адольф Шикльгрубер лишил Германию такой исторической возможности, дабы по итогу навлечь на неё вековой позор.

Нехитрый анализ и вдумчивое изучение объективного содержания идеологии нацизма, а не своих представлений о ней, показывает, что все попытки сближения оной с консерватизмом и традиционализмом – не более, чем клинический идиотизм, помноженный на подсознательное стремление выдать желаемое за действительное. Аргумент ad Hitlerum - основа мондиалистского режима, принцип, благодаря он может уйти от серьёзной дискуссии с консерватором и заменить её на пропагандистскую ругань. Причём он сам не стесняется обращаться к реликтам т. н. Третьего Рейха (вспомним, как Зеленский со всем парламентом Канады аплодировал маразматику из СС или нежелание ООН обвинить в нацизме действовавшие на оккупированных советских землях террористические организации, такие как прибалтийские "Лесные братья"), но никому нет дела до подобного оруэлловского "двоемыслия".

Под конец ещё раз отметим: нацизм – это родной брат всех остальных идеологий Модерна, так же, как и они, он порождён террором французской революции 1789 г. Гитлеризм ненавидит монархию, независимость сословно-профессиональных объединений, семью, местные и муниципальные особенности. Его конечная цель - "вторичное смешение" всей цветущей сложности народов и сословий в безжизненной абстракции под названием "раса". Следовательно, в лице нацизма мы имеем банальное идеологическое охвостье французской революции и якобинского террора, с которым каждый традиционалист обязан бороться, ибо компромиссы с Революцией невозможны.